С Новым годом, начальнички!

Лев Николаевич
начал бы так...
Все нормальные семьи несчастливы по-разному, все ментовские семьи несчастливы одинаково. Всё смешалось в доме Цыбиных. И немудрено: большая стрелка часов неотвратимо приближалась к двенадцати, где её уже нетерпеливо ждала маленькая. Итогом встречи должен был стать бой кремлёвских курантов и выступление дедушки Бори, который снова поздравит дорогих россиян с наступающим Новым годом - в этот раз 1994-м. Хозяин семейства Дима Цыбин уже откупоривал шампанское, чтобы разлить его по бокалам - и в эту минуту затрезвонил телефон.

- О! - радостно воскликнул Дима. - Родители нас решили поздравить!

Жена Светлана подняла трубку. Но уже в первые же мгновения по выражению её лица стало ясно: не родители. То есть человек на том конце провода, возможно, тоже был чьим-то родителем - но уж точно не Диминым.

- Это со службы, - мрачно сообщила жена. - Паникеев.
Дима Цыбин понял, что праздник окончился и начинаются суровые будни. Потому что служил Дима в управлении исполнения наказаний Ростовской области инспектором отдела безопасности. А если инспектору отдела безопасности звонит непосредственный начальник, несущий новогоднее дежурство, ничего хорошего это не сулит. Оставалась надежда, что Паша Паникеев просто решил поздравить Цыбина с Новым годом.

- С наступающим тебя, Дмитрий, - действительно бодрым голосом произнёс Паша. - Быстренько собирайся, дежурка за тобой уже вышла. Отпразднуем на «пятнадцатой».

- Не понял, - с деланным удивлением сказал Дима, хотя всё понял. Оставалось уточнить детали: массовые беспорядки, захват заложника или побег?

- Побег, - коротко бросил Паникеев, не дожидаясь вопроса.

- Понял, - ответил Цыбин и пошёл одеваться.

- Ты надолго? - обречённо спросила жена.

- До следующего года...

«Чернушник»-«побегушник»
В «пятнашке» - исправительно-трудовой колонии строгого режима №15 города Батайска - управленцев встретил триумвират в составе начальника зоны Константина Гусаченко, главного опера Владимира Бельского и ДПНК (дежурного помощника начальника колонии) Владимира Журавлёва. Гусаченко в недалёком прошлом был главным врачом лечебно-трудового профилактория, поэтому весёлый Паникеев обратился к нему со словами соболезнования:

- Ну что, Константин Олегович, готовься на «гражданке» инвалидам клизмы ставить...

- Всегда готов, - ответил неунывающий Гусаченко. - Лучше, если ты вставляешь клизму, чем если клизму вставляют тебе. А на этой собачьей службе каждый день - то понос, то золотуха. Вот Савкин, гадёныш, с праздником поздравил...

Так ночные гости узнали, что «побегушника» зовут Алексей Савкин. Мотал он за «колючкой» второй срок, и срок приличный: недавно сел за нанесение тяжких телесных со смертельным исходом. В общем, ничего Алёше не светило, трубить бы ему от звонка до звонка, или, как говорят зэки, «зима-лето, зима-лето, восемь Пасох - и домой». Но пришёл и на его улицу праздник.

На зоне Савкин был «чернушником». Есть такая «тёплая» арестантская специальность. «Чернухой» называют различные поделки, сувениры - народное зэковское творчество: всевозможные ножи - охотничьи, «выкидухи» (лезвие выскакивает сбоку), «кнопари» (лезвие выбрасывается вперёд), резные нарды, наборы расписных кухонных досок, шкатулки, чеканку и всё такое прочее. Поскольку пятнадцатая колония славилась литейным производством, металла здесь было хоть отбавляй, и Савкин «чернушничал» всё больше по «металлической» части.
Начальство в таких мастерах заинтересовано. Не столько для себя, сколько для управленцев из Ростова, которые таскают эти поделки чуть ли не мешками (тоже не корысти ради: не поедешь же в Москву с пустыми руками на отчёт или средства выбивать! Столичные управленцы - существа жадные до этих безделушек, только успевай таскать).

