Первая любовь. Сегодня все виноваты. 2глава

Быстро взлетаю по лестнице. Тишина! Только всхлипывания тети Любы.

Точно так же как и «теща» она не успела стать кем-то большим, а ведь могла бы. Стоило только захотеть. Да, что уж теперь. Не до этого мне сейчас, выяснять кто прав, кто виноват. У каждого своя, правда. Она во всем винит нашу любовь, которая почему-то мешала для поездки в Москву. Каждый ищет виновных, а винить некого.

Сегодня все виноваты.

Утром мать Игоря пришла к нам рано. Пришла и встала в дверях. Стоит, смотрит, не говоря ни словечка. К косяку прислонилась.

- Теть Люб, ты чего там встала? Проходи! – а сердечко в груди екает. Мне видно с дивана ее отражение в зеркале от серванта с посудой.

Этой ночью легла спать одетой, только брюки бросила в кресло, как будто знала, что времени не будет одеваться. Душу не обманешь, она все знает.
-У нас ИГОРЬ… УМЕР…- только и хватило сил выдавить из себя за мгновение постаревшей матери.
-КАК??? КОГДА??? Почему только сейчас пришли???
-Он, вот, утром… только… - вся осунулась под тяжестью слов. Глаза заплаканные. Руки плетьми весят по бокам
-А ты не пустила меня ночевать!!! – я набросилась на мать, сдерживая желание переколотить все в ненавистной в данную минуту квартире.
-Откуда же я знала… - большие испуганные глаза матери наполняются слезами.

Надо успокоиться. Надо взять себя в руки. Надо быть сильной. Откуда же ей было знать, что так случится? Она же только добра хотела. На себя - то посмотри, одна кожа и кости остались от бессонных ночей, от переживаний. Синики под глазами. Впору портрет той самой смерти с тебя срисовывать, что посетила нас в это поганое утро. Не спится карге беззубой с утра пораньше. Что, не могла найти какого-нибудь бича под забором или алкаша? Или мало на белом свете старых развалил, тем, кому и, правда, пора вещички собирать в последний путь, да завещание внукам писать? Ну, что ты с этого пацана возьмешь? Не об этом мечтали мы длинными, зимними ночами после обезболивающих уколов. О таком ни один нормальный человек в самом начале жизненного пути не мечтает…

Я сильная. Я все выдержу.

Улица. Соседний подъезд. Лестница. Сколько раз за все это время спускалась и поднималась по ней. СЕМЬ ступенек, но каждая может поведать отдельный рассказ. С утра пораньше и до вечера попозже топтали их наши ножки. То быстрые и легкие, то тяжелые и усталые.

Показывают мне рукой:
-Вот он...

Сердце в груди заколотилось с утроенной силой. Зеркала еще не закрыты, но часы уже стоят. Руки холодные, как лед! Так непривычно смотреть: лежит на одной подушке, последнее время ему приходилось спать почти сидя, прикрыт простыней.

Дядя Вова - отец, ходит с плотно сжатыми губами, воздух от напряжения можно резать. Это он всю ночь сегодня был возле него.
-Юль, я не спал, я чувствовал… - тихим поникшим голосом стал рассказывать отец – Умер, у меня на руках… Он просил, чтоб тебя позвал, что б сходил…
-Почему же не пришли, я же толком не спала?… - в ответ что-то невразумительное, пытаясь оправдаться, что боялся одного оставить. Просто, пожалел он тебя…

И так, на всю жизнь травма, как раз для полной картины не хватало, что б с тобой что-нибудь случилось. Последние полгода много чего недоговаривали. Боялись. Жалели. Врачи ему отмерили намного короче отрезок жизни, но меня подготавливали аккуратно. Вместо месяца предупреждали, что протянет не больше шести. Ох, и злилась в такие моменты на весь мир. Искры из глаз сыпались во все стороны, испепеляли всех в пух и прах.
-НЕ СМЕЙТЕ ХОРОНИТЬ, ПОКА ЕЩЕ ДЫШИТ!!! – верила в любовь. И он жил. Толи сердце молодое и сильное не хотело сдаваться, толи любовь наша помогала.

Настоящая любовь, какой только бывает САМАЯ ПЕРВАЯ.

Перед октябрьскими праздниками поехали они все-таки в столицу нашей родины Москву. Карта его больничная находилась во Всероссийском Онкологическом Центре.

После окончания местного училища и получив профессию газоэлектросварщика, распределили в самом конце восьмидесятых в город Кимры. Там и завертелась эта канитель с безобидной боли в коленке, которая привела к ампутации правой ноги, выше колена. В карточке записано «САРКОМА». Провели химия терапию, выдали справку «без метастазных изменений в легких» и подписали приговор. Приговор на всю оставшуюся жизнь инвалидом. Не знал он тогда, что жизни не так много у него осталось. Сейчас еще не научились толком лечить такие болезни, а чего же можно было тогда ждать. Тем более в маленьком районном центре, где он родился, там, где его дом, родители и друзья.

Приехав повторно в Москву, после обследование врач вызвал и спросил, его согласия на повторную «химию», констатировав «жидкость в легких». Что такое «жидкость» при его заболевании гадать не надо. Больше ему тогда ничего не сказали. Прогулявшись по коридорам «башни смерти» так больные называли больницу за серый цвет и высоту, узнал, что многие из его знакомых уже отошли в мир иной. Мать вызвали к главврачу и прямо в лоб залепили, чтоб увозила его поскорее отсюда, а то чего доброго в дороге помрет.

Писал письма оттуда, но адрес не давал: «Ты напишешь, а мы уже уедем, и будут письма там валяться! Зачем?»

Три письма

Как в знак любви твоей ко мне,
Прислал ты три письма.
И в каждом,
Теплых строк лучи
Невидимой свечи

Их так приятно, и легко,
Читать там в тишине,
И знать, что любишь ты меня
Ни только лишь во сне.

В конверте каждого письма
Слова я надышу,
На первом - я,
Потом - тебя,
Люблю - на третьем напишу.

И мне приятно в тишине,
С тобой сидеть - весьма.
Читая в знак любви ко мне,
Три ласковых письма.


Не помер! До конца зимы дожил. До того самого дня, который я не любила и боялась.
Не зря боялась…



Мы все знали, что рано или поздно это случится, но каждый раз надеялись на еще один день. Такое в моей жизни первый раз. Что делать? Не знаю! Сажусь в кресло и пристально вглядываюсь, а вдруг он еще дышит, но зрение не подводит.

И теперь только чувство вины сидит в каждом. Понимаешь, что надо было сделать не так, по-другому, как-то иначе. Но, каждый сделал то, что мог….

3 глава "Верили. Надеялись. Любили"
http://www.proza.ru/2006/06/01-109