шестьдесят 3

Первый раз Коля Павлов увидел ее рано утром, на автобусной остановке. Свернувшись калачиком, она мирно спала. Несмотря на то, что был жаркий июль, Коля забеспокоился - утро, роса, не замерзла бы...
- Сударыня... Сударыня!..
От нее неважно пахло, но Коля не обратил на это внимание, он видел в тот момент лишь открывшиеся невероятно большие темные глаза.

- Да что ты, обалдел?! Выходить за тебя замуж?! - она звонко, радостно, так мило рассмеялась. - Была собака Павлова, теперь будет жена Павлова! Смех, да и только!.. Жить с тобой и то... Ладно, поживу еще, а вот замуж выходить... Не.

Ребеночек родился каким-то усохшим, маленьким, недоношенным, очень громко, истошно кричал. Скоро выяснилось, что у него какое-то заболевание, с совершенно незапоминаемым, длинным иностранным названием. То и дело в речах доктора мелькало нелепое слово, похожее на "аутсайдер". "Вы никогда не сможете разговаривать с ним, не сможете услышать его ответ... Он всегда будет только внутри себя. Так-то."

Она собрала вещи и ушла с двумя чемоданами через сорок один день после рождения Ромы. Когда решали, как назвать сына, она немного выпила, и кричала очень громко и бессвязно: "Хочу рому! Надоела водяра! Будет... ром!"
- Без меня тебе легче будет, точно... - говорила она, стоя в дверях с чемоданами. - Пока, Коля. Береги.
Ушла. После у Коли возникали мысли, что ей плохо, ей надо помочь, ее не любят. Встретил спустя несколько месяцев. Она шла по улице, поддерживаемая двумя какими-то грязными мужчинами, пела песню. К сорвавшемуся чувству нежности примешался испуг - она его совсем не узнала, хоть и посмотрела прямо в глаза.

В словах сестры, приходившей иногда помочь приготовить, постирать, убрать, звучала только злоба, старушечья, глупая, бесконечная злоба к Коле, к Ромочке, к маме Ромы. Было тяжело все это слушать, но сестра так помогала сынуле... Она приходила редко, а потому Коля, как мог, старался заменить недостающее материнское тепло сыну - одевал женское платье, красил губы, говорил нежные слова, пел колыбельные. Коля понимал, у человека должна быть мама.

Ромочка никогда не выходил на улицу, как-то Коля попробовал вывести его, сколько крика было! Сыну приходилось так тяжело - замкнутому в своем мире, почти без контакта с другими людьми, с невозможностью сказать более двух неразличимых слов... Оттого-то Ромочка плевался, кричал, оттого-то его каждый день тошнило...

Из-за постоянных забот, проблем, грязи и крика Коля постепенно перестал понимать, любит ли он собственного сына. Ему было стыдно.
На тринадцатилетие Коля купил Ромочке большую красивую фигуру рыцаря с большим красивым блестящим мечом. Не подумал. Задремав казалось всего на пару минут, Коля проснулся от резкой боли - сын изо всех сил колол его мечом рыцаря. В ухо! В ухо! Коли! Еще раз!
Не сдерживая кровь, стекающую по щеке, Коля связал сына, оставив свободными только ноги. Заклеил пластырем рот. Схватил за шиворот, вытащил на улицу. Темно, тихо, никого. Довел до набережной. У парапета опустился на колени, обнял сына за ноги. Рванул вверх.
Придя домой, Коля вздохнул, немного походил по квартире, лег спать. Впервые за много лет ему было легко.