Тишина спасет

 Инджий выпил уже третью чашку кофе, когда Лем ткнул его в бок огромным кулаком и прокричал наклонившись к самому уху:
     - Вот там мы попробуем присесть ненадолго, доставай камеру.
     Инджий поперхнулся горячим напитком, но удержал скользкую чашку в руке.
     - Мел, ты как заноза в заду, не даешь расслабиться, я уже боюсь твоих  тычков и криков. Спустишься с дерева?
     Лем щедро улыбнулся, демонстрируя драгоценности в челюсти, и еще раз применил свой кулачище.
     - Доставай камеру шутник, Мая просила сделать снимки с высоты.
     Инджий осторожно приблизил к губам чашку с кофе и быстро отхлебнул, ожидая очередного толчка в бок.
     - Ты же у нас снайпер Мел, давай ты и отщелкаешь всю панораму, в самое яблочко.
     Лем натянул шерстяную шапку до носа и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди.
     - Хрен тебе вместо оптики, - цитировал он из-под шапочки и сделал вид, что спит.
     Лем никогда не обижался на колкости, и даже свое имя в перевернутом варианте принимал от Инджия без ярости, с флегматичной улыбочкой и сведенными бровями. И самое интересное, что все верили в его искусную маску.
     Вертолет завис над маленьким плато, торчащим в гуще зеленых исполинов, как неприкрытая женская грудь. Пилот задумчиво поглаживал штурвал, и раскачивался на амортизированном кресле как причитающая вдова. В центре салона вертолета были свалены все охотничьи трофеи, поэтому пассажирам пришлось потесниться, уступая пространство моткам веревки, карабинам и ящикам с патронами. Лия сидела на толстой кожаной папке, прямо на полу и вливала себе в ротик шипучку из банки, рассеяно наблюдая за шатающимся как метроном пилотом. На своем кресле она разместила кибер-собачку, еще упакованную в пластик и перевязанную лентами.
     - Это Гав, познакомьтесь, - говорила Лия всякий раз, когда Инджий концентрировал свое внимание на кибернетической игрушке. Лучше было опередить Джи, не дать ему применить свое отвратительно развитое остроумие. Это у девушки пока что получалось, по крайней мере, сегодня.
     Борис как всегда был погребен под наушниками, размерами напоминающие покрышки легкового автомобиля. Он  всегда говорил, что достаточно один раз услышать весь спектр, чтобы, влюбившись в него, уже не выпускать из рук переносной сабвуфер. Но, в общем, так было проще, ведь Боря под наушниками безопасен, сняв их, он трещит без остановки и всегда на уровне крика, оглох, наверное, со своими спектрами.
     Калат приник к прозрачному пластику и восхищенно разглядывал раскачивающиеся внизу деревья. Наблюдая за ними, он как всегда вырисовывал руками замысловатые рисунки в воздухе, как египетский танцор в ударе творчества. Никто на это не обращал внимания, только Лия иногда с тоской поглядывала на брата, снова соглашаясь со своим внутренним голосом, просившим ее оставить Калата в госпитале. Но он так просился, когда узнал, что все будут летать.
     Борис сдвинул наушники и уставился на пилота своими аккомпанимирующими глазами.
     - Эй, мистер, как там тебя, у тебя все нормально?
     Торсон младший вытянулся в кресле по стойке смирно и медленно повернул голову к Борису. В шлеме и с микрофоном у рта он напоминал беспощадного киборга.
     - Хорошо, хорошо, только… страшно мне… вот там внизу как-то вибрирует все…
     Пилот выглядел очень странно в своей полуразвернутой позе. Он побледнел, и голова его дергалась легонько, как будто от нервного тика.
     - Ты бы пожрал хоть тушенки, - прогремел Инджий, - А то на тебе лица нет, пилишь пол дня за штурвалом без жрачки, так и заболеть недолго.
     - А можно мне карандаши постружить? – спросил вдруг Торсон заискивающе.
     Все сидящие в салоне тревожно переглянулись, пытаясь осмыслить необходимость заточки карандашей на высоте двадцати метров, в бреющем полете.
     Торсон икнул, все еще продолжая подергивать головой и наклонившись, вынул из чехла увесистый тесак с кровотоком.
