Неорационализм, Гл. 2, Детеминизм в модельном подх

Г л а в а 2
 ДЕТЕРМИНИЗМ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ И СМЕЖНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В МОДЕЛЬНОМ ПОДХОДЕ
 В этой главе я хочу, отправляясь от модельного подхода к познанию (Гл.1), изложить свой взгляд на процесс развития общества, на степень предопределенности этого процесса условиями его протекания, на возможности влияния на этот процесс через посредство различных видов человеческой деятельности и т. д.
 По традиции весь этот круг вопросов связывается с по-нятием детерминизма. Трактовка последнего в различных философских школах, а также в художественной литературе весьма различна и, как правило, достаточно неопределенна. Еще более различны и часто противоположны взгляды на предопределенность процесса общественного развития и на возможности нашего влияния на него. Рассмотрим вкратце некоторые из этих точек зрения.
 Начнем со славного рассказа Рея Бредбери «И грянул гром». В его основе идея своего рода абсолютной детерминированности нашего мира: убийство бабочки в эпоху масто-донтов приводит постфактум к радикальному изменению общественного строя в модерном государстве будущего. Конечно, Брэдбери не относится к этой идее всерьез и она для него лишь литературный прием, однако концепция эта име-ет хождение не только в фантастической литературе, но и в ряде философий прежде всего религиозных. Смысл ее в том, что малейшие наши поступки приводят, или способны привести к глобальным изменениям в мире (обществе) в будущем.
 Другая точка зрения, которую можно назвать марксистс-кой, гласит наоборот, что деяния, даже великие, отдельной личности не могут изменить картину общества в достаточно отдаленном будущем, картину, которая определяется зако-нами развития общества. Деяния отдельной личности — это, так сказать, местные возмущения, непременно затухаю-щие рано или поздно, не могущие изменить ход исторического процесса в принципе, а могущие его лишь ускорить или замедлить. В принципе же он предопределен объективными законами развития.
 Как видим, это также крайне детерминистский взгляд на историю, но содержание детерминизма прямо противопо-ложно бредбериевскому.
 Есть еще один взгляд на детерминизм, точнее на разви-тие общества и мира, взгляд, который можно назвать абсо-лютно недетерминистским, и который отражен в экзистен-циалистском подходе к проблеме. Экзистенциализм считает, что общественный процесс есть прямой результат нашей деятельности, осуществляющийся без всякого ограничения какими-либо законами развития общества или связями (во всяком случае экзистенционализм с оными не считается).
 Современные талмудисты тут уже могут воспротесто-вать, заявляя, что один из введенных детерминизмов (или все сразу) — это не детерминизм, так как не соответству-ет определению детерминизма, данному Ивановым (Петро-вым, Сидоровым), которое принято всем миром. Между тем, как подавляющее большинство людей в мире вообще не слыхали такого слова, из тех, кто слыхал, большинство не знает его содержания, а тех, кто знает, можно разбить на много групп с разными содержаниями понятия.
Дело не в определениях. Словом «детерминизм» я воспользовался по причине его исторической связи с предметом. Речь же, как уже было сказано, пойдет о модели процесса раз-вития мира и общества, о влиянии наших поступков на это развитие и так далее. По сути мне не нужны ни точка зрения Маркса, ни Сартра, ни Бредбери и я предпочитаю начинать на голом месте. Но ведь никто читать не станет, если я в столь солидном вопросе не упомяну великих имен и не вос-пользуюсь их терминологией. А вот последнего-то, то есть использования этой терминологии без уточнения ее содержа-ния, как раз и не следует делать, если мы хотим солидного исследования. Ведь жили-то многие великие давненько. Не мог же Маркс пользоваться модельным подходом к изучению общества с ясным пониманием сути его, когда подход этот еще не прорисовался в воздухе, которым он дышал. В то же время, как сегодня немодельный подход к подобной проблематике, это просто размазывание манной каши по чистому столу и бесконечная путаница того, о чем мы го-ворим.
Итак, о чем же мы говорим?
 Мы говорим о процессе развития общества. Ах, процесс! Так подайте мне современные инструменты для моделирова-ния процесса!