У хорошего «чернушника» в промышленной зоне колонии есть своя постоянная «бендешка» - будочка, закуток, где он может спокойно ремесленничать. Это запрещено, но оперработники его не «хлопают»: сами поделками кормятся. Была такая «бендешка» и у Савкина. Там он и остался 31 декабря, когда все зэки смотрели в общежитиях праздничные телепрограммы по «кипишному ящику» (телевизору). По разнарядке на промзоне в выходные дни могут находиться только рабочие-зэки, которые выполняют срочные работы - аварийные, сантехнические и прочие. Савкин в разнарядку включен не был. Однако он был «чернушником», и этим всё сказано. ДПНК Журавлев, проверяя цеха, дважды натыкался на арестанта. Но не задал себе и ему вопроса: с чего это зэк под Новый год ошивается на «промке»? Откуда такая трудовая доблесть?

- Во второй-то раз у меня промелькнуло смутное подозрение, - позже рассказывал ДПНК. - Когда я увидел, что этот прохиндей рвёт какие-то бумажки. Ну, думаю, может, порядок наводит...
Бумажки оказались письмами, которые Савкин получал с воли: не хотел беглец оставлять концы для «оперов».

По стопам
Дэвида Копперфильда
Часов в одиннадцать вечера, когда и «сидельцы», и «начальнички» потирали ладони в преддверии праздника, Савкин спокойно покинул промзону.

- Чё-то ты, Лёха, нынче задержался, - бросил ему на выходе вахтёр.

- Заказ был хозяйский. С новым счастьем тебя, дядя Вася.

- Не знаю, куда старое рассовать...

В одном месте производственную и жилую зоны колонии разделяет пространство, образующее небольшой коридор. В конце - тупик, упирающийся в основное заграждение, которым обнесена колония. Территорию учреждения от стены отделяет «запретка» (полоса земли, обнесённая колючей проволокой и оснащённая тремя рубежами охранной сигнализации). Сначала беглецу предстояло преодолеть её.

Вот тут и начинаются странности. Перерезать «колючку» для «чернушника», положим, не проблема, особенно если он работает с металлом. На счастье Савкина, в ту ночь на Батайск опустился густой плотный туман. Допустим даже, беглец точно вычислил время пересмены часовых, когда на «скворешнике» (охранной вышке) никого не оказалось. Но как случилось, что при проникновении Савкина в «запретку» не сработала сигнализация? Ни радиоустройство «Пион», ни электронный «Шиповник», подающий звуковой сигнал... В те времена охраной ведали внутренние войска. Сразу же после обнаружения побега оперативники бросились туда. Оказалось, всё действует нормально: сирена заорала так, что поставила на уши всю колонию! Войсковики пожали плечами: к нам какие претензии?

Но и на этом странности не кончаются. Как Савкин собирался преодолеть высоченную бетонную стену, даже пробравшись к ней в упор? Если, конечно, заранее не знал важного обстоятельства: стена, выходящая к трассе в сторону Койсуга, была сложена из бракованных бетонных плит. Поначалу они предназначались для каких-то иных целей, и в каждой было по несколько довольно больших квадратных отверстий-«окошек». При возведении стены их заложили кирпичом и зацементировали. Однако беглец точно знал, где такое отверстие находится. Он преодолел «запретку», расшатал и выбил кирпичи - и был таков. Так его и не нашли.

Впрочем, по сведениям из некоторых источников, вполне заслуживающих доверия, в организации побега принимали участие суровые специалисты из Конторы Глубокого Бурения. Дело в том, что Савкин прошёл Афганистан, где воевал в особых спецчастях. Он прекрасно владел секретами взрывного мастерства и множеством не менее забавных диверсионных премудростей, помогающих укорачивать жизнь. Если учесть, что до входа российских войск в «независимую Ичкерию» оставался всего лишь год, нетрудно догадаться, что спецы типа Алексея Савкина нужны были не в строгой зоне, а в зоне боевых действий.

Ради этого стоило пожертвовать новогодним застольем Димы Цыбина...