     - Ребята, а вы знаете моего малыша, такой ладный, уже в четвертый класс перешел…
     Борис хотел, было покрутить у виска, Лия собралась накричать на пилота, за то, что он трогает без проса снаряжение, но никто не успел осуществить задуманное. Торсон обхватил тесак обеими руками и под изумленные взгляды пассажиров приставил острие к кадыку. Уверенным движением он вогнал нож себе в горло наполовину, захрипел, забулькал и застучал ботинками о пластик, потом словно отдышавшись и собравшись с силами, протолкнул тесак по самую рукоятку. Лобовое стекло окрасилось кровью, брызнувшей из горла Торсона, который все еще держался за рукоять ножа. Глядя на пассажиров выпученными глазами, он продолжал булькать, выплевывая кровь прямо на побелевшую Лею.
     - Яааааа хррр шшш я не мог больше оно вибрирует там внизу, - прошептал свои последние слова пилот и повалился на пол в собственную лужу крови.
     Завизжала Лия, так пронзительно, что Борис неосознанно надвинул наушники на прежнее место, а Лем, так и не успев расплести руки и приподнять шапочку, так и сидел, открыв рот в стиле задыхающегося кашалота. Когда он все же освободил глаза, к какофонии визга добавились еще и отборные маты.
     Только Калат не кричал и не матерился, прекратил выкручивать руки и покачиваясь подошел к неподвижному пилоту. Присев на корточки, он погладил нож, торчащий в горле Торсона, прижал пальцы к его сонной артерии, видимо надеясь почувствовать пульс. Не обнаружив ожидаемого Калат поднялся на ноги и укоризненно оглядев товарищей захныкал, растирая по лицу кровь пилота и свои слезы.
     Борис и Лем почти одновременно рванулись к штурвалу, потому как вертолет потерял устойчивость и повалился на бок. Лем споткнулся о неподвижную Лею и упал прямо на Торсона, успев только скользнуть пальцами по пластиковой рукоятке. Вертолет закрутился на месте и пошел на снижение. Борис достиг цели и вцепился в штурвал, но его попытки выровнять машину только ухудшили положение. Двигатель вертолета взревел натужно, а зеленые деревья вдруг оказались справа, хотя по всем законам им положено быть внизу.
     Калат замычал и, вцепившись в Бориса, попытался отодрать его от штурвала. Проще было отнять ногу у слона, Боря со штурвалом теперь являли одно целое, неразделимое, и Лем, поднявшийся, наконец, на ноги, просто продолжал материться и бездействовал. Через несколько секунд все вокруг заполнил треск и зеленый цвет.
    
     Лия открыла глаза и увидела чей-то зад прямо перед своим носом. Зад этот был в камуфляжных брюках, но такая близость все равно не радовала. Скуксившись, Лия попыталась отстраниться, но что-то не давало сдвинуться с места, держало. И тут девушка вышла из оцепенения и на нее стали накатывать ужасные картины, будто из чужого сна. Кровь, крики, страх, казалось, что это все происходило наяву. Лия вспомнила, что произошло с пилотом, и застонала. Двигаясь, она чувствовала слабую боль в груди. Потом она начала икать. Приподнявшись немного, девушка ощупала то место на груди, где поселилась ноющая боль. Чуть ниже солнечного сплетения она наткнулась пальцами на металлический прут.
     «Хорошо, что я не нашампурилась на него при падении», - думала Лия, пытаясь встать, и почувствовала, как прут двигается в груди.
     - Мама – простонала она и с рыданиями поднялась еще выше.
     Металлический штырь все еще скользил, медленно вылезая из плоти. Со стонами Лия сумела сползти со штыря, и тут же приготовилась умирать. При падении сорвало кресло, и одна из его опор обломилась, образовав заостренную пику, которую плачущая девушка теперь с ужасом рассматривала. Лия легла на спину, закрыла глаза и попрощалась мысленно с родителями и знакомыми.
     - Я умираю, извините, - прошептала она и закрыла глаза.
     Смерть не приходила быстро, и даже не было белых вращающихся туннелей перед глазами, а вот слезы все текли и скатывались по щекам, от чего становилось немного щекотно.
