Обезьяна в шампанском

1.
Первые утренние лучи отдохнувшего солнца утопали в белом песке Юрмальского взморья. В, пока свежем воздухе, витал намёк на жаркий топкий день. По пустынному пляжу, едва заметными фигурами, не спеша бегали местные жители. Это шевеление скорее походил на неторопливую прогулку зажиточных бюргеров. В большинстве своём все эти люди были весьма состоятельными. Будучи очень гибкими, ко всякого рода новшествам, сейчас они всё своё свободное время уделяли здоровому образу жизни. И утренний променад по берегу Рижского залива полностью подходил для незамысловатых целей.
Мне уже давно не спалось. Проснувшись от лая взбудораженного кокера, я пыталась понять, где, по какой причине и с кем нахожусь. Приподняв тяжёлую голову и оглядевшись вокруг, память стала понемногу возвращаться. Кажется вчера мы здорово перебрали. Вечерние платья на знакомых лицах вперемешку с мужскими пиджаками проясняли ситуацию. Судя по всему, выпускной удался на славу. В лице, лежащего рядом и сопевшего человека, я узнала свою «школьную любовь» Диму Блюдечкина. Его руки почему-то обнимали меня и совершенно чужой голос бурчал что-то невнятное сквозь сон. Видимо, почти голый Дима… почти голый? Тут, окончательно проснувшись, я попыталась воссоздать картину прошедшей ночи. Попыталась… но результат был равен то ли бесконечности несвязанных между собой кадров, то ли вовсе полному отсутствию всяких мыслей. Я ещё сама толком не поняла, какой из вариантов более предпочтителен для данной ситуации, если таковой вовсе существует.
Каким-то загадочным образом Димкин пиджак был на мне, а брюки - подо мной. Лай собаки всё приближался. На пляже стало более оживлённо, но к великому счастью, никто из приверженников здорового образа жизни вместе с дотошно лающим псом не обнаружили мирно разбросанных в дюнах, перепитых с вечера, бывших учеников 12 класса престижной Рижской школы, ныне, судя по бурно прошедшему выпускному балу, почти средней взрослости людей.
Голова раскалывалась, тело зудело от мериадов прилипших песчинок, хотелось кофе и тёплого душа. Но судя по всему, этой мечте не суждено было сбыться так скоро, как хотелось, поскольку вспомнить, где находится сумочка с кошельком, телефоном и проездным билетом было выше всяких сил. Похмельная депрессия и нежные лучи солнца, словно невидимые, нитевидные гвоздики, начали прибивать меня всё глубже и глубже в зыбкий песок. Веки, становясь всё более тяжёлыми, падали и тем самым отгораживали мой мир от внешних раздражителей. Не хватало только пары беруш, чтобы не слышать лая кокера в унисон с криком его хозяйки. Движимая инстинктами, я прижалась к, переставшему бурчать, Диме и предалась приторно сладкой неге. Обряд посвящения во взрослую жизнь оказался для меня непосильной ношей.

