Удача короля

Этот человек, что сидел чуть развалясь, между двух красавиц в удобной ложе театра, считался баловнем судьбы. Именно за этот недосмотр со стороны неудач его и недолюбливали.
Да и как можно спокойно и справедливо рассудить жизнь сорокалетнего мужчины, про которого ходили шутки типа: «Песчинка золота, затерявшаяся в песках Сахары, непременно будет задута ветром в его карман, только он там покажись».
Началом всего его благополучия был случай. Ему было четырнадцать, ничего за душой, ни крепости в теле, ни особого ума. Отмечали, правда, приветливость да смазливую мордашку смышленого голодного подростка, готового тужиться, таская сумки и коробки какой-нибудь мэм из  магазина до её  раздолбанной машины. Но много ли заработаешь, имея такой малолетний бизнес? Да и крыша парню нужна была, в те времена в этих  райских краях  он был чужаком.
Вот однажды решил он словить доллар с двух девушек, что тащились с сумками от магазина до стоянки машин. А те вместо оплаты предложили заехать к ним в дом, предстать пред очи их папаши, сказали, что тот не против нанять помощника садовнику.
Конкурентов у парня было, хоть отбавляй, место было, если не прибыльным, то тепленьким – точно. Под крышей местечко, при кухне, при двух незамужних «телках» в доме. Девушки про смазливого паренька отцу нашептали, тот, оглядев Лоренса издали, сказал, махнув на него рукой: «Пять долларов - и то ему много будет. Шельма - сразу видно. Скажите Мэри, пусть после его посещений серебро на кухне тщательнее пересчитывает».
И всё же, разглядывая широкоплечего, но худого, явно голодного да недоспавшего, но улыбающегося дурочка,  старик Брукс согласился с дочерьми. «С такого шельмы может и получиться толк, …какой никакой. Да ладно! Не на жизнь беру, может, завтра же и выгоню. Пусть пока здесь поулыбается, с нашей лопатой обнявшись», - решил Брукс, радуясь, что этот «претендент» даже не заикнулся об оплате.
И вот Тедди Лоренс, так звали счастливчика в ту его золотую пору, устроился в помощники к садовнику, в дом  известного охотника и чучельника  - Джона Брукса.
Да какой из парнишки - плута садовник? Он и лопаты – то в руках не держал до той поры. Но зато умел чутко ловить слухи. Те были в пользу того, что если и наниматься ему  к кому-то в услужение, так …к этому: Джонотан Брукс слыл человеком скупым, скрытным и весьма состоятельным, несмотря на вольность занятий. А ещё про него говорили, что «Стрелок» - папаша двух крепких телок - от устройства их в богатое замужество вот- вот спятит»…
Многих бы остановило, услышав такое про хозяина небольшого дома. Да и дом так себе у Брукса был, домишко с вида уже весьма поживший. И ещё был участок земли рядом с ним, гораздо меньше похожий на сад, а больше на беспорядочное захламление полусухими кустарниками, да кой-какими деревьями с неровной кроной, да сухой листвой у корней. Многих бы остановило от решения остаться здесь в услужении. Мало кто решился бы идти на службу к такому скупому, хамоватому хозяину, а вот этот,  этот парнишка только чуть раздумывал, прищурившись, оглядывая его хозяйство да дом, а потом  пошел и нанялся…в садовники. Вернее даже в помощники к садовнику – с вида такому же дуралею, как и он сам.
Кто знал Лоренса близко, поговаривали, что появился он в этих краях неслучайно. Он сбежал из родного дома сразу, как только представился случай. Мачеха молодая да бойкая лезла к нему – пацану, даже не оглядываясь на ревнивца мужа - отца Теда. Тот, суровый техасец, услышав очередную сплетню, не жене бока  мял, а сыну. Окончив лишь восемь классов школы, Тедди нанялся помощником-попутчиком к одному «дальнобойщику», гонявшему фуры с мылом да сантехникой, потом - к другому, возившему туалетную бумагу и зубную пасту, да так и выехал из родного штата к чертям. Потом окольными путями он двинул на Калифорнию. Ему – мальчишке из занюханного поселка с единственным баром под названием «Кобылка Дью», калифорнийская земля казалась обетованной для таких сорванцов, как он.
Особой, чтоб постоянной работы у жилистого парнишки, осевшего в Пасадене, не было. Образование  - так себе, ну если не считать, что бухгалтерию он немного знал. Отец его как раз тот единственный бар в поселке и содержал, и привлекал сына к квартальным  подсчетам дебета и кредита. Он же обучил Тедди  «итальянской» бухгалтерии, то есть двойной, и ещё кой-каким секретам, например, как обойти в  расчетах налоговую службу. Талмуд  бухгалтерский парнишка аккуратно вел, тут им отец был доволен. А от других наук мало, что в уме Тедди витало, так …надежды одни.
Вот с этими «надеждами» он и наткнулся на приглашение к старику Бруксу. Что-то подсказало парню: «Твоё! Не проходи мимо!»
Джону вовсе не нужен был помощник садовнику, ему и садовнику платить не хотелось. Но дочери, …те одолели отца с садом своим: всё бы надо им, чтоб «благородно» в нём было, «ухожено». Старик отец большие надежды на красавиц своих возлагал. Всё ждал, в артистки они пойдут. А ещё вернее, замуж за богатого жениха выскочат…. Потакал им, красавицам своим, надежды питал….Но кто просто надежды питает, да зад и мошну бережет, тот мало чего достигает.
И вот сбрендил старик Брукс от неудач. В известный в округе дом пришли беда за бедой. Предприятие старика пришло в полный упадок. Пришлось Бруксу продать права на бизнес подельнику, чтобы не дошло до худшего конца. И купил он  землю вокруг  своего дома, и давай её распахивать  …(ну кто б подумал?) под плантацию винограда! Да какой с него виноградарь? И уж тем более, винодел. Да и без него полно было желающих озолотиться на «калифорнийском красном». И это предприятие лопнуло у Брукса. Две дочери экстренно были выданы замуж. Свадьбы им отец справил по тем временам приличные, разделил наличности, как он говорил, «остаток». Да только и там не пошло. Одна дочка вскорости умерла, захиредав, вторая - влюбилась до беспамятства, да только не в мужа своего, а вовсе в другого мужчину. За что муж её побил раз, другой и …не дожила до тридцати годков младшая дочка Брукса.
Джон Брукс, так сказать, папаша-сирота, тронулся умом. Последний разумишко в слезах растерял, горюючи долгими пьяными вечерами. Вина непроданного – бочки, вот и пил он, не просыхая. Всё один пил своё калифорнийское, с ружьем его караулил. Охранял. А от кого караулить-то? Некому было покушаться на вино, дешевое как по цене, так и по качеству. Все старика хозяина покинули, не платил (зараза!). Одни садовники при нём и остались, что за хлеб и крышу в доме работали за весь разбежавшийся персонал. Да  и те парни непьющие были, некому было к бочкам красться. Бредил, бредил Брукс в пустых безответных разговорах самим с собой, да и сбрендил. «Ах, - плакал он себе в кулак, - кормил, одевал, обучал в колледжах, а что толку? Надо было всего-то - место на кладбище купить. Думал, надеялся, верил, проживу в уюте при них, а вышло? Напрасны расходы. Эх, знать бы…»
А перво-наперво проявлением его полного безрассудства являлось то, что он своему садовнику приказал весь виноградник под распашку пустить. Велел всю землю заново перепахать, уничтожив все следы от его былых виноградников. Садовник возмутился, призвал знакомых в свидетели, мол, попав в хорошие руки, виноградники могли дать шанс выжить хозяйству. Да только Брукс прогнал … «нахлебника и предателя интересов хозяина». Выгнал из дому, не заплатив и цента за былые заслуги.
Считается, старик помощника садовника – Тедди на распашку виноградников толкнул. А тому что, ему - хулигану тогда девятнадцать годков было. Он лихо на трактор сел …да всё поле и вспахал, ни кустика не оставив. Безжалостно и навеки…горизонты от лозы очистил по приказу сумасшедшего.
И велел старик ему засадить все эти просторы…розами. Не то, что люди деловые, работники его бывшие качали головами, глядя на хитро улыбающегося сумасшедшего старика. Говорили о нём: «Совсем сбрендил хозяин. Розами?! Да тут своих роз в каждом дворе полно! Куда ж ему, безумцу,  столько роз?!»
 И кто бы мог подумать, именно этот смышленый пройдоха – помощник садовника был как раз тем человеком, кто поверил в затею умалишенного. Этот  малец - удалец убедил старика продавать цветы, развозя их лично по похоронным бюро на грузовичках. Ну и конечно, к свадебным салонам он цветы возил, к театрам, к цветочным магазинам и прочее. Всем, кому требовалось – возил. Парень сам  и рекламу делал: заказал в типографии плакатов несколько штук, да по доступным местам и расклеил. «Цветы на ваш изысканный вкус! Роза калифорнийская, свежайшая и нежнейшая! Номер телефона  такой-то …и мордашку свою к розе – вот, мол, я какой счастливый с такими розами!».
Лоренс сам нанимал мальцов – цветочников, да старушек за гроши, торгующих с корзин. Людишки стояли под открытым палящим солнцем, под дождем и ветром у театров, да вокзалов, всучивая охапки свежих роз желающим. Именно старушки эти и стали первыми объявлять, что розы эти от «короля калифорнийской розы привезены». Будто цветочки были диковинными и невесть откуда  привезенными!
Но самое интересное было в том, что Лоренс не просто убедил старика продавать, казалось бы уж достаточно распространенную в этих местах калифорнийскую розу, он ещё и бумагу составил с помощью хитрого адвокатишки. По ней Тед являлся компаньоном старика Брукса в этом деле. Правда, согласно документу, подписанному Джоном Бруксом, его напарнику выделялась лишь десять процентов с выручки. Но…с каждого цветочка, как настоял Тедди.
Вот ведь кажется, что ему с этих десяти процентов? Так ведь нет, дело-то пошло! И как лихо! («Что-то уж очень лихо», - шушукались на соседних угодьях фермеры).
Старик себе потихоньку сходил с ума, розы росли круглый год, рос и мальчик. А уж как росли его доходы…от вложенных десяти процентов с цветочка в ценные бумаги…Брукса!
Ого-го, как процесс пошел! Тедди вроде бы только интуиции своей  и доверял, без науки и расчета дело вел, а ведь всё как в яблочко попадал! На него уж и оглядываться тогда начали, уже тогда слово это «король» задребезжало рядом с именем его. И, правда, не «кум королю», а именно «король», будто именно его во главу дела ставили люди. Да и кто ж решиться ставить туда сбрендившего чудака Брукса? За стариком пригляд был. Компаньон заботился, в психичку не отдавал, хотя и надо б было бы наверно, шумливый стал старик, крикливый до обидного. Как заорет, бывало: «Садовника сюда! Где закопал девок моих, а? Я тебе сказал, по ветру развей, а ты что, подлецам отдал, в склепы вонючие?! Гони деньги, подлец! Гони их, гони!» - и…давай палить по стенам домишки….Врачи пугались, убегали, а Лоренс их назад поворачивал: лечить, говорил,  до конца! Не жалел денег на умалишенного. Тот и сыт был и в тепле жил, …пока жив был.