     «Может я уже в раю, или аду, может глянуть одним глазком?»
     Лия открыла один глаз и увидела все те же камуфляжные штаны, разбитые стекла и зеленые ветки, заполонившие все в кабине вертолета. Зад, торчащий недавно перед ее носом, зашевелился, и опустился на пол. Хозяином зада оказался Лем, он сидел на полу и беспомощно вращал глазами. Когда он сфокусировал взгляд на Лие, лицо его изменилось, встрепенулись легкие морщинки, и губы прошептали:
     - А, это ты, когда приедем?
     - Уже приехали, - так же шепотом ответила Лия и опять заплакала. – Лем, скажи пожалуйста, я вся залита кровью да? – на последнем слоге ее накрыла волна рыданий.
     - Да нет, немножко куртка вымазана и все, - ответил Лем, медленно приходящий в себя.
     Лия поднялась и тоже села на пол. Она ощупала еще раз то место, откуда совсем недавно торчал металлический стержень.
     - Меня проткнуло вон той железкой, - буднично сказала она Лему, махнув рукой в сторону сорванного кресла.
     - А, ерунда это, мелочи, - ляпнул, не задумываясь, отрешенно сидящий мужчина, чем вызвал еще одну волну рыдания у Лии.
     - Не ерундаааа, я умираю ведь уже, - прохныкала она, а потом поняла, что сегодня не умрет, и успокоилась.
     Лем поднялся на ноги, глаза его прояснились, и он, подойдя к девушке, помог ей подняться.
     - Как ты, нормально?
     - Да вроде даже лучше, чем умерла. Жива еще.
     Из-под ветки, пробившей боковое стекло вертолета, со стонами выполз Борис. На голове его болтались искореженные наушники. Борис на удивление быстро сориентировался, и предложил сейчас же выбираться из вертолета.
     - Нет, подожди, я должна найти своего брата, - решительно прокричала Лия и протиснулась в гущу переплетенных веток.
     Калат лежал на полу, удобно устроившись между стеной и мотками веревки. Он с любопытством взирал на подползающую сестру и улыбнулся ей, помахав рукой.
     - Дурачок, чего ты разлегся тут, я думала, ты умер, - прошептала Лия, протискиваясь к брату между веток.
     - Уууу, - ответил Калат, мотая головой и все еще улыбаясь.
     Лия добралась, наконец, к брату и обняла его, снова начав рыдать.
     - Ууууу, - протестующее зашумел брат, жестикулируя руками, тем самым, стараясь успокоить Лию.
     Боковым зрением Лия заметила движение справа от себя. В углу, наполовину застегнутый в спальном мешке, лежал Павел и стонал.
     Убедившись, что с братом все в порядке, девушка поползла к доктору.
     Почти всю дорогу Павел спал юношеским сном. Несмотря на то, что ему уже перевалило за полтину, и редкие волосы тронула глубокая седина, он был, пожалуй, самым психически устойчивым из всей группы.
     - Со мной все нормально Лия, как это случилось?
     - Нет времени объяснять, выбирайтесь немедленно из мешка, надо уходить из вертолета.
     От Павла сильно воняло керосином, видимо при падении открылся один из бочонков и пролился на него.
     Лия расстегнула молнию и помогла доктору выкарабкаться из спального мешка.
     Павел не сильно пострадал при падении. На затылке виднелась кровавая ссадина, и только.
     Опираясь на плечи девушки доктор заметил кровь на ее куртке и легким движением распахнул ткань. Темный сгусток крови на майке. Павел понимающе пробормотал что-то себе под нос, а потом направился к ящику с медикаментами.
     - Нет времени Павел, пойдемте быстрее.
     - Вы идите, а я должен прихватить с собой все порошки и таблетки, я же Айболит,  с меня потом спросите, почему кашель не проходит.
     - Павел, оставьте эти шутки, быстрее уходим.
     Лия рассержено двинулась в сторону доктора, но он остановил ее властным жестом руки и покачал головой.
     - Ну ладно, только поскорее.
      Калат с сестрой на четвереньках поползли к входной дверце вертолета, уклоняясь от хлестких прутиков с листьями.