2.
Питер. Город на Неве... Познакомиться с которым мне не удалось. Он так и остался для меня загадкой со старых открыток. Всё своё время пришлось проводить в ледовом дворце. Вот только не знаю, с какой целью я нацепила эти коньки? Во первых, они меньше мне на целый размер и во-вторых, я совершенно не умею кататься! Видимо, с целью почувствовать себя настоящей фигуристкой. Ну хорошо, нацепила и чувствуй себя звездой, сидя у бортика, но вот на лёд то зачем выходить? Вокруг, будто парят, молодые юноши и девушки, исполняют легко и непринуждённо каскады сложнейших, замысловатых прыжков, вращения, дорожки шагов,  а я на их фоне, смотрюсь видимо, как белая полярная бурёнка, заблудившаяся в климатических поясах.
- Смотри куда едешь, - прокричала маленькая светловолосая девочка, пролетевшая мимо, словно лёгкий майский ветерок. Посмотрев на меня с нескрываемым презрением, она удалилась на другую половину катка, видимо опасаясь столкновения с таким айсбергом, как я.
-  Давайте я вас научу – это так просто, - спокойным голосом сказал молодой, белокурый эльф на коньках, лет так 22-ух, оказавшийся возле меня со скоростью света. Его лицо казалось мне знакомым.
- Смотри, - прошептал он, обняв одной рукой за талию, а другой, поддерживая меня за локоть.
А я молчала, как первоклассница, которая толком не знает, что такое любовь, но рассказывает об этом чувстве, которое испытывает к своему первому учителю физкультуры, как краснеет и бледнеет от каждого его невинного прикосновения.
Я подчинялась каждому слову этого воздушного, эфирного мальчика. Находясь под его необъяснимой властью, я заметила только одно странное обстоятельство – все, без исключения, находившиеся на льду и наблюдавшие из зала, стали с видимо большим уважением смотреть на мои неуклюжие движения. Белокурая девочка со взрослым лицом с такой же скоростью промчавшись мимо, одарила меня, полным зависти, взглядом.
- Саша! – мужской голос с трибуны разбудил меня. Маленькая фигура сурового мужчины криком обращалась к нашей паре.
- Смотри, у тебя уже очень уверенно получается! Ладно, увидимся позже. Тебя как зовут-то?
- Та, - пролепетала я, утопая в голубизне его глаз.
- Странное имя, Таа-а-а-а-а.

- Та-а-а-а-а! Вставай же! Мы опоздаем на поезд и я больше не могу тебя нести!
Открыв глаза, я увидела над собой Диму в расстегнутой рубашке и красном галстуке на обнажённом теле.
- Истинный джентльмен, - подумала я.
- Все наши уже на перроне, билеты покупают. Если мы не поторопимся, то опоздаем. Та, вставай. Я не завтракал, хоть убей, тебя больше не понесу! – Димкино лицо скомкалось в одну из знакомых мне гримас.
-  Ты можешь мне объяснить хоть что-нибудь. Я ничего не помню!
- Ташечка, пошли быстрее, по дороге объясню. Если ты действительно ничего не помнишь, то готовься.
Мне совсем не понравился его сочувствующий взгляд.
-  Ты такое вчера вытворяла…
Дима схватил меня за руку. Его пиджак до сих пор был на мне. Мы почти бежали по липовой аллее, которая уводила нас далеко от пляжа, всё ближе к дому, уюту, чистой одежде и бодрящей чашке кофе. Широкое плечи Димы сегодня мне казались ещё шире, и судя по тому, как он оглядываясь на бегу, посматривал на меня, мне показалось, что плод школьной любви был надкусан. С этой мыслью я стала готовиться к душераздирающим подробностям своего вчерашнего поведения…

3.
Душный вагон мчался в сторону города. Мелькали редкие сосны, напоминавшие тяжесть утреннего похмелья, домики суетливых дачников, которые и не подозревают о той прелести солёной воды, которая, находилась в 10 минутах ходьбы и никогда не видела их на своём белом пляже. И посреди всего этого великолепия единения человека с природой, одинокими островками, связанными между собой бесконечными нитями путей, высились железнодорожные станции – грубые изваяния из бетона, украшенные неотёсанным деревом.
В вагоне не было никого, кроме дремавшего кондуктора, случайных пассажиров и нашей компании. Вадик Овниченков – душа компании, достаточно нелепо выглядевший малый – невысокого роста, упитанный и всегда немного навеселе, сейчас мирно ёжился у окна в своём новом чёрном костюме в полоску и вязаной шапочке на голове. Судя по мятой ткани пиджака и пятнах на брюках, «обкатка» костюма прошла успешно. Шапочка – его талисман, этакий праздник, который всегда с тобой. Его непропорциональных черт лицо – сравнительно маленькие глаза, длинный нос и пухлые щёки идеально подходили вязанной крючком шапочке, облегающей его круглую, будто шар, голову. Вадим был на редкость тих – в его глазах мелькали тени знаний по математике, с помощью которых Вадик пытался подсчитать убытки – пиджаку помочь было трудно и судя по всему, мы его потеряли.