Но с доходом пошел и расход: Тедди начал терять здоровье. И не только потому, что кроме актуальных дел ещё и приходилось выдерживать долгие часы общения с ненормальным партнером. Поговаривали, к двадцати пяти годам у Лоренса началась жуткая аллергия на розы. Да и всякие другие цветочки, которые стали выращивать уже на перекупленных им (почти целиком) землях Брукса, вредили ему, доводя до одышки и слез. Ни орхидей он не переносил, ни ландышей, ни кукую другую травинку цветущую на его полях. И злословы утверждали, что в его собственном доме, купленном у одного голливудского воротилы, все цветы были искусственными. Потому дом его был похож на …элитное кладбище, где так же соседствуют мраморные статуи и …кипы цветочных украшений из шелка и бумаги.
Какая-то доля истины в том была. Дом среди скал, уходящих подножьем в залив, и похожий с фасада на старинный замок был пустынен и даже как бы мертв. Вокруг него лишь камни валялись да росли. Не знавший с детства ни вкуса к роскоши, ни вкуса вообще, молодой делец доверялся в устройстве дома лишь лично ему понравившемуся дизайнеру. И пустяк, если у того на подиуме, то есть вкусом считались   Нелепица да Безвкусица. Зато парень свой, душевный, и возможно даже из тех, кто сам-то недавно выгреб какими-то судьбами из вот таких же садовников - лоренсов. Тед все равно не осматривался в многочисленных комнатах, где спал, ел, отдыхал сам. Был бы диван там, стол, на котором можно было разложить закуску к пиву, да экран телевизора в пол стены присутствовал, который ловил спортивный канал. «А что ещё нужно? - Спрашивал Тед удивляющихся гостей, - времени на оглядки всё равно нет: днём бизнес, вечером  общественные дела, а к ночи вы приходите». Вот и висели в каждой комнате телевизоры на стенах, бары от закусок ломились, да диваны удобные стояли – всё для хозяина и его гостей.
Были, конечно, и статуи мраморные в тех комнатах при украшениях из шелка, но только Тед и гости его, их будто не замечали. На мелочи не оглядывались.
И вот момент: умер его компаньон, умер Джон Брукс, в конец измученный сам и измучивший своих врачей.  Умер Джон с малопонятной просьбой на губах: «Откуда вонь? …Кто пасется на моих полях? Они? …Гони! Ату, их, ату!»
Вздохнули врачи и, перекрестясь, свалили с чудо места, какое по немецким преданиям являлось ложем смерти. Лоренс – вот кто понял их абсолютно, и расплатился с бедолагами по полной.
Но нагрянули зятья Брукса. Запросы пошли, адвокаты понаехали…
А поскольку документы у молодого компаньона были в полном порядке, то дальним родственникам сумасшедшего от бизнеса его достались лишь крохи, выцарапанные у наглых лисов-адвокатов цветочного короля. Дом Брукса достался родственникам, а вот земля под ним уже им не принадлежала. Решили зятья продать домишко, чтоб деньги выручить, а кто купит? Какой дурак пожелает задохнуться среди мириадов кусов пахучих роз? Нет, нашелся один. Лоренс купил у них дом, превратив его в фамильный склеп. И первым покойным гостем там остался …Джон Брукс.
Да Тед Лоренс в деловых кругах уже звался королем роз. И это бы все обошлось малыми сплетнями, да только бог ему  снова манну в кудри сыпанул…
                ***
Запал король калифорнийской розы в душу одной из красивейших в Лос-Анджелесе вдов - Агнес Роверти.
Пришлось Теду кидать свои аллергические цветочки на плечи своих поверенных, (то есть проверенных дружков – таких же в недавнем времени садовников) теперь, права, те слыли совладельцами похоронных да свадебных  бюро. Лоренс встал у руля бизнеса своей жены. Тот пахнул не розами. Далеко не цветами.
Известная всем пословица гласит: «Хозяин машин счастлив дважды, когда покупает и когда продает свою игрушку», Тед стал тем человеком, что делал автомобилистам их счастье. Он стал бизнесменом, занимающимся продажей  подержанных авто. А чтоб бизнес двинулся, он разделил компанию, одна её половина занималась восстановлением рухляди, как было и раньше, ею управлял оставленный Лоренсом бывший управляющий, а вот другую - Тедди взял под собственное крыло. Он стал не просто скупать абы что, а брался за восстановление, за реконструкцию спросовых автомобилей, за раритетные модели.  Он превращал авто рухлядь не просто в современный автомобиль, в  подарочное авто. И дело пошло в ином направлении, этот кусок компании уже не гнался за количеством поставленных на ход авто и желающих их приобрести клиентов, а скорее последние поторапливали Лоренса: «Ну, нашли вы то, что я просил? Когда же эта прелесть украсит мою коллекцию?».
Тед не побоялся натиска профсоюзов, уволил «количество» работников, взяв в свою половину, к себе только качественный кадровый материал. Он распродал гаражи, разобрал, как ненужный конвейер, он сделал иным профиль «своего» куска компании. И о, слава! та стала известной всей стране. Новый, восстановленный у Лоренса авто, тут же попадал на журнальные и газетные страницы вместе со счастливчиком владельцем. Значилась и сумма, отрезанная от бюджета обладателя редкости, сверкающей никелем и позолотой, хвалящейся лейблами двадцатых – шестидесятых годов прошлого века. Но как будто запредельная сумма не пугала, а восхищала зрителей, а главное, не пугала следующего желающего иметь что-то …(бес) подобное.
И снова зашептались, теперь в соседних автосервисах: «Откуда счастье наглецу прёт? Клиенты, что кошки на валериану, бегут со всех концов мира: одни ему продают свои авто, другие – берут, ...но только «у Короля калифорнийской розы»!».
Вдова боготворила молодого мужа, Тед – огненную  супругу. Часто снимки обольстительной одалиски Агнес и всё так же казавшегося с виду «фермером» её мужа (хоть и обутого с иголочки) мелькали по газетам, да журналам. А шумные разборки и примирения - семейные сцены среди цветов из шелка  анекдотично обсуждались по кулуарам и, как шутка к ужину, преподносились с экрана телевизора.
Но завистники поговаривали, что привязанность козленка Тэ-э-э к вдовушке больше походила на жажду резвого козла. И, правда, Лоренс сильно ревновал любвеобильную Агнес, к каждому столбу и под каждым столбом же сам её и обхаживал, будь то дамский туалет в ресторане или ложа в театре. А уж как качалась морская посудинка, на которую эта парочка всходила…
Казалось, счастье бездонно и долго…ан, нет! 
Что-то не так шло в жизни техасского парня: получалось, деньги текли к нему, а те, кто с ним имели тесное дело, уплывали по речке Лета.
Но не ревность мужа сгубила сорокасемилетнюю миссис Лоренс после восьми лет совместной жизни с королем роз, а как раз её любвеобилие. По непонятной, совершенно всем злословам непонятой случайности, козлик Тэ-э-э не заразился  ВИЧ инфекцией, успокоившей, наконец, его страстную супругу. Ту буквально за год свело к кладбищу в уютный и просторный семейный склеп короля роз. Могилка Джона Брукса была аккуратно и почти никем незамечено вынесена за границу фамильного склепа, ставшего теперь последним пристанищем – спальней для Миссис Любвеобилие. Брукс же навеки уснул в кустах, то есть, в цветах.
Поговаривали, именно потому ревнивец Король выставил «мужика» из усыпальницы, где почивала супруга, чтоб та хоть в конце пути осталась в скромном одиночестве.
Тед на языки не оглядывался, некогда. Но друзья заметили, именно после потери супруги он заболел ночной меланхолией, этой «черной тоской». Он подолгу грустил, меньше радовался успехам, и хоть по-прежнему не пил горькую,  вдруг полюбил одинокие посиделки под луной. Входя к нему в открытые, но крепко теперь охраняемые двери дома - замка, всё чаще други - садовники заставали его не за просмотром спортивного канала, не в энергичной «болезни» за любимую команду, их друг смотрел семейные фильмы и чаще под песенную лирику Стинга. «Король» пьянел от выпитого пива и …плакал, хоть и не было рядом непереносимым им на дух роз.
Теперь имя Теда Лоренса произносилось с осторожностью и почтением. Вдовец удвоил своё состояние, Тедди - садовник у всех на виду стал миллиардером.
Он был одинок, но сплетен о нём стало не меньше. Правда, тон их изменился, стал более едким от зависти, наглым от желания увидеть конец царствования счастливчика - удальца, но завуалированным под вежливость и почтение.
И всё же ждали, когда король споткнётся, ждали его слез.
И шептаться  о нём не переставали. Сорокалетний, «ухоженный ковбой» будто бы горевал, будто бы сильно, да только слез и должной кислости в заветренном лице короля никто из недругов не видел. Может, они не в то время приглядывались, может, промахивались взглядом, но не замечали  недруги тоски, он, им казалось, всего лишь …скучал. Потому опять поползли слухи. «Что-то задумал опять, душегуб».
А Тед, будто к «анекдотам» о себе привык. Жил, как жил. Он всегда был окружен хорошенькими и свеженькими девушками, исключительно не имевшими запаха духов. Как скучающий магараджа  бродил с ними по своему просторному дому, потом выпроваживал по одной, под утро. С другими, столь же свеженькими, посещал театры, балы, вечеринки, дружеские загородные прогулки, опять же, поочередно  возвращая их под утро в их квартирки и дома. Всегда отказываясь от приглашений зайти на минуточку или для того, чтоб познакомиться с папой для расширения «деловых контактов». По мнению шепчущихся в кулуарах сплетников, он, улыбаясь, всё же горевал о чем-то или о ком-то. Отвечал всем подряд: «Дела. Прости. В другой раз».
Друзей у него была капля в море недругов и последние упорно твердили, что споткнись Лоренс, и капля высохнет под жарким солнцем. Никто не спорил с дураками. Бывшая компания садовников уже была к этому времени проверена на прочность и выгодными, и невыгодными обстоятельствами. Да и времени с тех пор, когда четырнадцатилетний Тедди вербовал их со всех соседних огородов в соратники к себе утекло много. Кто-то поотстал, ослабев, а вот «капля» проверенных не высохла. Это уж точно!
Но у друзей своя личная жизнь. А его дом после смерти Агнес по-прежнему оставался пустым. Он и заезжал-то туда лишь выспаться, да только походит - походит по коридорам и ощутит свою обидную единственность в нём. «Идите, идите, - махал он рукой на слуг и охрану, - только уходил от них сам. Гнетущее состояние безлюдности его дома, как будто трагической потерянности его в каменных валунах, эхо пустоты в его многочисленных залах и комнатах – всё это сравнимо было лишь с воспоминаниями навсегда ослепшего. Лоренс забирался в одну из комнат верхнего этажа дома, вдруг запирал дверь на защелку, включал музыку, открывал окно и …смотрел в черное небо, пока сон не сморит глаз.