     И тут вертолет качнулся, так, словно кто-то огромный прыгнул на него. Борис и Инджий не удержались на ногах и грохнулись на пол, а Павел устоял только благодаря шкафчику, за который вцепился пальцами.
     - Что это, блин? Вертолет оседает, наверное? – полувопросительно прокричал Борис.
     Все то время пока Лия искала брата и доктора, Лем с Борисом возились с веревками, раскручивая один из мотков.
     Павел дернул шкафчик, но дверцу заклинило. Присмотревшись, доктор подобрал короткий обломок трубы, и, используя его как ломик, вскрыл шкаф с медикаментами. Большинство ампул разбилось, но те, что были упакованы в пластик, уцелели. Подставив саквояж поближе, Павел сгреб в него все, что посчитал полезным и тоже двинулся к выходу.
     Неожиданно поднялась паника. Все как по команде принялись орать, стараясь перекричать друг друга. Лия визжала о том, что все умрут, Борис кричал, что-то о единственном что осталось. Лем вспоминал свой оптический прицел недобрым словом. Безумный брат Лии стоял рядом и с тревогой рассматривал своих друзей. Когда Инджий попробовал выпрыгнуть из вертолета, Калат ловко поймал его за куртку и вволок обратно в салон вертолета.
     - Ууууу нууу, - закричал Калат, сообщая Инджию, о том, что он делает плохо.
     Павел сел на пол и обхватил голову руками, закрываясь то ли от пронзительного визга Лии, то ли от панического баса Бори.
     Все просто сошли бы с ума и повыпрыгивали из вертолета, зависшего метрах в семи над землей, если бы Калат не совершил чудо. Для любого другого человека это было бы простым и логичным поступком, но для брата Лии, это было высшее чудо. Все еще жестикулируя руками, Калат взял моток веревки, пристегнул карабин к специальному креплению и сбросил вниз. Жестко тряхнув орущего Лема, он прикрепил его страховочную петлю к кольцу на веревке и подтолкнул снайпера к открытой дверце. Лем прекратил вопли, впечатленный картиной простирающейся под ногами пустоты, и крепко вцепился в канат. Придя в себя, он вспомнил, что надо немного ослабить фиксатор и заскользил вниз к подножию исполинских деревьев.
     Калат управился с Лией, а вот с Борисом ему пришлось попотеть. Всякий раз, когда он хватал Бориса за куртку, тот выворачивался и отвешивал нападающему оплеуху. Потом он снова начинал вопить о безысходности и носиться по салону обламывая тонкие ветки. После непродолжительной борьбы, Калату удалось вытолкнуть Бориса, предварительно пристегнув его карабином. Брат Лии отдышался немного, и повернулся к сидящему на полу Павлу.
     Павел сидел все так же неподвижно, обхватив голову руками, и раскачивался. Калат замычал что-то дружелюбное и пошел к доктору, собираясь взять его в охапку и спустить на тросе, так же, как и всех остальных друзей. Крики и панику, возникшую в вертолете, Калат воспринимал как не очень интересную игру, которую друзья с ним затеяли. Теперь нужно было доиграть до конца.
     Павел сидел спокойно, и Калат подумал, что этот человек не станет драться как Борис, потому что доктора могут только лечить. Когда брат Лии подошел к доктору на расстояние вытянутой руки, тот резко выпрямился, и глаза его горели ненавистью. В поднятой для удара руке, Павел держал шприц с длинной иглой, а лицо было похоже на резиновую маску – перекошенное смесью эмоций.
     - Так нельзя, - сказал Павел и двинулся на перепуганного Калата.
     Эта игра совсем не нравилась брату Лии, и он попятился, размахивая руками и мыча в знак протеста. Калат пятился, пока не уперся в ветку, торчащую поперек салона. Поняв, что бежать некуда, он закрылся руками от надвигающейся опасности, и ему стало немного спокойнее. Постояв так секунду, Калат понял, что скорее всего, доктор просто играет с ним, и нечего так бояться, сейчас он обнимет его и будет гладить по голове как всегда и бывало. Да вот только очень страшное лицо, и большая игла, смотреть страшно и поэтому Калат принялся улыбаться как можно дружелюбнее, все еще закрываясь руками. Он полностью доверился доктору.