 Но прежде я хочу оговориться: хоть я и заявил выше, что мне не нужны ни точка зрения Маркса, ни Сартра на проблему, но прошу прощения, читатель, покривил таки при этом душой. То есть для того, чтобы просто изложить мо-дельный подход к проблеме детерминизма, действительно, не нужны. Но тем не менее нужны, для того, чтобы убедить самого себя, а также, как я надеюсь, и тебя, читатель, что проблемы, о которых идет речь, не являются одной лишь красивой игрой ума и упражнением для его развития, а ока-зали (то есть решение их марксизмом ли, экзистенциализ-мом ли оказало) сильнейшее и временами трагическое влия-ние на прошлую и недавнюю историю человечества и про-должает оказывать и поныне. Поэтому по ходу изложения я буду соотноситься по мере надобности и с марксизмом и с экзистенциализмом (точнее с их подходом к проблеме) не претендуя, однако, на роль исследователя этих учений, хо-тя бы даже в указанном вопросе, а беря лишь наиболее очевидную схему их решения.
Теперь приступим. С точки зрения классической, ньютоно-лангранжевской механики, вернее ее методологического подхода к моделированию любых процессов, который (под-ход этот, а не ньютоновская физическая картина мира) не только не отменен и не изменился доныне, но бесконечно подкреплен развитием всех нынешних физик, химий и более того, и экономик, и биологий, и социологий, то есть почти всех наук, в которых применение математики вышло за пре-делы чистой статистики, т. е. является универсальным, так вот с этой точки зрения процесс (или процесс развития), есть ничто иное, как движение (изменение) многопараметрической системы в n-мерном пространстве. То есть, что зна-чит является? Это значит, что если мы хотим изучить про-цесс развития, а тем более что-то сказать о том, что он при-несет или может принести в будущем и при этом не хотим гадать на кофейной гуще или пророчествовать по наитию, то мы должны моделировать этот процесс, представляя его, как вышеупомянутую систему.
 Представлений таких может быть сделано бесчисленное множество, поскольку есть бесчисленное множество комбинаций параметров, которыми может описываться процесс. Все эти модели будут обладать различными познавательны-ми возможностями, зависящими, прежде всего, от того, ка-кую задачу мы перед собой ставили, создавая модель. То есть несть числа моделям. Но, да не испугает это читателя: уже из самого методологического подхода мы можем сде-лать выводы, ставящие точки над «i» в вопросе детерми-низма.
 Что из себя представляет любая модель движения (раз-вития, процесса) многопараметрической системы в n-мерном пространстве? Это совокупность параметров, изменяемых во времени под влиянием внешних для системы воздействий (сил или событий) в соответствии со связями наложенными на совокупное изменение этих параметров. Эти связи могут выражаться математическими уравнениями, как это принято для так называемых непрерывных (и для части дискретных) моделей или в виде некоторых правил, записанных на опре-деленном языке, например, на каком-нибудь языке вычисли-тельных машин, как это принято для части дискретных моделей, формулируемых (а не только решаемых) с помощью программ для вычислительных ма-шин. Природа этих связей может быть самой разнообраз-ной для различных систем. Но любая система может быть описана как совокупность параметров с наложенными на них связями, а процесс в ней представлен как изменение этих параметров во времени под влиянием внешних воз-действий и с учетом связей.
 Классическая механика Ньютона — Лагранжа ввела важнейшее понятие числа степени свободы системы, которое определяется разностью между числом параметров и числом связей, наложенных на эти параметры. Если число степеней свободы равно нулю, или отрицательно, то система вообще не в состоянии двигаться (она перезавязана, так сказать), развития происходить не может. Если число степеней сво-боды равно единице, система может двигаться по единст-венной траектории, что легче всего себе представить, как движение точки в многомерном пространстве по некоторой кривой. Точка не может сойти с кривой, но закон движения точки по кривой может быть самым разным и определяется начальными условиями и воздействиями. При этом точка, в принципе может двигаться, как в ту, так и в другую сторо-ну по кривой, или даже туда-сюда, в за-висимости от внешних воздействий. Как видим, тут нет ни-чего похожего на Марксов детерминизм, когда мы непремен-но должны прийти к коммунизму. В случае же многих сте-пеней свободы точка может двигаться по бесчисленному множеству траекторий и по каждой по бесчисленному множеству законов, в зависимости от воздействий. Добавим еще, что вероятность того ,что у такой большой системы, как общество, есть лишь одна степень свободы, ничтожно мала. Отсюда следует, что Марксов детерминизм в его марксовой же формулировке, мягко выражаясь, не соответствует исти-не. Не может быть ничего абсолютно предопределенного в судьбе человечества, если стоять на точке зрения, что раз-витие, в том числе и общества, управляется естественными законами, а не от Бога. Точнее, даже если и от Бога, но в предположении, что Бог создал мир таким, что все происхо-дящее в нем подчинено объективно обусловленным законам-связям. Если это так, тогда модель, степени свободы и прин-ципиальная возможность прийти как к коммунизму, так и в противоположную сторону. Это если одна степень свободы, а если много, то можно вообще-то прийти к самым разнооб-разным «измам», но тем не менее не как угодно и вовсе не в любую точку n-мерного пространства, а лишь в полном соответствии со связями. И это опровергает экзистенционалистское представление о детерминизме.