Красочное, веселое кино его жизни, как остановилось, замерло картинкой с тех самых пор, когда за Агнес закрылись двери склепа. Краски её лишь тускнели, вспыхивая теперь лишь в эротических снах. Был он как заколдован ею на одиночество, и ничего не предвещало раскрепощения от этого колдовства. Ничто больше не радовало его, ничто не поднимало на «подвиг». Кто бы поверил ему, начни он говорить про это? И даже преданные друзья, заприметив его  отведенный в сторону затаённый взгляд (как обычно, на губах его при этом оставалась улыбка), скорее задумывались о начале каких-то дел его. Они ждали, что он ошеломит их известием, что начинает новое дело или что его взволновала какая-то женщина. Ну, никак бы не подумали они, что эта улыбка сквозь грусть - есть устойчивое во времени желание Теда хотя бы в памяти вернуть себе женщину, что вымучила его ревностью, любовью скорее страстной, чем желанной для души. Стон его: «Агнес, вернись и верни», - даже ими – друзьями был, скорее всего, понят не правильно. И не везло ему с тем, что не находилась такая другая мотовка и чертовка, как Агнес. Такая, чтобы мучила его, чтобы упрекала его, …его, восхищающегося ей, в скупости чувственности, в отсутствии нежности в мозолистых руках, и рвала его сердце на части то страстностью, то изменами. «Будь ты проклята, Агнес. Будь ты, …будь…».
Розы и другие цветочки росли себе, компания по реставрации машин из обычной заурядности переросла в компанию по реставрации и восстановлению старинных машин, возвращая им блеск ручной сборки, а хозяин всего этого богатства, выжитый, как лимон из своих лучших чувств, угасал. Меланхолия…
                ***
И вот на радость любителям сенсаций, наконец, в одной из газетёнок промелькнуло сообщеньице: «Один из богатейших людей на западном побережье Калифорнии, цветочный король – Тед Лоренс, сорока лет отроду найден сегодня мертвым в сауне собственного дома».
Сообщенье было подано лишь одной газетой. И было столь незначительным по качеству подачи, что навеяло некоторые сомнения на завистников Лоренса. «Что-то уж больно мелкий шрифт. Хотелось бы покрупнее».
Друзья же в некотором недоумении, кинулись к телефонам. Кто звонил в редакцию, кто домой Лоренсу, кто беспокоил личного секретаря его. Все пытались узнать, не вымысел ли статейка? Кто-то даже из этой капли друзей Лоренса задумался, не пора ли кинуться к адвокатам, да обнулить личный счет безвременно покинувшего друга-партнера? Но были и такие, что решили засудить редактора за провокацию, за издевательства над …чувствами людей высокого общественного положения (сплошь владельцы похоронных бюро).
Ответ дали люди дома Лоренса. И он стал ответом на все вопросы и вопросики: «Да, это так, король сварился в собственной сауне, …но…Тед Лоренс как бы ещё жив. Пока. Наверное. Пока он как бы ещё не совсем мертв». Дело в том, что машина «скорой помощи», увозившая бездыханное, обезвоженное, накаченное алкоголем тело Лоренса, уехала в неизвестном направлении и поэтому факт смерти ещё как бы медиками не зафиксирован.
Газетка обложалась, поторопившись с заявлением. Кому-то слова садовника из дома Лоренса показались фактом без кукишей.
Тогда друзья, уже в крайнем недоумении, кинулись с вопросами друг к другу. Ведь Тедди был как не любитель вина, так и саун. Всегда держал первое лишь для друзей и партнеров, а второй обзавелся лишь в дань моде, да в угоду гостям заморским, «северным» гостям (ну действительно, зачем калифорнийцу сауна?). Сам же он любил сбрасывать вес и усталость в восточных банях, то есть, отдыхая без паров и градусов высоких, на теплых камнях, у воды, подставив себя заботливым рукам массажистки.
Так кто же довел их друга до такого плюса в нетрезвом дебете? «Кто подпоил, кто подложил, кто упёр?» - Недоумевали друзья.
К делу по исчезновению тела подключилась полиция. А так как речь шла не просто о пропаже какого-то там полутрупа, а о полуживом миллиардере, известном большому кругу лиц, были подключены спецы из  ФБР.
Однако «труп» короля исчез весьма прочно. Не брало след ни ФБР, ни полиция.
Именно это навеяло радостную мысль недругам Лоренса, что исчез всё-таки не живой счастливчик Тедди, а его труп.
Труп исчез приятно пахнущий,… «обезвоженный, противно красный и голый», как описала его служанка дома Лоренса, видевшая хозяина последней. Впрочем, предпоследние свидетели суматохи: друг Теда (кстати, садовник), гостивший у него в тот вечер, а так же кухарка и пара зевак, видевшие как грузили «тело» в санитарную машину, говорили то же самое. То есть все в один голос утверждали: исчез человек живой, но кем-то накаченный алкоголем, кем-то сунутый в хорошо прогретую сауну и после отправленный бесчувственным на какой-то уж очень подозрительной карете «скорой помощи». И куда та уехала, никто им не доложил.
Недруги были в напряжении: сердце непьющего и ведущего здоровый образ жизни мужчины выдержало бы такие испытания. Их волновало, злоумышленники в любую минуту могут оказаться в растерянности: «труп» вот-вот оживет и вполне сможет с проблемой справиться. Лоренс в гневе был скуп на комплименты.
И всё же нашелся кто-то, кто, как только машина «скорой» скрылась за поворотом, немедленно телефонировал друзьям хозяина и в газету, что решилась бы непроверенную информацию пустить в тираж и подтолкнуть страну к поиску. Ну и слухи поползли себе в мир, …но правда не открылась. Время шло, а Лоренс не объявлялся.
Капля друзей забила тревогу: «Руки прочь от Короля роз! Все на погоню за вознаграждением!»; недруги пустили в жизнь иной лозунг: «А стоит ли оплачивать налогоплательщикам поиски куска отварного мяса? В мире столько голодных…»
                ***
А бездыханному королю «калифорнийской розы и стилизованного под новьё автостарья» опять неслабо повезло. То есть опять денежно и мягко упал Король, слегка споткнувшись…о чужой гроб.
Прибывшее в клинику на Секвой – сто крепко поджарившееся, под винным парком  голое тело «короля» было благополучно перепутано с трупом только что умершего, а до того обгоревшего в собственной машине мало кому известного итальянского портного. В отдельную комнатку морга был перенесен не труп последнего, а, перепутав палаты, санитары втащили туда полутруп Лоренса.
Приехали к моргу родственники «погорельца», покрутили носами (ну правда, пахнет в помещении не амброзией) и, испуганно таращась на розовое тело, согласились на то, чтоб труп их брата был приведен в приличествующий для благополучных похорон  вид. То есть итальянские братки оплатили соответствующую приличному семейству обертку для покойной конфетки.
За завитым и побритым покойничком должны были заехать через час, строго предупредив работников с  трупами: «Смотрите, чтоб волос с головы нашего Тони не упал!»
И вот …попал Тедди в руки упаковщиков и стилистов покойников. Те же постарались на славу.  Профи! Согласно семейным фото, оставленным родственниками покойного, покрасили, подмазали, напомадили под итальянца известного всем калифорнийского миллиардера. А потрошить не стали. Наказа испугались.
Ну, правда, кто не в курсе, насколько меняет смерть покойника? Да нет таких!  Всем известно, во что красит Смерть. И вот, чтоб родня признала-таки в покойнике своего братца, стилисты постарались и сделали что могли: Тедди Лоренс стал с вида вылитый истовый …мафиози. Такая Крестная папа - роза: розовый с лица, в зеленом велюровом костюме, поблескивающий лакированными туфлями и попахивающий парфюм-водицей.
А, закончив работу, ребята санитары, опять же благополучно передали труп розового «короля» родне итальянца, те же бережно транспортировали бедолагу в дом некого Пазини. А пока многочисленная итальянская родня слеталась, чтоб взглянуть на него, да в последний раз при нём задуть свечу, Лоренс всё так и лежал у всех на виду невинный и невиновный в переполохе.
Труп должны были захоронить в тот же день до захода солнца. Но что-то там не сошлось. Кто-то там не прилетел во время и чтоб не преступать каноны, похороны отложили ровно на день. То бишь, труп задержали в доме покойного на ночь.
Песчаная – сто семнадцать гудела от итальянской торопливой речи. Говорили кто полушепотом, кто негромко, а кто-то, например, глухая тетя София и громко, и даже очень громко: «Святой! Наш Тони – святой! Вы заметили, исключительно добрый дух от него идет. Даже как будто розами попахивает». Кто-то спорил: «Так ведь ему кишки в таз высыпали. В моргах покойников порют, кишки выбрасывают, а живот после зашивают».
-Да нет же!  Этот гладенький, и всё при нём. Я уже поглядела. – Успокоила всех некая Анна Пилотти, бо-ольшая подружка покойного (стриптизерша из «Митчелл Холла»). – Даже постройнел, я заметила.
-Тебя бы туда. Может, и ты бы, прокоптившись, лишние пятьдесят кило скинула. – Зубоскалил молодой мазиози. На что тетя Софи – мать всего тутошнего семейства с достоинством отвечала: «Замолчите  вы все! Тут  дело в святости. Не припомню я такого, чтоб, где святые жирными были. Все поджарые, как наш милый Тони. Царствия ему, кормильцу,  небесное. …(тетя Соня блаженно улыбнулась) А вы заметили, глазки у него посветлели. Тут они открываться у него начали, …серенькие, (все посмотрели на тяжелые монеты на глазах усопшего), вот точно такие, с какими он родился».
Пока итальянская «родня» тишайшим Лоренсом умилялась, на Секвой – сто начался переполох. Звезды светили вовсю, город развлекал себя ночными оргиями, а здесь шли допросы с пристрастием…
Агенту ФБР предположительно удалось установить клинику, куда было перевезено тело калифорнийского миллиардера Лоренса. Однако, чтобы доказать это, чинам пришлось долго таращить глаза и задавать наводящие вопросы главврачу клиники, который весьма умело пытался скрыть от них факт случайной путаницы. А и, правда, кому хотелось бы отвечать за то, что мало оплачиваемые работники клиники выменивают китайские шмотки (под К. Диора) на медицинский спирт у старшей медсестры, а после идут и выменивают последний на укольчик морфия у медсестры помладше? Никому! И главврачу из клиники с Секвой – сто – не хотелось. Вот он и врал за себя и за своих олухов.
Когда путаницу всё же удалось чуть-чуть распутать, взмыленные фэбэровцы кинулись докладывать об успехах боссам. А потом, разумеется, потом, они поехали на Песчаную улицу в дом Пазини.
Кое-что всё же просочилось в прессу. Недруги Лоренса, прочтя газетку за завтраком, ехидно проворчали: «Так ведь  и сдохнуть–то без помпезности не смог! Теперь обнаружится, что под могильной плитой с его именем действительно лежит порядочный гражданин. Опять подкозлил народу этот вонючий Тэ-э-э!»
                ***
Но газеты вышли утром, а рокировка трупов (на половину, разумеется) состоялась, когда заря ещё только-только замелькала белыми стрелками на восточном горизонте.
 В доме Пазини родня расселась по креслам в столовой  и, тихо переговариваясь,  пила винно-кофейный напиток. С покойным осталась лишь молодая женщина - заплаканная и рассерженная итальянка, думающая исключительно на родном языке. Её звали Нори Джи, она прилетела из Сицилии, и вот только что узнала, что от любви к дяде ей лично не перепало ничего.