     Павел набрал в шприц смертельную дозу снотворного и спешил вколоть ее во враждебное создание, оскалившееся сейчас перед ним. Он понимал, что Калат помешает выйти из вертолета, а сидя на полу доктор прочувствовал необходимость этого. Нужно было не просто выйти, а выбежать, выпрыгнуть как можно дальше. Все на свете уже не выносимо, есть только эта жажда прыжка вниз, а все кто помешает, умрут. Павел наметил ударить Калата чуть ниже груди, и замахнулся, но вертолет снова содрогнулся от сильного толчка, и доктор грохнулся на спину, чуть было не воткнув иглу себе же в бедро. Пока Павел пытался подняться, Калат тигром набросился на него и скрутил, силы у него было на двух Павлов, вот только применял  он ее очень редко.
     Павел ничего не успел понять, а только увидел траву далеко внизу, и радостно сиганул навстречу ей. Задуманный прыжок не получился, он просто опустился по веревке вниз и немного ушиб ногу, приземлившись на траву.
     Брат Лии кивнул сам себе, решив, что игра была не очень веселой, но она закончена. В куче охотничьих принадлежностей он нашел пояс с фиксатором и застегнул его на себе. Нужно было уходить, но что-то очень приятное находилось рядом и его не хотелось оставлять. Находиться внутри вертолета было очень здорово, как у камина с потрескивающими углями, холодным зимним вечером. Калат подумал, что это приятное наверху, и нужно его дождаться, никуда не уходить.
     Вертолет снова качнулся, как будто по нему прогуливался слон. Еле слышный звук доносился через закрытый потолочный люк, сладостный, ласкающий каждую частичку тела, но в тоже время какой-то угрожающий и даже голодный.
     Брат Лии решил, что друзья удивятся находчивости, если он прихватит что-нибудь полезное. Рядом лежала винтовка. Калат подумал взять и патроны, но в каком они ящике не знал. Он обязательно остался бы в вертолете, здесь было очень приятно, но внизу, наверное, ждут друзья, и может кому-то, нужна его помощь. Подумав немного, брат Лии подошел к брошенному на полу саквояжу доктора, сгреб в него рассыпавшиеся бутыли и застегнул. На плече болталась винтовка, в руке саквояж любимого доктора. Калат сам удивлялся тому, что делает. Он никогда не думал таких вещей как сейчас, словно спал всю свою жизнь и наблюдал за окружающими из-под воды, а теперь вот вынырнул и задышал.
     Люк на потолке приподнялся немного и застопорился, фиксатор не позволял ему открыться. В образовавшуюся щелку проник приторный запах пропавшего мяса. Калату это нравилось, но он заставил себя подойти к распахнутой дверце вертолета, и пристегнуть фиксатор к веревке.
    
     Павел поднялся на ноги, и подумал, что идея прыгнуть с вертолета теперь не кажется такой заманчивой, даже наоборот. Он вспомнил, как кинулся на Калата со шприцем, и содрогнулся от этого воспоминания.
     «Наверное, это было проявление шока», - нашел оправдание доктор, но он помнил, как сильно желал смерти того, о ком так долго заботился. Желание убить Калата отпечаталось в голове, щемило виски, и след его был абсолютно реален. Больше не осталось одержимости, остался только сильный страх. Хотелось бежать со всех ног как можно дальше, но Павел знал, что такой бег никогда не помогает справиться с паникой, а только раздувает ее как пламя на ветру. Выдержка и опыт позволили ему совладать с собой, но вот про одну мелочь он совершенно забыл, к своему же несчастью. Усевшись на корточки, доктор выволок из кармана куртки портсигар, открыл его и умостил между пальцев папиросу. Вокруг уже роились комары, стараясь примоститься на шее и лице аппетитного теплокровного, и Павел вставив папиросу в рот отмахнулся от надоедливых насекомых. Нашелся коробок со спичками. Прикуривая, доктор с трудом сдерживал слезы, все еще стараясь разобраться в своей неоправданной агрессии. Он вновь видел испуганного Калата, закрывающегося руками, с вымученной улыбкой на устах.