Рядом с ним, закинув ногу на ногу, сидела Кристиана Деревцева -  скрытая секс символ нашего класса. На ней было белое, достаточно скромное, но элегантно облегающее её небольшие, но всё же прелести, платье. Вечерняя укладка растрепалась, а туфли, по не установленным причинам, стояли рядом, отделяя её личное пространство, от сидящего рядом Вадика. Не плохая находка! К примеру, в битком набитом поезде, решив освободить своё личное пространство от посторонних, нагло посягающих на него, любой, даже самый скромный человек, может снять обувь и поставить по одной единице справа и слева от себя. Эффект будет достигнут в полном объёме, если данное желание посетит вас в конце рабочего дня, по пути домой. Хотя не исключён тот факт, что на ближайшей станции, после отхода поезда, на пустынном перроне останутся либо вы, либо ваша обувь, либо при идеальном стечении обстоятельств вы и ваша обувь найдут друг друга.

Постоянно ёрзая и почёсываясь, словно длинношерстная собачка, пытающаяся избавиться от своих друзей - вшей, Кристин покой нарушала Карина Крынкевич. Маленький, полненький, но очень трогательный бегемотик с огромными зелёными глазами, своим шибуршанием вносила дисгармонию в полностью немые лица всех присутствующих.

Два островка любви гармонично сидели рядом. Самая красивая пара нашей школы растеклась по, достаточно неудобным, трясущимся скамейкам, у прохода. Они действительно подходили друг другу. Славик Паучков – среднего роста голубоглазый мальчик, обладающий талантом сливаться в толпе с массой однообразных лиц. Его спутница на протяжении нескольких лет Алла – модель, достаточно симпатичная девушка. Однако, создавалось впечатление, что когда Творец рисовал чёрной тушью черты её лица, задуманные по всем правилам красоты, его отвлёк озорной ангелочек, и рисунок ожил, не дождавшись, пока его раскрасят яркими красками и вдохнут душу. Душа пошла налево, а красота направо. Встретиться им не удалось. Напротив Аллы дремало её зеркальное отображение – сестра близнец Арина.

Вторым оазисом чувств были мы с Димой. Любовь наша началась в пятом классе, когда робкого мальчика – пришельца из другой школы, посадили со мной рядом на уроках латышского языка. По началу, как истинная mademoiselle, я не воспринимала всерьёз картинку, сидевшую рядом и считавшую мои ресницы. Но потом, его детские стихи и, почему-то всегда липкие, руки растопили моё гордое сердце. На протяжении нескольких лет мы ходили с ним за ручку в школьную столовую, целовали друг друга в щёки. Детская нежность переполняла нас. Мне всегда было уютно с ним. Вот и сейчас в его глазах я видела не осуждающую поддержку и понимание.
- Ташечка моя любимая, - он поцеловал меня в кончик носа, - не ужели ты ничего не помнишь?
В этот момент я возненавидела его голубые глаза и смольно чёрные волосы. Тема разговора разбудила всех. Перебивая друг друга и вспоминая всё новые подробности сонная компания зажужжала, как рой назойливых мух. Несколько попутчиков, сидевших поотдаль и невольно ставшие свидетелями жутких рассказов о моём поведении, с сожалением и саркастической улыбкой обращали на меня свои взоры, а стеснительные, краснея отворачивались в окно.
- Ну ладно вам, Та сейчас выпрыгнет в окно от стыда! – попытался остановить этот балаган, видимо завершивший подсчёт в уме, Вадим.
- А что тут такого, - взвизгнула Криста, - мы все вчера перебрали и натворили столько всего, что стыдно в школу идти. Ташка, твой танец на учительском столе стал гвоздём вечера. Тебе даже наша директор аплодировала, на которую ты вылила сок.
Подробность про сок была не к стати, так как у всех сушило горло и от стакана живительной влаги никто бы не отказался. За окном появилась Рига. Дом был совсем рядом, но казался как никогда далёким и не досягаемым, и этот факт наводил ужас на всех членов нашей компании. Вывалившись из поезда, расцеловавшись на прощание мы побрели в разные стороны. Не известно было, когда мы ещё встретимся и вот так повеселимся с танцами на учительских столах и апельсиновым соком. От этой мысли мне стало грустно.
- Таш, пошли, провожу, а то ещё спрыгнешь с моста, кто мне детей тогда нарожает?
Присутствие Димы немного развеселило меня.
- Ну, спасибо! Раз у нас уже в плане дети, то пожалуйста, неси меня на руках, как и положено мужу после первой брачной ночи… - увидев выражение Димкиных глаз, я поняла, что ляп удался.
- Так не было же ничего. Ты меня в самый ответственный момент замучила своим знанием философии. Мы пол ночи рассуждали о сексе на духовном уровне, а вторую половину пытались им заняться!
- О духовном сексе? – подумала я и закашляла, чтобы не рассмеяться. Ну и славно. Я не видела в Диме первого своего мужчину.
- Это хорошо, - решила я подбодрить хмурого великана, - всё должно быть на трезвую голову, чтобы дети правильными были! Но судя по тому, что все 10 минут прогулочного шага от вокзала до моего дома прошли в тишине, задуманное мной ободрение не подействовало. Дима оттаял только когда мы пришли по заветному, родному адресу.
- Я не хочу расставаться с тобой, - пролепетал детским голосом Дима.
- Не надо делать того, что не хочешь. У нас до вечера целый ворох времени, - зачем-то выдавила я, ведь домой мне хотелось жутко.