Ей шел двадцать первый год, но выглядела она младше своих лет, просто хорошенькой девушкой. Худая со спины и весьма аппетитная со стороны  грудей, она шмыгала носом и сидела возле гроба, скрестив руки на животе. Глаза её огромные сине-черные были заплаканы, не подкрашенные пухлые губы большого рта поджаты, острый горделивый нос беспрестанно шмыгал. Казалось, девушка вот-вот снова расплачется. Она то терла черным платочком глаза, то касалась рукой покойного, обращаясь к нему тихим шепотом. На ней было исключительно закрытое черное платье, на худые плечи, съехал с головы черный сетчатый шарфик. Гладкие длинные волосы были уложены в скромный тугой узел под затылком. Выглядела красавица огорченной и горем и обидой.
Нори Джи мало смотрела на покойного, всё больше, задрав горделиво голову, таращилась в черное небо, видное ей через окно. «Ну что за жизнь? – Думала она. - Что за сволочи?! Ну что ему про меня наговорили, ну что?!» - Ноджи машинально погладила руку покойного, вернее велюровый локоть его костюма. Взгляд её был рассеян, она вся была в переживаниях.
И вот тут, видимо от прохлады в комнате, или больше от обилия ненавистных ему цветов, да ещё тихого обидного плача обойдённой в завещании племянницы покойного итальянца, Тед Лоренс пришел в некоторое оживление.
Девушка всё хлюпала носом, машинально трепала рукав костюма покойного и причитала: «Ах, ох, …дядя Тони, только исключительная торопливость с собственными похоронами помешала тебе пересмотреть завещание. Уж ты бы вспомнил о малышке Ноджи, я знаю».
Тихий, интеллигентный чих «покойного» как бы подтвердил предположение плачущей девушки. А та, то ли по глупости, то ли не придав в такую минуту услышанному значения реальности, ответила: «Будь здоров, дядя». И тут же, будто осознав глупость произнесенную, она кинулась на грудь «притихшему» и разрыдалась, залепетав, разумеется, по-итальянски. - Уж ты б меня, несчастную,  не забы-ы-ы-ыл».
Обезвоженный Лоренс, почувствовав влагу, потекшую по его шее, облизался и повел головой. Потом простонал, умоляя дать ему воды.
Вот тут-то племянница Пазини прекратила хлюпать носом и, наконец, вгляделась в лицо «усопшего» незнакомца так ладненько подкрашенного под её дядюшку.
Грим поплыл, «покойный» плакал, заливаясь слезами, и шмыгал носом, шепча по-английски: «Лучше убейте, но уберите на хрен цветы!»
Недруги были правы, какие там «комплименты», Тед, превозмогая боль в теле, сел в гробу и давай отталкивать от себя венки и кидаться в стены темной комнаты корзинами с калифорнийской розой. «Требую американского консула! Консула сюда, мама дио!!!»
Покойного нокаутировала группа обиженных родственников, освободила от него гроб своего Тони и, грубовато втолкав миллиардера в машину, тут же повезла для разборки в клинику.
                ***
Когда ближайшие родственники Тони Пазини, прибыли для выяснения «кто есть кто», и попытались набить всем медикам клиники на Секвой-сто их «зажравшиеся морды», к улочке Песчаной уже мчалась машина с парнями из Бюро расследований. Те были весьма возбуждены случаем путаницы, который ослабил их обычную дисциплину и расположил к юмору, (разумеется,  в рамках специфики работ): «Наверняка  этого «краснокожего» Короля не устроили трусы портного. В итальянском дворике, должно быть, началась потасовка. Поторопимся, пока трупы не размножились».
Юмор – юмором, но крепких парней волновал вопрос: не опередил ли их кто из падкой на такие комиксы прессы? Потому водителю машины, на которую и погрузились парни из ФБР, был дан приказ, включить сирену и жать на акселератор с двойной нагрузкой.
Друзья и более того, недруги Лоренса волновались, внимательно следя за происходящим. То есть некоторые прямо-таки следовали за машиной, весьма слышной и заметной на безлюдной улочке пригорода. Первые беспокоились, задавая естественный, но риторический вопрос: «Не случиться ли обратная путаница?»  Вторые – недруги - переживали больше: «Превращение Лоренс - Пазини – смешно, а если наоборот – весело! Жил королем, есть надежда, что пока возят туда - сюда, сдохнет как шут».  И все старались быстрее ФБР на Песчаную попасть, чтоб дать возможность выиграть именно своей команде. То есть были даже дорожные нарушения, для препятствий проезда машины, мигающей сине-белым огнём сирены.
Но ошибались и те, и другие: на Песчаной улице в доме, в гробу уже лежал сам хозяин – господин Пазини. Над ним причитали тетя Софи и парочка братков с расцарапанными в цвет физиономиями (результат гимнастических упражнений Лоренса). А в клинике, пара сердобольных санитаров из морга, подбадривала таблетками чихающего Лоренса. Никто не мог подсказать ему, что за ухо его зацепилась незабудка, никто не стряхнул с велюра его костюма пыльцу белых хризантем, Тед чихал, сидя на каменной скамеечке, хватал воздух ртом, крестя всех, кто от итальянской матери. Один из санитаров был более чутким, он ударил Теда в ухо, тот затих на пару секунд, и этого времени хватило, чтоб поставить ему укол …снотворного. После чего санитары попросили девушку, охраняющую разбушевавшегося больного, вести бедолагу к врачам. «Нам некогда. А ты  веди его в здание клиники, вон оно, в пятидесяти метрах отсюда. Пусть врачи посмотрят, там сегодня ночью искали какого-то больного, может этого».
-А одежда? На нём чужая одежда.
-Это мы ничего не знаем. Это нас не касается. Иди милая, тут, сама видишь, не место для долгих бесед. А за одежду не бойся, если это тот король, которого ищет полиция, так он вернёт тебе её.
Нори Джи, которая едва спасла хулиганствующего «покойничка» от разъяренных братьев, поручили доставить «урода» в здание морга и сдать санитарам «уродам». Велели одежду дяди Тони с него забрать и немедленно возвращаться домой. Девушке для этого оставили машину, холодненького же братца Тони скоренько повезли домой на карете «скорой помощи».
Вот когда дали отворот-поворот санитары, Ноджи подхватила  Лоренса за пояс и повела в сторону клиники. «Король, …какой он король? Грязный какой-то, фу!»
Тед, едва перебирая ногами, двигался туда, куда его вела шаткая подпорка. Но девушке не хотелось объясняться с врачами, тем более требовать с мужчины, чтоб он разделся и вернул ей всю одежду. Она довела Теда до скамейки, усадила его попрямее и сама – в машину. «А, ладно, скажу, не отдал». – Махнула она в сторону оставленного на скамейке костюма дяди Тони.
Но только она развернула машину и собралась уехать, Лоренс, до этого сидевший на скамейке прямо, вдруг как-то весь сгорбился, обхватил лицо ладонями и …заплакал. Да так обидно…. И сердобольная итальянка не выдержала, решила подвести пошутившего с ними парня к нему домой.
-Эй, эй…- её английский был слаб, но вполне разбираем. – Ну, хватит тебе плакать, за дело же тебя побили. Ладно, поехали.
Тед, которому вдруг стало не только больно, но и обидно происходящее, поднялся со скамейки и, постанывая от неприятного прикосновения тугой одежды к обожженной коже, поплелся к машине.  Боясь, что он свалится, (уж больно ноги его подгибались), Нори Джу вышла из машины. Она стала поддерживать его, подставив своё худое плечо. - Тяжелый ты. Но всё равно, пошли. … Вот навязался.   (это прозвучало по-итальянски)
 Девушка усадила Лоренса на заднее сиденье машины, развернула её и выехала за территорию клиники.
Тед, увидев себя в зеркальце дальнего вида, испугался. Зажмурился, коснулся синяка под правым глазом и, … скинув, наконец, цветок незабудки с уха, навалился на спинку сиденья.
В это время агент ФБР и полиция прибыли к дому Пазини.
Разумеется, друзья Теда были рядом. Глядя на усопшего из-за спины сержанта, вздыхали, печалясь, что не успели.
Уж они-то понимали своего друга, понимали и сочувствовали ему по-настоящему: «Бедняга…. Лежит, в дешевом костюмчике скромного портного. В гробовой липе. В последний свой час вдыхает запах самого ненавистного ему одеколона «Роза-мимоза».
Но кое-кто, он тоже был тут, пробравшись в дом Пазини,  смотрел на те же вещи, но рассуждал иначе: «Везет же дуракам! Лежит, как всегда, одетый с иголочки, да ещё праздник кем-то оплачен. Весь в слезах и духах любящих вдов, как порядочный семьянин. Ну, за что такие блага какому-то техасцу?!»
Итальянцы были в глубочайшем недоумении. Им заявили и как бы официально: в гробу лежит  миллиардер Лоренс. «Возможно, живой».
И тут в полной тишине, при абсолютно театральной композиции один из расцарапанных Лоренсом мафиози заявил: «А вот вам! (неприличный жест итальянца в нос полицейского). Вашего урода мы в морг свезли, на улицу Секвой – сто!»
                ***
Окружной прокурор, конечно же, был поставлен в известность о похищении Лоренса. Ему так же сообщили вот только что, что тот найден, что он жив и уже отправлен в клинику на Секвой - сто. Однако завтракавший юрист никак не ожидал, что в его дом ворвется худенькая итальянка. И  голосом взбесившегося сопрано начнет рассказывать ужастик: про то, как из гроба, из собственноручно пошитого костюма похитили труп некого портного (ах, если бы прокурор знал, что ему «стучат» на   бывшего в розыске Интерпола  Тони Красавчика!). «…И вложили во всё это… вот этого!» - Девушка всё тыкала пальцем в стоявшую неподалеку свою машину. – Я итальянка,  я из Сицилии. У нас так с покойниками не поступают!
Дело в том, что от Лоренса она так и не добилась адреса, куда его везти. Тед отключился, от боли он снова  потерял сознание. Возвращаться с ним на Песчаную улицу она не хотела. Нори Джу боялась, что его опять побьют её братья и дяди, что в конец испортило бы семейное торжество. Тогда она попыталась разыскать официальное здание и туда сдать хулигана, прикидывающегося «чужим покойником». И как назло ей встретился дом …окружного прокурора.
Прокурор был с иностранной гражданкой вежлив, он только попросил её: «Вы с вашей проблемой не по тому адресу, милейшая. Это …э…я этим не занимаюсь. В полицию с этим,  или лучше, к вашему консулу. Пусть он разбирается в ваших итальянских проблемах».
Но девушка настаивала: «Он ваш! Я хочу его вам вернуть!» - Она имела в виду подданство мужчины, что был в её машине. Но прокурор понял её не совсем так. – Что?! Так вы привезли труп итальянца к моему дому?! …Вы что же, милейшая, вы понимаете, …вы что, рехнулись?!»
Что поделать, итальянский и английский языки так не схожи, а девушке хотелось быстро объяснить прокурору, что за типа она ему привезла: «Заберите! Это вам интересно! Таких ищет полиция!»
-Вот пусть она их и ищет! А сюда с этим приезжать не надо!
Служанка прокурора по указанию госпожи прокурорши побежала взглянуть, кто там такой в машине, что её хозяин так не доволен его приездом.
Девушка служанка сбегала к машине, взглянула. И тут же вызвала с угла улицы полицейского: «Эй, эй, сюда!   Избавьте господина прокурора от этого размалеванного клоуна!»
Полицейский взглянул в салон машины итальянки, достававшей высокого чиновника криками и иностранной бранью.
