Луиза

 /tab Конечно же я болен. Но болезнь свою я оправдываю тем, что каждый человек имеет свои маленькие слабости. Впрочем моя слабость отнюдь не маленькая. Это патологическая привязанность к собственной одежде, несмотря на то, что она далеко не красивая и, более того, даже не привлекательная. Судите сами. Тeмнокоричневые брюки с тупыми, нечeткими стрелками, чeрный свитер, перекочевавший ко мне из далeкой отцовской молодости, да оранжевый шарф с грязноватым оттенком. Вот основные детали моего туалета, которые наверняка покажутся вам безвкусными. Кто-то не сдержался:"Следить за собой надо". С эстетической точки зрения вы, конечно, правы. Особенно в отношении шарфа - многометрового, свалявшегося с волочащимися по земле концами. Я и в самом деле выглядел бы комично,если бы не длинное, до пят, пальто цвета "детской неожиданности". Ну вот, снова кто-то хихикнул. В действительности, я не настолько смешон, как это может показаться при первом рассмотрении. Дело в том, что пальто мое довольно темнoe, почти чернoe, но приглядевшись, можно видеть, что черный цвет разбавлен как раз этим пресловутым цветом "неожиданности", который и остаeтся в памяти, отфильтрованный чернотой времени. Итак, подведeм итог. Распахнутое длиннополое пальто, из-под которого прорывается чeрный квадрат свитера, две тeмно-коричневые полоски брюк и, как довершение, подобно кремовому узору на торте - рыжеватый шарф, дважды обмотанный вокруг мнимой шеи. Вся одежда, понятное дело, отмечена временем - потрeпана и истeрта. Вот, собственно, мой портрет, который, по моему мнению, выглядит не таким уж безвкусным, каким кажется на первый взгляд. Да, таков мой теперешний плоский портрет, который в прошлом был живым, объeмным и гармоничным... Теперь же это - ненужное, блeклое, облупившееся полотно, бессмысленное в своeм существовании. Мой силуэт походит на образ калеки в коляске с ампутированными ногами, поскольку нет больше самого главного - моих любимых, высоких зимних ботинок. Когда-то это были два великолепных рыжика. Ярких-ярких! Я любил каждую их заклeпочку, каждую ниточку-строчку. Любил их угловатые, несколько твeрдые, даже грубые, но прочные мыски. Любил пятнистую, африканскую змею извивавшихся чepно -оранжевых косичек шнурков. Со временем всe потемнело (к сожалению,красивая и удобная обувь не для нашей зимы). Один каблук стоптался до основания, второй отвалился совсем. Из-под облупившейся краски пробились язвы от соли и песка. Теперь ботинки стали похожи на заживо разлагающегося прокаженного. Неумолим главный закон жизни - закон разложения, закон утраты. Зимние ботинки (в прошлом безумно дорогие), согревающие меня даже в самые лютые морозы, превратились в два истлевших трупа. Но для меня их ценность не утрачена. Напротив, безвозвратность избавила их от бремени цены. В чем смысл менять навсегда ставшее бесценным, бесконечным на ограниченное и доступное ? Найдется ли такой сумасшедший, который отдаст все свои богатства за медную пуговицу только потому, что она хорошо начищена и от этого сверкает ? Я мог бы сберечь здоровье и не ходить босиком, купив вполне "приличные" ботинки, которые со временем, возможно, и полюбил бы. Но чем можно заменить часть единого, живого? Только протезом. Мои погребенные уютные ботинки, когда-то ласкающие меня своим теплым мехом были моей неотъемлемой частью прирощенной ко мне временем. И теперь этачасть - часть моей одежды умерла. И есть только два пути к спасению: ампутация, или быстрая гангрена. Я не буду дожидаться мучительного разложения до последней клетки, и тем более не соглашусь на протез, которого нет, и не может быть в природе. Мне нравится итальянская традиция - под новый год выбрасывать в окна свои старые вещи. Я хотел бы вспомнить еще, расказать о твоих завитках волос и нежной улыбке, о связях нейронов и ангельских песнопениях, но силы мои на исходе, и чтобы спастись и как-то приблизиться к тебе я бросаюв окно свою одежду-тело, я лечу к тебе, поскольку не могу больше жить безтебя, моя Луиза! 1993