 Здесь следует сделать оговорку. Понятие числа степеней свободы введено в механике для системы с абсолютно жест-кими связями. Помимо того, что ничего абсолютного вооб-ще не бывает и абсолютно жесткая связь, как и все прочие номинал - определения (Гл.1) нашего познания описывает лишь пустое множество, понятие абсолютно жесткой связи явля-ется приемлемым лишь для определенных механических си-стем, типа поезд — рельсы и т. п. Уже для механических си-стем, содержащих упругие элементы (например пружины) это понятие не пригодно не только абсолютно, но и практи-чески. Тем более для не механических систем и особенно си-стемы — общество.
 Однако это обстоятельство не отразится на выводах, сделанных выше, поскольку любые связи ограничивают свобо-ду системы, и в случае системы с неабсолютно жесткими связями число степеней ее свободы попрежнему опреде-лится разницей числа параметров и числа связей, но вычи-таемое будет содержать всевозможные поправочные коэф-фициенты, обусловленные разнообразным характером неаб-солютно жестких связей. Легко видеть, что на сделанные выше заключения, касающиеся детерминизма, как уже было сказано, это не повлияет.
Итак, мы показали уже, опираясь на ньютоно-лагранжевскийподход к моделированию произвольных процессов, недостатки двух основных немодельных подходов к детер-минизму. Но собственно модельный подход пока еще не сформулирован. Для того, чтобы сделать это, воспользуемся еще одним понятием ньютоно-лагранжевской механики, а именно понятием устойчивости движения. Это поня-тие играет решающую роль в предлагаемой модели, поэто-му я остановлюсь на нем весьма подробно.
Прежде всего заметим, что точка в n-мерном пространст-ве, представляющая систему даже с n-степенями свободы, в случае, если на нее нет никаких воздействий извне, дви-жется по единственной, вполне определенной траектории, и более того, по единственному закону. И траектория, и закон определены начальными условиями.
 Если на такую точку есть определенное внешнее воздействие, то она также будет двигаться по определенной траекто-рии и по определенному закону (другим, естественно), опре-деленным уже и начальными условиями и воздействием. В большинстве случаев, течение процессов не только не обходится без внешних воздействий; но именно ими и обусловлено. Так, например, процесс жизни на земле невозможен без воздействия солнечного излучения. Процесс обра-ботки детали на станке (система деталь — станок) осуществляется в результате воздействия энергии, подводимой к стан-ку и т. д. В принципе, в природе ль, в обществе ль, не может быть абсолютного отсутствия внешних воздействий на систе-му. Всякая система является подсистемой какой-то большей системы, а та, в свою очередь, еще большей и так далее, и процессы, протекающие в больших, обуславливают внешние воздействия для включенных в них. Например, на систему— «человеческое общество» — оказывают внешние воздействия процессы, текущие в близкой нам окрестности мирового про-странства. Если в результате какого-то процесса на солнце, температура на Земле поднимется в среднем градусов на 100, то это будет столь сильным воздействием на общественный процесс, что потеряют всякий смысл все заявления о неиз-бежной победе коммунизма или о конвергенции капитализ-ма с социализмом, все этические проблемы и все споры о том, происходит ли слияние национальных культур на зем-ле или дальнейшая дифференциация.