В салоне, развалясь на заднем сиденье, будто просто уснув, был некто. Он был явно нетрезв, с синяком под заплывшим глазом и …как будто в гриме.
Раскраска под итальянца окончательно потекла с лица Теда. Кроме того,  от дешевой краски для волос кожа головы зудела, и он время от времени почесывался, не раскрывая глаз, чем совершенно взлохматил напомаженные волосы. На лице его, уже чуть заросшем щетиной, затаилось выражение страдальца – голуба.
Полицейский потребовал девушку немедленно покинуть санитарную зону дома окружного прокурора. - Ну-ка, давайте-ка в сторону. Да! Да, выезжайте отсюда. Да, да, вон туда.
Прокурор проследил, как отъехала машина. Понял, тою сейчас займется актив внутригородской власти, так что можно расслабиться.
Он вернулся к завтраку. Но на всякий случай  спросил служанку: «Что там?»
-Идиот. Простите. - Девушка обошла своего хозяина и скрылась за дверью.
Прокурор строго посмотрел в сторону отъехавшей машины, приметил её номер. – Что это за шутки?!
Девушка итальянка, заметив, что дверь окончательно закрылась, а полицейский как-то уж очень грубо хватает её за локоть, чтоб усадить в машину, крикнула с другой стороны дороги. – Это ваше! …Заберите! Мне только нужен его костюм…
Прокурорша, проявив инициативу, выставилась в окно. – Вам же человеческим языком сказали, с этим к итальянскому консулу!
Прокурор покачал головой, пожурив женушку, и  закрыл перед проблемой (скорее даже  перед собственной проблемой) окно своего дома.
Ноджи разводила руками: «Вот и этот говорил, к консулу. А где взять его? Все как с ума посходили, …короли им не нужны…
Лоренс между тем слегка пришел в себя. Он только качнулся, прилепившись щекой к стеклу дверцы. От таблеток и снотворного ему скрутило голодный живот. Он изогнулся, приоткрыв глаза. Проезжающие мимо авто чуть замедляли свой бег. Кто-то крикнул: «Эй, где так нализался, пед?!»
Тед не расслышал неприятное слово, но он  пытался сказать о своём. – Я  болен.
Но люди жестоки, кто-то вскидывал палец в непристойном жесте, смеясь ему в искаженное болью лицо, кто-то откровенно грубил: «Отстой! Геев – в отстой!»
Тед схватился за живот и …скрылся от публики, упав на сиденье.
Полицейский, наблюдавший сцену, помогал Нори Джу сесть в машину. - Кто он?
-Где?
-Не дури, в машине твоей, кто?
-Не знаю. Мне сказали сдать его в морг.
Девушка уже и в самом деле хотела …домой. То есть, чтоб все оставили её в покое, чтоб забрали это размалеванное чудо из её машины - и всё. Она попыталась улыбнуться полицейскому.
-А может, вы его к себе в машину перенесете? А я …поеду. В морге сказали, он полицию интересует.
Полицейский почесал затылок. –Да я б забрал….А кто тебя просил соваться к прокурору?
-К прокурору?! – У Ноджи широко открылись глаза. Она повернулась в сторону здания, высокого, похожего на официальное. - Я думала, …оставлю его и …и заберу костюм. В клинике говорили, он король. Зачем ему костюм моего дяди?
-Что? Король?!
Что-то такое сверкнуло догадкой в голове полицейского. Он заглянул в салон ещё разок.
Косметика с потом потихоньку стекала с лица Короля калифорнийской розы.
Полицейский открыл рот и …тут же закрыл его, …ибо его осенило, «почему другие получают повышение по службе, а он  вот – всё никак».
-Этот …король детка, …не простой. За твоей спиной тело очень состоятельного человека. Не будем мы его перекладывать туда  да сюда. Он в розыске, так что ты …попалась.
-Что?! Какой же он тогда король, если в розыске? И вовсе он не «тело», он - больной! Он чихает как мой пес Чарлик.
-Кто чихает?
-Да он же!
Девушка ткнула в дверцу пальцем.  - Этот!
Полицейский не верил своей удаче. – Так он что, точно …живой?!
-Ну да! Я ж говорю, мои родственники хотят надуть всех на свете. Чуть этого шутника в могилу не положили. - Девушка вцепилась обеими руками в руку полицейского. – Сеньор, миленький, а может вы его к себе, а? – Она махнула на полицейскую машину. Оттуда уже таращились на них, не зная дела, парочка полицейских. – Возьмите это тело себе, а?
Но у полицейского иное было на уме.
Тот, кто стоял рядышком с загнувшимся Лоренсом, уже действительно отдающим кранты, быстро соображал, как бы  за его счет получить себе повышение по службе.
И ему пришла в голову почти идеальная идея.  - Значит, он живой?
Девушка сокрушенно вздохнула: «Он чихает. Простыл, наверное. У тети Софи прохладно было. Но умереть, нет. Никак не умер. А впрочем…».
Она с надеждой взялась за руку полицейского. – Мистер, а если умер, вы его заберете? –И девушка начала подыгрывать, то приседая, заглядывая в салон, то прижимаясь к форме полицейского. - Ой, посмотрите-ка, он умер. Он умер, вы сами посмотрите…
Но тут послышался стон. Девушка нагнулась и посмотрела на «заменителя дяди». - Эй, вы что?
Лоренс чувствовал, что дни его сочтены. Он притих и печально смотрел на мир в его коловращении. Глаза его были раскрыты и не мигали. На губах застыла его всегдашняя улыбка.
Итальянка перепугалась не на шутку. - Эй, эй! Только не в моей машине! Послушайте, вам лучше в полицейской машине это сделать. Эй, пожалуйста! Пожалуйста, не тут, - она с досады топнула ногой и огляделась, - мне только этих неприятностей не хватало!
Полицейский так же заметил чрезмерную бледность миллиардера. Он любезно поинтересовался у издыхающего: «Вам плохо?»
Тед из последних сил …кивнул.
-Вот и хорошо. (Лоренс при этих словах обречено съехал на резиновый коврик).
Полицейский с типовой для такой профессии фамилией Джонсон сделал знак тише, и сам тихо произнес: «Мы вот что сделаем, девушка,  - он огляделся по сторонам, – давайте-ка за мной. Я знаю, где мы можем пристроить этого короля роз».
Джонсон строго сказал в микрофон рации: «Мне тут нужно сопроводить итальянскую гражданку. Я чуть отвлекусь. Вы скажите, если что, окружной прокурор приказал, к консульству её доставить. Ага. – Он огляделся по сторонам ещё раз, сел за руль машины Нори Джи и кивнул ей. - Садитесь! Да живее, ну!
-Мы… эээ… в клинику?
-Ну да, да, садитесь же!
Пока прокурору докладывали по телефону: «труп псевдо - Пазини - это вполне возможно Лоренс, только в бессознательном состоянии, тот был украден из клиники второй раз», …машина Нори Джи отъехала от заметного места, то есть, от прокурорского дома.
-А…а…мы в клинику? – девушка забеспокоилась, когда машина разогналась под умелыми руками полицейского.
-Да, да, конечно, в клинику. – Джонсон крутанул головой. - Вот, дурёха!
Пока прокурор задавал вопросы по поводу трупа псевдо - Пазини, ему объявляли номер машины итальянцев. Той самой машины, на которой возили труп или полутруп Лоренса туда-сюда.
Прокурор кое-что начал припоминать. - Сюз, ну-ка выгляните в окно, эта итальянка, она всё ещё там?
-Нет, сэр. В её машину сел полицейский, и машина резко набирая скорость, скрылась в направлении границы с Мексикой.
-Что?! Вот чёрт!!! - Телефон чуть не вывалился из рук прокурора. – Немедленно скажите полицейским с поста, чтоб ехали следом! …Нет, это я не вам! …Сюз, идите же! Да, на пост! Скажите там! – Прокурор стал кричать точно в трубку. …То есть вам, Джонсон (то же Джонсон!), тоже! Приказываю, немедленно перекройте границу с Мексикой и сейчас же, вот прямо сейчас же, привезите мне этого портного итальянца для идентификации! Уверен, в наших руках труп Тони Красавчика! Он же Тони Фаричетти по кличке Портной…Что?! Что значит, «того похоронили»?! Выкопать! …Что?! …Так живо приезжайте за санкциями! Ну что вы так медлительны, Джонсон?! Да, я подпишу распоряжение по эксгумации трупа этого «Лоренса». Уверен, уверен, они подставили Лоренса! Это же мафия, Джонсон! Немедленно труп итальянца сюда! Нет,  …то есть, …специалистам увезите его, для идентификации! У них есть данные Интерпола на Тони Красавчика… - И прокурор стал командовать дальше кому куда ехать. Сам же …отправился допивать кофе.
                ***
А вот Лоренсу, несомненно, повезло. Опять чертовски повезло!
Друзья и недруги места себе не находили. Уже стали сверяться друг с другом информацией, путаясь во всей этой галиматье с заменами-подменами. Не спали, не досыпали, кусок в горло не лез или шёл туго. Уже друг друга обзванивали и не скрывали заинтересованности: «Вы знаете, где он? …И вы нет?! А кто знает?» - И, подозревая друг друга во лжи, продолжали поиски. Сбивались с ног, искали!
А везунчику хорошо! Полицейский, видя, что тот загибается всерьез, мигом вспомнил заветный адресок своего первого зятя. Тот был ветеринаром. «Ничего. Ему вылечить миллиардера, что кошке клизму поставить. Вылечит мигом!» - И он зарулил по знакомому адресочку. Дом ветеринара находился как раз в тихом месте: недалеко от кладбища.
И ветеринар поднатужился, применил кой-какие  знания, и …мужчину «королевского содержания» поднял на ноги. - Да он крепче нас с тобой, Джон! Кожа пострадала, но, думаю, он справится с временным дискомфортом. В сауне, говорит, перегрелся. Я его смазал тут …спиртом, да козьим жиром. Но ты бы всё же проверил, кто-то подпоил его натощак? Кто-то смошенничал. Он сказал, что совсем не пьет. А тут на лицо отравление алкоголем. Подпоили его. Ой, смотри, Джо, если дело мокрое, я не сяду. Тебя сдам, мы ж уже не родня.
Джонсон поправил кобуру на боку, будто показал, кто тут постарше будет.
-Ты, Макс, пока помалкивай. Там девушка в коридоре сидит, надо бы, чтоб и она пока помалкивала. Так что не обнадеживай её …пока. Скажи, до полной поправки её Короля ещё …неделька. Ага? Вот тогда, может твоё дело «кошачье» и наладится. А без выдержки ты лицензии ещё сто лет не получишь. Достают тебя из-за того козла?
-Козел, …животное уже чувствует себя хорошо. Это люди…козлы.
-Понятно. Вот и давай, ты поможешь ему, а он - нам. Дело?
Ветеринар пожал плечами. – Мне что, я сделаю, что нужно. Хотя лучше бы его дерматологи посмотрели. Я не совсем в курсе, мне со шкурами приходится дело иметь, а тут миллиардер.
Лоснящийся от козьего жира Лоренс закусывал белым хлебом крепкий мясной бульон. В животе жующего приятно урчало. Тед будто даже не слышал и не вникал в разговор двух пройдох. Будто тот его и не касался. Его будто только еда и интересовала. Хотя, да, это было для него важным, ведь пока он был живой человек. - А ещё чего-нибудь? Я ещё есть хочу.
