Иллюзии

Я лежу, приятно растянувшись в  воде, по привычке выставив  на поверхность глаза. Я так могу лежать долго. В спокойной глади тихо отражаются облака, птицы, деревья, кусты. Вода мутная и меня совсем не видно. Это хорошо – никто не мешает. Я не люблю суеты. В одиночку комфортно, ответственно и нервы не треплет никто. У меня красивое тело - длинное, плотное, мускулистое с крепкими лапами. Когда я плыву своим лучшим стилем, упруго разрезая воду, женская половина млеет и безотчетно следует за мной.
Но мне  не нравятся  наши самки. Костлявые, похотливые и жесткие. Зубастые, злые и бездушные.
       Я появился на свет среди многочисленных братьев и сестер. Этот страшный момент осознания невозможно забыть. Никто не сказал мне кто я, зачем и для чего. Меня не спросили, хочу ли. Едва выскочив из скорлупы,  мы изо всех сил  устремились к воде, топча и толкая друг друга.
      Огромные птицы,кружась над нами, хватали и жадно пожирали моих бегущих в панике сестер и братьев. Это был разбой, массовое убийство, а мы продолжили бежать. Бежать, чтобы спастись. Нас гнал инстинкт, безжалостный и жестокий. Мы в страхе подчинялись ему. От ужаса и усталости отнимались ноги, было трудно дышать, но надо было мчаться вперед. Никто не подбодрил и не помог. Мы были только пищей жутких монстров. Хищные твари нас ждали и в воде. Ряды родных, на глазах редели.  Попав в спасительную воду, я продолжал без оглядки нестись вперед и, обогнув несколько ужасных пастей, наконец, спрятался под корягу, чтобы  отдышаться.
             В считанные минуты мне стало ясно всё. Мир, куда я пришел, жесток и коварен, а выживает в нем беспощадный, хитрый и умный, да к тому же везучий. Вот ведь, поди, как страх ускоряет учебу. Зеленый ведь был, несмышленыш. Конечно,  вело меня естество, не давая пропасть. И когда воздуха хлебнуть подсказало и, что на зуб ухватить. Хоть и маленький я был, а уже полноценный с зубами и с глазами и с когтями. Все при мне, чем природа наградила. Удивительно... Когда чуть подрос, заметил свое сиротство.  Ведь, только нас бросают на произвол судьбы. У всех других детишек были мамы. Заботливые, ласковые хлопотуньи. И у слонов, и у носорогов и у бегемотов. Они кормили, учили, защищали.
   Так что же удивляться, что крокодилы злобны? Ну, как тут не остервениться? Поэтому мы с малолетства агрессивны. С чего бы это нам милости от кого- то ждать? Вот мы и хватаем за что, попадя, всех кто навстречу шевелится.  Испокон веку собратья мои так живут, и понять это можно. Но мне претит такая жизнь. Я не желаю быть тем, кто я есть, и смотреть на весь мир в прорезь своих хищных глаз.

                ***
     Часами я люблю наблюдать за семьей бегемотов. Существа дружелюбные  друг к другу, медлительные ласковые. Кровищу не пьют, не терзают жертв. Мирно пасутся, жуют траву. Все лучшее - деткам. Если опасность, папаша несется как вихрь на врага, а миновала - снова тишь-благодать. У женщин их - формы округлые, аппетитные особенно сзади. Так бы и прижался своей твердой скулой, так бы и таял в наслаждении. Ах! Эта молодая соседка - бегемотиха. Совсем еще девочка, а оформилась как. Взрослая совсем стала. К ней вот и бегемот молодой зачастил. Кружит она ему голову. А, порой,  глянет из под век…  Нет для меня желаннее. Но только и могу - ласкать взглядом со стороны. Тихо мучаться тайной страстью и завидовать. Кто меня тут поймет? Подойду - она испугается. Признаюсь в чувствах - взбешу её семью. Пронюхают «наши» - зарежут. За ними «не заржавеет». Вот и лежу я в сторонке от всех и мечтаю.
А может быть только на Ниле, в нашей занюханной Африке, такие безумные нравы?
 Говорят, что в Америке на Миссисипи аллигаторы живут получше. И питание там  побогаче и нравы помягче. Да, что толку? Мне не светит попасть «за рубеж». А есть ли за пределами Нила жизнь?
Мне уже двадцать лет. Пол - жизни позади? А нажил - то что? Да ничего.