 Более того, на любой рассматриваемый процесс в прин-ципе оказывает влияние (единовременно и разновременно) бесчисленное множество внешних воздействий, например, излучения звезд и их же поля тяготения. При этом действие звезд изменяется непрерывно в связи хотя бы с изменением положения их относительно процесса.
 Естественно, моделируя процесс мы не можем учитывать всех воздействий порознь. Поэтому мы выделяем из них основные, определяющие, главные или как угодно, влияние ко-торых описываем в модели, и случайные, влиянием которых, по крайней мере на первом этапе, пренебрегаем. Основные — это такие, результат действия которых достаточно велик и вероятность этого действия за время протекания процесса достаточно отлична от нуля. Что значит достаточно, зависит от того, с какой точностью и надежностью мы хотим описать процесс.
 Разделение воздействий на неслучайные (основные) и случайные условно и диктуется задачей, которую мы себе ставим, и системой, которой мы ограничиваемся, моделируя процесс. Так, например, модели, описывающие процесс поле-та снаряда, изначально учитывали только воздействие на него пороховых газов и силы притяжения. Затем сопротив-ление воздуха. Все прочие воздействия: ветра, изменения плотности воздуха и т. д. относились к случайным и учиты-вались только через статистическую картину распределения отклонений попадания в цель, Однако, по мере развития балистики, не только теоретической, но и средств измерения и вычислительной техники, стали строить модели, учитываю-щие ветер, изменения плотности воздуха и многое другое уже как неслучайные факторы. В результате точность стрельбы (описания процесса, следовательно) значительно возросла хотя определенное рассеяние попаданий все же осталось. Последнее объясняется наличием еще бесконечного коли-чества воздействий, которые остались в модели случайными, таких хотя бы, как притяжение звезд.
 В связи с этим примером я хочу отметить некоторую ка-тегорию случайных внешних воздействий, которые мне по-надобятся в дальнейшем. Дело в том, что мы моделируем, как правило, не один единственный процесс, а некий тип процессов. При этом каким-то параметрам мы придаем опре-деленное постоянное значение. В действительности же они никогда не бывают постоянны от процесса к процессу в дан-ном типе процессов. Случайные изменения таких парамет-ров вызывают случайные изменения внешних воздействий, которые сами по себе мы ввели в модель как неслучайные. С точки зрения протекания процесса эти изменения эквива-лентны случайным воздействиям. Так случайные отклонения в весе снаряда от стандартного вызывают изменения силы притяжения, равносильные случайному воздействию и т. д.
 Другой пример условности разделения на неслучайные и случайные воздействия иллюстрирует влияние на это разделение перехода от меньшей системы к большей: попада-ние кометы в землю в рамках модели, описывающей процес-сы в околоземном пространстве — случайное событие. Но можно представить себе столь большую систему, охваты-вающую многие галактики со всеми их кометами, где ука-занное попадание не будет случайным, а будет предписы-ваемым на основе модели результатом процесса.
 Возвращаемся к устойчивости. В связи с наличием слу-чайных внешних воздействий на системы и возникает вопрос об устойчивости движения, устойчивости процесса, текущего в системе. В принципе, система под любым, сколь угодно малым воздействием, изменяет свое движение, отходя от той траектории, по которой она бы двигалась, не будь этого воздействия (пусть сколь угодно мало).
 Движение считается устойчивым, если в результате случайных внешних воздействий, не превышающих определенных, максимальное отклонение от траектории процесса, ко-торая имела бы место при отсутствии упомянутых воздейст-вий не превзойдет некоторой определенной величины.
 Прежде всего в чем природа устойчивости, почему она существует, что обуславливает устойчивость тех или иных процессов? Устойчивость процесса обеспечивается либо наличием внутренних связей между параметрами процесса, либо внешних ограничений, либо - не случайных внешних воздействий, либо - произвольной их комбинацией. Кстати, нет принципиальной разницы между внутренними связями, внешними ограничениями и внешними воздействиями и можно одно выражать через другое, что и принято делать в ньюто-но-лагранжевской механике, в зависимости от целей моделирования, но методологически удобнее рассматривать их как разные факторы.