Мужчины, что тут вот рядом шептались, обстряпывая затею, повернулись, посмотрели на Лоренса, но безучастно, потом посмотрели на толстую молодую женщину, затихшую рядом с больным.
Та тоже была темнокожей, как и они, и смотрела на «больного» так же безучастно, мол, я тут не причем, моё дело кошачье дерьмо убирать, а это так. Она шевельнула толстыми губами: «Налить ему или как?»
-Да, конечно. Отдай ему всё, Марго. И курицу ему отдай. Пусть…ест. На здоровье.
Лоренс улыбнулся, кивнул благодетелям, и за поднесённую курочку принялся. Прямо зубами в неё,  в целенькую  – хась!
Пара мужчин, глядя на него, только слюну сглотнула. И …пошли за дверь, чтоб поговорить с девушкой. Вернее, чтоб тихо её облапошить.
Нори Джу печально переводила взгляд с одного человека на другого. Она чуть-чуть подслушивала их разговор, присев у двери. Много она не поняла, плохо было слышно, но несколько слов, весьма её заинтересовавших, услышала отчетливо. Потому поинтересовалась: «Вы точно знаете, что он - король? …А чей? Какой страны король?»
Мужчины переглянулись. Перед ними была не глупость, перед ними - юность и проворная.
И вот теперь полицейский  не знал, способна ли  эта юность понять его мудреную идею воскрешения богатого Лоренса в их тесной компании. Поэтому он  ответил уклончиво. – Мисс Пазини, я пока это от самого господина, что мы привезли, не услышу, точно сказать вам ничего не могу. Давайте подождем …до утра. Он сейчас в таком состоянии, что сам ничего толком не объяснит. Ведь так, профессор?
Бывший зять полицейского только хмыкнул на присвоенное ему бывшим тестем профессорское звание и кивнул, вроде согласившись.
Полицейский продолжил: «Вот видите. Пусть он поправится немного, поест…нашего, попьет, выспится. А уж потом мы его спросим, что он там …за король.
Девушку не отпустили к родне, как она не просилась.
Убедила её не рыпаться темнокожая Марго. – Милочка, раз без тебя наследство вашего итальянца поделили, ну так и не спеши. Успеешь …на кладбище. Не убежит теперь твой дядя. А этот вот, может и убежать. Иди-ка вот сюда, приляг, устала ты, я вижу, за королями-то гоняючись.
И верно. От слез и впечатлений, итальянка едва держалась на ногах. Её тоже покормили и уложили спать в старенькой гостиной на диване, одна из ножек которого была …стопкой из книг по ветеринарии.
К утру следующего дня «покойник» совершенно поправился и затребовал …свободы.
Лоренс, совершенно отошедший от вчерашних анаболиков, подействовавших на него как снотворное, сегодня категорически отвергал лекарства, не давал ставить себе необходимый укол. И требовал: «Адвоката ко мне!»
И вдруг он увидел Нори Джу. - Эй, кто та девушка? Та, за дверью?
Ветеринар, что тыкал ему в грудь стетоскопом, замер. – Какая? – Он оглянулся на дверь. - Ах, вон та, …это итальянка, родственница того покойника, с которым вас попутали.
Нори Джи, для покоя человека, позвали в комнату. Тед лежал на кровати (уже никак не лежал слишком быстро поправившийся больной!). Он смотрел на неё и припоминал, где он мог её видеть.
Он пробовал подняться на ноги, его качнуло, он был слаб, будто от сильного похмелья. Тело его болело, подрагивало, как от озноба, в глазах туманилось, кожа не терпела всякое прикосновение к себе, была болезненно розовой и неровной, начала местами отшелушиваться, страшно зудела. Он требовал ванну. Ветеринар делал для него ванны с чистотелом и валерианой, и больной, принимая их, ...засыпал. Его заботливо  придерживала на плаву крепкотелая Марго.
Лицо Теда было припухлым, синяк под глазом стал лиловым, на скуле была ссадина. Он даже не помнил, откуда все эти навороты на его лице. И всё спрашивал, разглядывая себя в малюсеньком зеркальце, поданном ему Марго: «Вы серьезно, это я?» Черная краска с его волос на голове не сошла, как он не пытался её смыть. Она раздражала его, всю жизнь видевшего себя в зеркале светло-русым. Ничего он припомнить не мог. Слова «вас попутали» не доходили до него на полном серьёзе. То есть Лоренс до некоторой минуты считал, что его разыгрывают. Друзья, недругие – не важно. Он не обижался. Но, шарахаясь от полицейского, он всё же пытался выяснить обстановку: «Кто вы? Я хочу уйти. …Кто вы? Как я сюда попал?». А когда ему снова говорили чушь, вроде: «Вы пока не можете уехать, мистер Лоренс. Вас похитили плохие парни, здесь вы в безопасности. Тут вас никто не тронет», - он снова переходил к возмущениям: «Позвоните моему адвокату. Вот его номер телефона. …Нет, дайте мне телефон, я позвоню ему сам! …Как это «нет»? Что вы за полицейский …без телефона?»
Его вопросы остановила девушка. Глядя на неё, слушая её сбивчивый рассказ – ужастик, Тед припомнил всё. То есть всё, что ему из замеченного было интересным: её нежный голос, милые, душевные причитания над его телом там, в доме Пазини. Он припомнил её, как она кричала, требуя от идиота прокурора нормального понимания ситуации. Он вспомнил, как она помогла ему идти до машины, как утирала его слезы на скамейке у клиники. Он вспомнил её улыбку, замеченную им в щели приоткрытой двери, как она обрадовалась, когда он «ожил», стал есть, он даже припомнил, что, как-то очнувшись среди всей этой убогости, увидел её, склоненную к нему, уснувшую рядом с его кроватью на стуле. Он уже даже на «родню» этой девушки не сердился (а к ним он пока относил и этих двух «благодетелей»).
Ему это худенькое чудо в черном понравилось. Тед понял, Ноджи на его стороне, ей можно доверять.
Толстая помощница ветеринара отозвала девушку в сторону. Шепнула ей: «Дай ему лекарство. Это нужно. От аллергии и для успокоения кожи. Тут написано для шерсти, но читай, для кожи. Вот, дай ему бумажки, пусть сам почитает, это хорошие, нужные таблетки. Дорогие таблетки, они для самых дорогих собак, ну ему тоже подойдут. Тоже, дай ему. И вот укол …доктор пусть поставит. Скажите ему, …ему надо лечится. У него могут быть неприятности с кожей. Да и пусть успокоится немного. Никто тут не шумит. Тут места тихие. Во-он там, посмотри в окно, в нескольких милях кладбище.
-Случайно не Белое? – Ноджи посмотрела в окно, но ничего, похожего на «кладбище» не увидела.
Негритянка погладила её по спине, улыбнулась, почувствовав под рукой острые лопатки.
-Белое, …белое. Тихие места. Пусть уколется и утихнет. – Она подтолкнула Нори Джу  к кровати Лоренса. - Перепугал нас тут всех, может, тебя послушает. Смотри, как на тебя смотрит. Так бы и съел. – Марго, шевеля боками, двинулась в сторону кухни, проворчав напоследок. – И откуда он такой голодный?
Нори Джу развела руки в стороны и поглядела на Теда: «Ну что, будете слушаться?»
Лоренс, прекрасно слышавший разговор женщин, только хмыкнул. - Вас? Ну, давайте попробуем.
Теду дали лекарства, сделали укол, и он немного утихомирился. А когда Нори Джу и негритянка после ванны в четыре руки стали ублажать его голое тело мазями, он совсем уснул. Улыбался при этом, как вполне счастливый человек. То есть человек, ощущающий себя в состоянии абсолютной защищенности, что невероятно, а  за пределами этого домишки – для него лично практически не возможно.
                ***
Кратенько о том, что случилось с портным. Всё по порядку…
Итальянские родственники  успокоились, привезя из морга истинного Пазини. Похоронили своего брата.
Недруги Лоренса скрипели зубами. Уходя от кладбища под добрым названием «Белое кладбище», они ворчали: «Ой, чует сердце, не он тут, что-то уж очень с вида приличный человек в гробу лежал». Но зарыли и зарыли, ладно.
А тут уже через час распоряжение окружного прокурора… «выкопать».
И снова суета. Снова сбежались и друзья, и недруги Лоренса. Уже как бы приблизительно одно и тоже думали: «Где же он? А может (надеемся), всё-таки в могиле? Тогда в какой? В этой? А если не он в могиле (да что ж это такое, мать вашу!!!)….Неужели с брюнеткой этой разъезжает? По каким таким городам – сицилиям? Опять слинял от костистой Мадам, вот молодец (подлец!). Опять цветочки срывает, с девочками путается (сволочь!)»
И выкопали беднягу Пазини из американской земли. Проверили труп на отпечатки, на кровь, на ДНК. Сравнили сначала с тем, что было в личном деле бывшего техасца, а потом уже …с сицилийцем сравнили, так же осевшим после громких дел в Пасадене.
И снова шум в газетах, он лавиной двинулся в ни в чем неповинный город. «В округе Пасадены  на старом «форде» ездит итальянка - шизофреничка с трупом Лоренса на заднем сиденье. А ещё исчез полицейский, сопровождавший её к консулу. Держите похитительницу миллиардеров! Свободу телу Лоренса! Да здравствует калифорнийская роза! Вознаграждение растет. Ищем, господа, ищем Лоренса – короля калифорнийской розы – живым или мертвым!»
Розы скупали охапками, автомобили его компания продавала - штучно и партиями – в зависимости от «половинок» авто компании, …а хозяина всего этого добра так и не найдут!
Шум в газетах: «А Лоренс ли катается? Пора рубить по клубку».
И тут, о счастье прокурорское! наконец-то, был пойман, правда, в виде трупа известный по данным Интерпола мафиози по кличке «Портной».
-Ну, нет худа без добра! Какое счастье! - Прокурор принимал поздравления.
Итальянцы, взятые под арест прямо на поминках (правда, только для проверки), скрежетали зубами и обещали мстить.
Друзья Лоренса тихо пережидали всю эту дурацкую канитель, ведь о Теде как будто забыли (газеты только и трещали что об успехе прокурора). Но и у них терпение лопнуло: «Гм, господин прокурор, а как же наше дело?»
-Ах, да… «Дело похищения Лоренса», …эээ …на пульсе. Не сомневайтесь. Рука на пульсе. Вперед!
Недруги язвили: «Ну да, по коням! …Ну что за ездуны, блин?! Нет дерьма, и, слава богу! Нет, надо им искать его, …чтоб показать миру, …пусть понюхает, …возрадуется».
Могила Пазини стояла разрытой. В яме валялась, будто случайно оброненная подушка из гроба покойного. Будто ждала та подушка, какую абы голову.
                ***
Пока дело по поиску Теда тихо, но настойчиво снова начало набирать обороты, Нори Джу, не навязчиво, приручала Лоренса во время принимать лекарства. – Ещё вот эту таблеточку.
-Так…и она для собак. Странные у ваших друзей ассоциации, Ноджи.
-А вы, правда, король?
Тед мимикой выразил удивление. Потом качнул головой – «нет».