     Вспыхнувшее под носом пламя выдернуло доктора из воспоминаний. Горящая спичка выпала из пальцев и подожгла пропитанную керосином куртку. В нос ворвался удушливый дым, а лицо пронзила нестерпимая боль. Павел отчетливо слышал, как трещат его волосы, оплавляясь. Несколько секунд он видел мир через завесу дыма и язычки пламени, а потом закрыл глаза и побежал к болоту. Закуривая, он видел слева от себя заросли камыша, и теперь надеялся, что его предположение оправдается. Вскоре боль вытеснила способность рассуждать и думать, и доктор просто бежал, стараясь опередить свою боль. Под ногами затрещали камыши, а потом земля перевернулась, и лицо обожгло, но не огнем, а наоборот. Павел кричал, а изо рта вырывались только большие пузыри. Паника отступила, а по лицу растеклась приятная прохлада. Доктор хлебнул воды, закашлялся, и, оттолкнувшись от илистого дна, вынырнул. Он стоял на коленях посреди маленькой лужицы, и протухшая вода едва доходила до пояса. Толстые лягушки, дрейфующие по поверхности заводи, с любопытством взирали на гостя, ворвавшегося без приглашения в их царство. Павел отметил, что все еще видит, значит, ожог не так серьезен. Ощупывая лицо, он отметил податливые складки кожи, и вытекающую из них горячую жидкость. Потом пришла нестерпимая боль. Если бы он не закрыл глаза и не прижал к лицу ладони, все было бы гораздо хуже.
     Выйдя из спасительного болота, Павел наткнулся на Калата, бредущего с винтовкой на плече.
     - Ууууу, - сказал радостно брат Лии, а потом добавил звуки, выражающие ужас и сочувствие.
     - Все нормально дружище, это моя расплата.
     Когда доктор увидел саквояж в руке Калата, он вцепился в него, стараясь скорее заполучить, но потом опомнился и обнял своего спасителя. Павел плакал, и слезы причиняли ужасную боль, стекая по обожженным щекам. Калат тоже крепко обхватил доктора, похлопывал его по спине, и стонал что-то успокаивающее. Потом отстранился и осторожно дотронулся до обожженной щеки друга. Доктор скривился, но не закричал. Калат передал ему саквояж.
     Инъекция обезбаливающего подействовала почти мгновенно, острая боль отступила. Павел вколол себе антибиотик, а вот регенерирующую сыворотку в саквояже не нашел, видимо ампулы разбились при падении.
    
     Лем остановился, когда паника испарилась, так же быстро, как и возникла. В спину ему тут же врезался Инджий, и оба повалились на землю.
     - Ну, ты неуклюжая скотина! – закричал придавленный Лем, и выбрался из-под живого пресса.
     Инджий уселся на корточки и попробовал что-то ответить, но тяжелое дыхание не позволило ему говорить. Он хватал воздух ртом как рыба на суше, и все никак не мог отдышаться.
     Где-то рядом затрещали ветки, и из зарослей кустарника вынырнул Борис. Глаза его сверкали от возбуждения.
     - Я не понял, куда это вы бежали ребята? – спросил он, прикинувшись дурачком.
     Лем поднялся на ноги и уперся руками в колени, восстанавливая дыхание.
     - Можно подумать, ты лучше. Наверно просто занимался спортивным бегом, да?
     Борис промолчал, глядя на пыхтящего Инджия.
     - У меня тысяча вопросов, не дайте мне их озвучить, - прокряхтел с трудом Инджий, и тоже поднялся на ноги. - Какого черта пилот себя прирезал, и зачем мы бежали? Кто за нами гнался?
     Лем посмотрел по сторонам и вздохнул.
     - А где Лия? Кто ни будь, видел ее?
     - Ну, она вроде бы бежала с нами, - ответил Борис.
     Как по команде все снова перешли на бег, только теперь в обратном направлении. Борис присматривал сломленные и примятые ветки, отмечающие маршрут их панического бегства. Через несколько минут он наткнулся на лежащую на земле Лию. Девушка рыдала, закрыв лицо руками.
    
    
 А дальше будет...