                ***

     Прижился - притерпелся. Пора бы остепениться, и стать крокодилом «как все». Ведь лучшие годы проходят. Польстился  на связь с нашей самкой. Пора. Когда плоть восстает, принципы угасают. Она была сама не своя от страсти. Она  изгрызла моего конкурента, дав ему понять, что «другому отдана». Я даже почуял в ней родственную душу и толику добросердечия. Но любовного пыла её хватило лишь на три дня. "Испив чашу наслаждений до дна", она не обронив ни слова, бросила меня, и уплыла с другим... А после  с третьим…  Цена крокодильей привязанности…
            Я исподволь слежу за ней в тоске,  как все покинутые, в обиде в надежде, потрясенно не веря в своё несчастье. Когда пришло время рожать, она, по традиции нашего племени, вырыла огромную яму, сложила туда яички, спрятала их в песке  и удалилась не оглянувшись. Дело сделано. Она дала детенышам жизнь, а дальше не ее забота. Главное покой и туго набитое дичью брюхо. Жалко. Нет мне в этом племени счастья. Мои дети после рождения также обречены на тяжёлую жизнь. То же будет и с внуками. Время идет, но не меняется род крокодилий. Фальшивые слова, фальшивые чувства и слезы. А внутри жестокость и пустота.

                ***

       По берегам все чаще бродят двуногие. Это – люди. Мы знакомы с этими существами. Их знает последняя гиена в округе и по запаху и по делам. У людей есть ружья и они убивают. Говорят, что убивают негодяи- браконьеры, и таких, мол, мало. В основном люди все добряки, и цель их - творить добро. Они ловят животных и селят их в огромных красивых садах, которые зовут Зоопарками. Там все подопечные живут дружно и сытно. От хорошей счастливой жизни звери добреют и любят друг друга.
 В Зоопарке совсем не важно, какой ты зверь. Главное, что всем хорошо и все поняты и любимы. Там звери не влачат жалкого существования. Там иных даже учат и отправляют в Цирк. На ученых зверей приезжают смотреть благодарные люди. И воспарит гармония вечности. И лев возляжет рядом с агнцем. Нисходит звездный час на землю, близятся светлые времена.
                ***


        Положительно на Ниле нормальному существу трудно выжить. То от засухи мелеет река, то от газов болотных в воде все труднее дышать. Стали гибнуть змеи, которыми я ночью утоляю свой голод.
Мельчают крокодилы. Сравнить каким был мой дед - и меня.… А мое потомство - совсем «мошкара».
    Я злой, голодный и мрачный в трауре и печали. Вчера браконьеры убили мою любимую соседку- бегемотиху с детенышем.
Жизнь потеряла смысл и интерес. Я в полной панике, наверное, впервые в жизни.
Дома не помогают стены. Да и дом ли это?

                ***

       Пришли люди. Отлавливают крокодилов. Стараются самых крупных и красивых. Говорят, что для Зоопарка. Интересно хоть одним глазком посмотреть на счастливую жизнь. Прожить остаток дней в добрососедстве  и довольстве. Ведь я же еще молодой. Может, примут и в Цирк...
      Набросили петлю на соседнего крокодила. Унесли. Не рискуя, я наблюдал издалека. Трудно решиться отдать себя в чужие руки, даже, по слухам, милосердные. Завтра. Может быть, завтра... Что меня держит, в конце концов, свободного, здравомыслящего крокодила в этом  грязном болоте?


                ***

          Меня «поймали». Были очень довольны. Еще бы - такой "красавец". Я слегка подергался «для вида», но не хотел убегать.  Мне вставили палку в пасть, связали челюсти. Еду в машине с несколькими такими же  «счастливцами». Тесно, трудно дышать и не поговоришь. Но ничего. В пути всегда не удобно. Каково будет, там, в Зоопарке?
      Привезли, выпустили, развязали. Вокруг полно собратьев,  лапу негде примостить. Вода грязная и питание не очень…
- Простите, как называется наш Зоопарк, здесь посылают учиться в Цирк?- раскрытый для новой жизни, вежливо спрашиваю я  соседа.
- Зоопарк? – удивился сосед.- Цирк?- сосед нецензурно выругался, чего не допускал  самый грубый крокодил в нашем рукаве Нила.-  Ты попал в крокодилий Питомник. И посылают отсюда  только на Комбинат.
- А что делают на Комбинате?- наивно спросил  я, в страшном предчувствии.
- Сумки и сапоги, - злорадно протявкал сосед и мерзко захохотал…