Но что-то  в лице выздоравливающего человека, в его горделивой осанке, в жестах, в повороте головы, а главное, с каким пренебрежением он клал таблетку для собак в рот, запивая пахнущей хлоркой водой – всё это говорило Ноджи об обратном.
Девушка из Сицилии, по-видимому кроме меркантильности ещё и романтизмом прихварывающая, верила – так могут вести себя только Они. И пока два крепыша: бывший тесть и бывший зять обсуждали в соседней комнате, как лучше представить миру воскресшего, чтоб одного сразу повысили до сержанта, а второму дали-таки патент на лечение домашних зверушек, до юной Пазини, наконец, дошло, что происходит. И, главное, кто перед ней, прямо так сказать в её ловких заботливых ручках.
Сообразительная итальянка вдруг ошибочно посчитала союз полицейского и профессора опасностью для себя. «Ведь я – свидетель ими задуманного похищения иностранной коронованной особы, - думала она, и в отчаянии от своего английского, лепетала по-итальянски: «Вот вмазалась, мама мая! …Бежать надо….Ах, дядя, дядя…. Ладно, что бы ты ни думал обо мне, умирая, ты был мне дорог. Всё равно, надо  проститься. …Тогда может, на кладбище съездить?..»
 Не зная как сговориться с больным, она придумала весьма оригинальный план возвращения  похищенного короля его счастливым подданным. Нори Джу, улыбалась «Их Величеству», …улыбалась, улыбалась…да и сговорилась прогуляться вместе до кладбища. И попросила его тайком пройти с ней к машине и  пригнуться, когда они выезжали с захламленного двора ветеринара.
Помахав Марго, Ноджи крикнула: «Я до кладбища съезжу, дядю проведаю. Его как раз там и похоронили! На «Белом кладбище», - и даванула по газам!
Марго пришла в дом, заглянула в спальню, там сооружение на кровати, где спал Тед, подсказало ей, что больной как бы на месте. «Девчонка просто прогуляться поехала. Или убежала», - решила Марго, но сильно не горевала. Всё равно Макс при ней остался.
-Кто там приехал?
-Это итальянка уехала,  сбежала …наверно.
-А больной?
-Вроде спит.
Двое кинулись в спальню и увидели там кучу свернутых простыней. - Украли!!!
Ну, вот никак не подумали  эти двое желавших поживиться, что девушка им не врала, что она и в самом деле к покойнику дяде поехала. Они решили, та повезла его к дому Лоренса.
Опять же повезло счастливчику Лоренсу. Ну вот, как поспоришь с теми, кто рога ему в хвост правил: «Ну, хоть бы какая напасть! Ведь нет: всему миру  - мор, этому – как с гуся вода!»
Лоренс не домой спешил, от всего этого «смеха» жизни он ехал на кладбище. А ведь он болен, он устал от суетливых и глупых людей, его ждали дела, друзья, …недруги верные. А он поехал на кладбище. Поехал, даже не задумавшись о том, чего ему там надо. Он поглядывал на девушку, что сидела за рулем, щурился и, вздыхая, спокойно ехал дальше, …возможно, на край своего света…. Что-то подсказывало ему: так надо.
                ***
Села парочка на лавочку у соседней могилы.
Стали они смотреть на разор могилы Тони Пазини. Памятник повернут, даты на нём проставлены, но нет в открытой могиле того, чьё имя расписано золотом по черному мрамору.
-Вы такая славная девушка, Ноджи. Но у вас такие странные знакомые. Этот человек, которого вынули из могилы, …он вам близок?
Девушка вздохнула. – У нас большая семья.
Тед уже несколько дней был рядом с этой девушкой. Она ему нравилась всё больше и больше.
Нет, вовсе не потому, что он все эти дни был вне «любви своих юных обожательниц», не в силу привычки он потянулся к Ноджи губами, что-то иное витало в его мыслях и даже сердце. И это было схоже с желанием. То есть, он начал воспринимать строго выглядевшую девушку не только рассудком, ему было хорошо с ней, интересно и покойно.
Он уже хотел поцеловать её, почувствовав как от её теплой руки, расходится тепло по его телу, но тут…
Три навороченных джипа развернулись у ворот кладбища. Сторож и охрана, перекинувшись парой слов с делегацией, пропустили иностранцев. Человек десять – одиннадцать – все в черном.
Тед и Ноджи сидели чуть дальше от раскрытой могилы, они просто наблюдали происходящее.
Мужчины обступили могилу Портного, один из них прыгнул внутрь, и достала подушечку, обычно набиваемую стружкой с гроба. Но в этой, по-видимому, лежало что-то съестное. Голова мужчины показалась из-под земли. Тот раскрыл шов подушки, достал пакетик и лизнул его.
-Ну что?
-Оно!
Мужчине помогли подняться из могилы. Тот передал подушку тому, кто был ниже всех ростом, но в шляпе. Тот тоже лизнул что-то, высыпав это себе из кулечка на ладонь. – Порядок!
По группе пошел ропот, все покивали головами - «нормально».
И только они развернулись, чтоб уйти, сторож позвал …Лоренса, но назвал его (по-видимому, в связи с этими событиями, совершенно сбившись): «Мистер Пазини? Вы ещё долго? Кладбище закрывается на санитарный час».
Тед, поскольку сторож глядел на него, поднялся со скамьи. Естественно, что он смотрел не на хлюпика сторожа, а на мужчин в черном.
Ноджи (тоже вся в черном) цепко ухватила его за руку. – Я прошу …не надо.
Лоренс же стоял на месте и смотрел на того, кто был в шляпе, как-то сразу определив, кто здесь в компании гостей Папа.
А компания снова посмотрела на могилу…Пазини, …а потом на того, кто так интересно на него походил. И крепколобым мужикам, по-видимому, пришла в головы мысль, что болезненная «розовость» кожи рук, лица Пазини вполне возможна, то есть это результат пластической операции. К тому же этот «Пазини» смотрел на них, что называется «без страха и…упрека». Но  явно чего-то от них ждал.
-Ах, Тони.…Это ты, …как дела? Что ж …рад, что ты в порядке. Я собственно….Мы вот, как договаривались, приехали за товаром. Сюда. И мы теперь при деньгах. То есть, вполне готовы расплатиться. – Мужчина осторожно огляделся (но что или кого он мог увидеть за могильными склепами, обелисками и памятниками, ничего и никого).
«Папа»  зыркнул в сторону своих холуёв, и тут же один из них передал ему кейс. Тот его не взял, а пальцем указал на Лоренса.
Тед ни черта по-итальянски не понимал. Потому взгляд его на улыбавшегося ему человека был тоже …улыбчивым. Он выжидал, пока не находя в ситуации ничего опасного для себя.
Ему поднесли, перед ним раскрыли черный туго набитый деньгами кейс.
Тед пожал плечами и, улыбнувшись ласковее, сказал то, что знал по-итальянски: «Грасиас, сеньори». – И тут же замолчал. В руки кейса не взял. Его перед его ногой поставили, на землю.
Чтоб было понятнее, что он ни черта больше по-итальянски не знает, Тед развел руки в стороны: мол, это всё.
Ему ответили: «Что ж, рады, что мы поладили. Я, собственно, тоже не хочу больше задерживаться. Я рад, рад, …Тони…твоему воскрешению. Поверь,…искренне рад.
И кучка итальянцев покинула американское кладбище. – До встречи на Сицилии, Тони!
                ***
Итальянка была ещё та, смелая девушка. Она потянула Теда за собой, втолкнула его в машину, кинула туда кейс и …рванула с кладбища, будто желала победить заезд в «Фрмуле-1».
Тед был будто заторможенным после этой странной встречи с итальянцами. Но, кажется, его больше интересовало не событие даже, а то, знакома ли Ноджи, так сильно ему понравившаяся, и с этими…сицилийцами?
Но он не стал спрашивать девушку об этот сейчас. Та была явно взволнована.
Отчаяние Нори Джу не позволяло ей спрашивать дороги у полицейских. Она петляла по закоулкам и выспрашивала у простых людей – горожан, где здесь посольство, куда можно отвести короля? «Он болен. – Объясняла она, путая падежи в английском языке. - Король болен! Посольство,…пожалуйста. Куда? Где?»
Люди, не заглядывающие в салон, шарахались от неё, и её дурацких вопросов и желаний.
Тед Лоренс молча следил за ней, за её суетой во спасение ...короля. До него будто не доходило, что она серьезно считает его…Высочеством!
А вот те, у кого с фантазией было всё в норме, те заглянули внутрь. И увидели слегка побитого человека в треснутом по некоторым швам велюровом костюме. И узнали в нем того, кто уже много лет сбывает им родную калифорнийскую розу, а тем, кто побогаче - переделанные старинные авто.
-Так вам же в «замок» нужно, девушка. На берег, на берег поезжайте. Туда! …Мистер Лоренс, так вы живы? …Да здравствует Король роз! …А вас уже было похоронили.
-Я знаю. Но я жив. – Тихо улыбаясь, отвечал, кивая им Лоренс.
Рядом с ним на сиденье лежал чужой кейс. Тед иногда косился на него. Потом переводил взгляд на девушку, и…потом отворачивал лицо к дверце, задумывался, глядя на свободных горожан.
                ***
 Узнавая его, люди, останавливаясь, тут же начинали обсуждать новость: «Да он просто загулял! Вот же, нормальный человек. Раздули из него …пугало огородное: не пьет, не курит, не дерется, с телками не валяется…. Он нормальный мужик! Его ФБР сбилась с ног, ищет, а он выпил, закусил, итальяшкам по мордасам надавал, сам получил и вот - с девушкой на простом «форде» катается».
Нори Джу показали направление точнее, и она ехала туда, куда указывали люди, узнававшие человека в салоне её машины. Она мчалась к побережью, но думала, что едет в посольство, иди к консулу или ещё куда, только там ей точно должны были помочь - вытащить Их Величество - короля из всей этой ужасной истории.
-Туда везите, там его ждут уже. Ага, всё прямо и прямо!
Нори Джи не выдержала, выскочила из машины и, подбежав к газетному  киоску, тихо спросила того, кто любезно кивнул Лоренсу, остававшемуся в машине.
-Вы как считаете, я правильно еду, мне тут нужно …короля…
-Да, да, прямо, он тут недалеко живёт.
-А он, правда, …король?
-О, мэм, это Великий Король! Хотя вообще-то этот парень техасец. Но ему первому пришла в голову мысль, что на цветочках можно сделать миллионы.
-Мама мио, …и он их сделал?!
-Вы даже не сомневайтесь, он их имеет. Везите его домой. Подгулял он, что ли?
Ноджи повернулась к машине. Она долго стояла и смотрела на Лоренса, потом подошла к машине. Открыла заднюю дверцу. – Подвинься.
Тед подвинулся.
-Ты понимаешь, они могут вернуться за этим? – Она кивнула головой в сторону кейса.
Тед кивнул.
-И что?
Он пожал плечами. - Хочешь, забери его ты.
Нори Джи закрыла руками лицо. Покачала головой. - Я хочу теперь только одного: проститься с тетей Софией, и улететь домой. Мне эта Калифорния уже …
-При чем здесь Калифорния, Ноджи? – Тед положил девушке руку на плечо.
Она открыла лицо. - Я боюсь за тебя. Мне кажется, мне кажется, ты ненормальный. Я думала, …ты просто ненормальный…влез в чужой гроб, нарядился в чужой костюм…А ты…
Тед увидел её слёзы. Но он не перебивал её, не останавливал её слез.