Мы провели вместе весь день. Не смотря на усталость и нестерпимый голод, мы, как двое влюблённых, гуляли по Старому городу, сидели на набережной, кормили, купленным на последние деньги, белым хлебом друг друга и прилетевших воробьёв. Ещё один день взрослой жизни подходил к концу. Наконец я почувствовала запах дома. Никогда прежде меня так не тянуло сюда, в пятиэтажный дом, где было постоянно холодно, если отключали центральное отопление. Никогда раньше я не ценила тепло и уют, созданные мамой, в старинной квартире довоенного дома, построенного в 1905 году.
Димкин шёпот эхом звучал в немом подъезде. Видимо пытаясь объяснить мне что-то важное, его голубые глаза с дымкой серости и тревоги всматривались мне прямо в зрачки, глубоко-глубоко, будто пытаясь проникнуть в моё сознание и прочитать все потаённые мысли. Не зная почему, но в тот момент я вспомнила свой сон на пляже, голубоглазого эльфа, черты лица которого я тщетно пыталась нарисовать в своём воображении.
- Надеюсь ты поняла меня и сердиться не будешь. Может мне придётся уехать на неопределённое время, но я скоро вернусь, обещаю. И мы сразу подадим заявление и поженимся так скоро, насколько это возможно, - в глазах, ещё час назад уверенного в себе, сильного, красивого до умопомрачения, человека, блеснули бриллианты слёз.
Я не стала расспрашивать его о том, что мне было рассказано, узнавать, где и на что мы будем жить, когда поженимся. Сейчас в его глазах был страх и тревога. И бередить и так кровоточащую рану было бессмысленно и жестоко.
- Манюня, ты вернешся, а я буду ждать тебя, - словно из автоответчика, выкатились камнями эти слова. На самом деле, мне совершенно не хотелось замуж, тем более за Диму. 
- Ты меня так давно не называла. Ташечка, родная!
- Я люблю тебя, - прошептала я не веря самой себе. Его губы были так близко, что я поддалась соблазну. То был наш самый сладкий поцелуй. Стало страшно, жутко. Тревога Димы, будто по проводам, передалась мне.

Когда я переступила порог квартиры, мне хотелось догнать его, умолять, чтобы он не уезжал, но услышав, как хлопнула входная дверь, поняла – было поздно. Я любила его, в этих словах не было лжи. Только любовь эта была сестры к старшему брату. Может я просто не могла воспринимать своего Манюню, как мужчину, ведь мы выросли вместе. Вспомнив его тревожные мокрые глаза на подсознательном этаже моего сознания пробежало чувство, что это была наша последняя встреча. Но поспешив выгнать эту горькую мысль из головы и наступив на встречавшую меня любимую кошку Асю, перебудившую криком весь дом, я лишила себя спокойного мирного утра в одиноких родных стенах.

Продолжение следует...