-А ты, …ты даже не представляешь, с кем ты был все эти дни, эти ночи. Что с этими людьми нельзя так шутить. С ними боятся пошутить даже близкие!
-Но я и не шутил, Ноджи. Я не шутил.
-Нет?!
-Нет.
-Зачем же ты появился тогда?!
Тед помолчал, подумал, потом улыбнулся и заглянул девушке в глаза. – Думаю, всё ради встречи с тобой. Да, думаю, так.
-Со мной?! Со мной?!
Тед посмотрел на свои руки, покрутил ладони. – Немного поджили. Ты представляешь, я чуть было не сварился.
Ноджи тоже посмотрела на его руки с травмированной кожей. – Тебя тоже взорвали в машине?
Он улыбнулся. - Зачем? Я никому не принёс зла. Я продаю розы. Я – «король роз». Так люди говорят.
У Ноджи открылся рот. Такой сексуальный, большой…
Тед обнял её и поцеловал в губы.
Но девушка вырвалась, сначала она снова посмотрела на него, серьезным, задумчивым взглядом, а потом пересела за руль. Нажала на акселератор, но затормозила, проехав лишь пару метров. – Нет! Надо ехать к тете. Надо отдать кейс ей. Она знает, за что деньги и для кого. И пусть она скажет им, что они у неё. Она знает, кому сказать. – Ноджи оглянулась к Лоренсу. - Я прошу тебя, откажись от этих денег.
Тед улыбнулся, придвинулся к спинке переднего сиденья и положил руку на плечо Нори Джу.
-Я, кажется, знаю, что делать.
Ноджи смотрела в зеркальце дальнего вида, там она видела Теда. Он говорил чуть улыбаясь, но как ей казалось, серьезно.
-Ты знаешь, где находится «Банк Калифорния»?
Она подумала и кивнула.
-Поехали туда.
                ***
А после прогулки до банка крепкая нервами итальянка  привезла короля роз туда, откуда тот был взят, то есть в его дом, с фасада действительно похожий на старинный замок.
Личный секретарь Лоренса, срочно и инкогнито вызванный служанкой из дома Лоренса, был оповещен о новости первым: «Он жив, только похудел и розовый с лица. Что дальше делать, сэр?!»
-Молчи, дура! – гаркнул ошарашенный неожиданным появлением живого босса секретарь, вдруг как-то отупевший. Чуть придя в себя, он схватил девушку за локоть и потащил её к машине. Служанка Лоренса сопротивлялась: «Пустите, мне больно!», - но человек в костюме цвета маренго, по-видимому, очень спешил.
Камера, следившая за перемещениями в доме приближенного к Лоренсу человека, в миг засекла странное поведение секретаря. Парни из ФБР кинулись к машинам.
Секретарь только успел войти в дом босса, как в затылок ему прозвучало: «Всем оставаться на местах. Мистер Хью, вам лучше утешиться случившимся. Следуйте за нами».
-Никуда я не пойду!
Девушка служанка засуетилась, увидев предъявленные удостоверения, заскулила: «Это всё он, я не виновата!»
И…
И Нори Джу, уже  завернувшая к дому-замку свою машину, но увидевшая сцену у его дверей, дала задний ход.
Агенты ФБР скручивали мошеннику секретарю руки, надевали на подельницу его наручники, а в это время Лоренс хохотал в машине. – Ноджи, нам нечего бояться. Вернись к дому, прошу тебя. Я абсолютно чист перед законом.
-Разве так бывает?
Да! Да, милая. Прошу тебя, домой. Ненавидел свой дом с некоторых пор, а вот с этого времени…люблю. Едем ко мне. Уверяю тебя, мы всё правильно сделали. Не переживай, всё будет хорошо.
И снова машина затормозила и …поехала вперед. – Ваше Величество, как вам угодно.
И Ноджи рассмеялась. Ей вот только теперь показалось нелепым, как такой славный, такой  человечный человек может быть …королем!
                ***
А к ночи,…как и бывало раньше, дом Теда гудел от гостей всё прибывавших и прибывавших без приглашения.
Самое забавное, собрались и недруги, и друзья, и даже кое-кто из новеньких, пока Тедом не определенных по «сторонам» гостей. Это были итальянцы. Одни, по-видимому, приехали «мстить», другие, «забрать случайно не к тому попавшее».
-У вас есть кое-что, что вам не принадлежит, раз вы действительно господин Лоренс.
-Да, я действительно Лоренс. Вы интересуетесь кейсом? Что ж, вон он, возьмите.
Тед показал на торчавший у всех на виду черный кейс. Тот был прибит огромным …гвоздём к стене.
Итальянцы его с трудом, но отодрали. Раскрыли и увидели там…чек...на имя Софии Пазини!
Тот тут же был перехвачен теми итальянцами, что приехали «мстить». – Это, получается,…наше?
Человек в шляпе, пожал плечами и отошел в сторону. – Получается, он отмыл наши деньги. Дырявить не за что. Мы просто расплатились. - Человек улыбнулся Лоренсу своей резиновой улыбкой. Потом посмотрел на молодого и дерзкого на язык мафиози. – Мы квиты?
Парень – брат Ноджи пожал плечами: мстить было не за что. Вся сумма в его руках. – Считай, получилось.
Человек в черном приподнял шляпу: «Позвольте откланяться». – И он тут же исчез со всем своим свитком.
Наглый молодой итальянец подошел к Лоренсу, протянул руку для рукопожатья: «Если честно, я думал, похороню тебя рядом с дядей. Честно. Ну, раз так, будь здоров. Но сестренку не обижай. Я тут, неподалёку  буду».
Тед молча чуть заметно кивнул. Но руки парню не пожал.
Парень быстро тряхнул плечами, пожав ими, сунул руку в карман, пошел к двери.
-Минуточку!
Итальянец и его группа замерли у двери.
Тед с тем же покоем на лице спокойно потребовал: «Вы забыли кое-что».
Итальянец машинально обвел просторную комнату пытливым взглядом. И вдруг он увидел, с каким гневом на него смотрит Нори Джу. - Ах, да! Сестренка, …так ты едешь с нами?
-Джони, так это ты наговорил дяде, что я «уже и имя его забыла», что я говорила, что и на похороны его не приеду, если он надолго задержится здесь, в Америке. Ты ему это сказал? Ты?! …Ты! Лжец!
Парень усмехнулся. – И что? Ну, я. – Заметив, что сестра не собирается покидать дом американца, парень усмехнулся, но уже как-то напряженнее и двинулся к двери.
Но там его остановили люди из ФБР. Они предъявили документы. – Джонотан Пазини, можно узнать, откуда у вас не обозначенная в налоговой декларации такая крупная сумма денег?
Парень опешил. Спесь его сдулась, как шарик. Он оглянулся, и взгляд его остановился на лице Лоренса. – А…вот он…мне подарил…чек.
Один из агентов потребовал бумагу. Пазини чек отдал с большой неохотой.
Агент прочел надпись на чеке, лицо его чуть вытянулось. Он подошел к Лоренсу ближе и тихо спросил. – Мистер Лоренс, вы…подарили четыре миллиона долларов закройщице из ателье «Святый Рим»?!
-Бедная католичка, почему бы, не помочь.…
                ***
Ночь кончалась.
Их счастье и наслаждение друг другом - нет.
-Как ты мог сказать это: «Я купил право на твою сестру».
-Я хотел, чтобы он не считал себя богатым. У меня никогда не было сестры. Теперь у него всего лишь деньги. А у меня – ты. И главное, я же ни цента не взял. Правда, ни цента. Ха-ха, …ты даже представить себе не можешь, как я рад, что я не взял денег. Это меня успокаивает.
Нори Джу совсем не поняла его акцентов. – Не поняла. Ну ладно, просто повтори, что любишь меня.
-Люблю. – Это прозвучало как дуновенье ветра.
-Ещё…- Она закатила в блаженстве глаза. – И я…так рада, я так счастлива, Тед…
                ***
Лоренса на дому обслуживали по высшему разряду, доводя дело ветеринара до нужного диагноза – «здоров».
Историю счастливчика Лоренса,  очень подробно описываемая в газетах, изрядно надоела его недругам. Те ругали почем зря и Джонсона и его зятя, что получили за спасение здоровья миллиардера один - сержантские погоны, другой – известность, а с ней и нужные ему последствия.
А уж как племянницу Пазини называли, не признающие королевского титула, недруги Лоренса: «Ну что за донна Глупость?! Так таки и не дала спокойно похоронить достойного успокоения человечка».
Дальнейшая судьба случайно залетевшей на огонек поминальной свечи итальянской девушки с двойным именем, состоявшим из имени бабушки Нориции и матери - Джулии, сложилось тоже  необычно. Ведь обойденная в сотне долларов племянница портного стала женой короля цветов и неожиданно превратилась при нем в Королеву роз. Эта девушка необычайно похорошела в руках этого человека.
Нори Джу одарила его любовью страстной, хоть при случае и неверной. Но именно  такую любовь он хотел, о такой он мечтал с той поры, с той самой печальной поры, когда за женщиной его мечты крепко-накрепко закрылась дверь склепа. Закрылась дверь, чтобы не дать возможность его другой любви, его жизни после неё стать простым предметом склепа, пахнущим лишь мертвыми цветами да тленом.
Но ангел Агнес ошибался, ошибались все, считавшие, что смелая итальянская девушка затмила память его…
В любви и согласии поцарствовал до конца своей истории везунчик – помощник садовника, парнишка из Техаса, король роз, ландышей и орхидей….
Прожил он не долго. Как только отгулял пару пятёрочек, точно! после дня маленького юбилея, он сказал Ноджи, что на ночь идёт покутить с приятелями, а сам пошел в спальню и, …уснув, не проснулся больше никогда. На прикроватной тумбочке лежала записка, предвестница завещания Короля. «Всем спасибо. Всех люблю. Просьба: не делать вскрытие, предать земле в склепе на поле роз. Моих детей: сына Марка Пазини и дочь Анеллу Пазини считаю законными наследниками всего, что имел. С любовью,  к тебе, милая…. Тед Лоренс».
Боже ж мой! Как же грустили его недруги. «Вот ведь, гад! У нас как раз начались неприятности со здоровьем, колики, болячки, тотальное облысение, импотенция, а он …здоровеньким заснул и всё, сердце остановилось!»
 Друзья и любимая женщина, пышно и вовсе не грустя, проводили его в последний путь.
 Всех недругов просто бесила их (лоренсовская!) улыбка на губах «…Наш Тедди любил деньги, ценил женскую красоту. Между тем, он всегда делился этой роскошью со своими друзьями. Он был щедрым, по-королевски щедрым человеком. Его удачи могут позавидовать многие короли: чего он желал – всё шло к нему, будто крысы на звук волшебной флейты. И всё же силы его были подорваны беспокойством за весь созданный им уют, за заработанную им роскошь, за любовь, которую он покорил. Сердце короля ушло на покой. Это так. На покой».
Как и было завещано, короля роз похоронили у высокого постамента, на котором стоял мраморный гроб супруги Агнес Лоренс.
И мёртвый он не нуждался в особой роскоши, лежал  у ног любимой женщины, среди цветов, создавших ему славу…упокоенный. А чего ему ещё надо?
Март 1998 года Пермь
mel5@list.ru