Приведу примеры устойчивости процессов с различными факторами, обеспечивающими устойчивость:
 Мембрана, защемленная по краям и пребывающая в по-кое. Покой есть частный случай движения, т. е. процесса. Если на мембрану будет оказано случайное воздействие, не превышающее определенное, она начнет колебаться, откло-няясь от положения покоя на величину не свыше определен-ной. То есть это случай устойчивого процесса. Причиной устойчивости в данном случае является наличие внутренних упругих связей между элементами мембраны и жесткой ее связи с опорой через защемление. Заметим, что выведенная из равновесия случайным воздействием, мембрана будет не только отклоняться не более чем на. . от положения равно-весия (колебаться) но и остановится со временем. Этот ее полный возврат в исходное положение, что можно рассмат-ривать как большую степень устойчивости, обуславливается силами внутреннего трения и сопротивлением воздуха. Что значит в данном случае «случайное воздействие не превы-шающее определенного?» Это значит такое, которое не выр-вет мембрану из защемления, не порвет ее и не вызовет плас-тической деформации ее.
 Другой пример. Та же мембрана, но под действием неслу-чайной гармонически изменяющейся внешней силы будет находиться в устойчивом процессе гармонического колебания с определенной амплитудой и частотой. Что значит «устой-чивом» в данном случае. Это значит, что если кроме неслу-чайной гармонической силы будут случайные не превышаю-щие . . ., то отклонения процесса от упомянутого выше гар-монического колебания будут не более чем на. . . (и более того, в данном случае по прекращении случайного воздейст-вия эти отклонения затухнут, т.е. исчезнут). Причины устой-чивости те же, что и в предыдущем примере, плюс гармони-ческая внешняя сила.
 Третий пример. Торпеда с магнитной головкой. Если на нее нет случайного воздействия волн и ветра она идет по прямой линии на неподвижную цель или по соответствующей кривой на движущуюся. Случайные воздействия волн и вет-ра вызывают отклонения торпеды с траектории на цель, но магнитные силы не дают этим отклонениям разрастаться и вновь выводят торпеду на цель при условии, что сила волн и ветра не превышает. . . , или по пути не встретится кит.
 Четвертый пример. Детали обработанные на станке скатываются по направляющему желобу в захватывающее устройство другого станка для дальнейшей обработки. Случайные воздействия, которые заведомо приходится учитывать, моделируя такой процесс (проектируя устройство) это столк-новение деталей между собой, если их падает много одновре-менно, и со стенками желоба. Хоть эти воздействия предви-димы, но они происходят в случайных местах и в случайное время и могут по случайному суммироваться. Если сумма случайных воздействий не превысит определенной величины, детали достигают зажимного устройства в требуемом поло-жении. Если превысит — детали могут вылетать из желоба, застревать в нем и т. п. Устойчивость обеспечивается в дан-ном случае только внешним ограничением (стенки желоба). Если желоб вибрационный, то также неслучайной внешней силой, создающей вибрацию. Процесс скатывания деталей в вибрационном желобе, как правило, более устойчив, чем в не... (реже возникают застревания).
 Во всех выше разобранных примерах факторы, обеспечивающие устойчивость, действовали либо порознь, либо в весьма простой комбинации. Возможны процессы с весьма высокосложной комбинацией этих факторов, когда в совокупности все они образуют качественно новый фактор, именуемый программой. Примеры устойчивых запрограммированных процессов: обработка детали на станке автомате и развитие эмбриона.
 Как уже было сказано, нет принципиальной разницы между запрограммированными и незапрограммированными процессами и программу также как и ограничения-связи можно выразить через внешние воздействия. Сравним для примера, процесс обработки детали на программном станке-автомате с процессом вынужденных колебаний мембраны под воздействием гармонической внешней силы. Закон из-менения во времени внешней силы есть по сути программа внешних воздействий, а связанный с ним закон вынужден-ных колебаний мембраны — программа процесса. В свою очередь программу обработки детали можно представить как закон изменения во времени внешних воздействий на деталь (который на сей раз уже не будет непрерывной функцией, но это не обязано было быть и в первом случае), а можно и как комбинацию закона изменения внешних воздействий с законом изменения связей (наложением и освобождением) и т. д.
Из всего вышесказанного видно что, во-первых, устойчивость процесса зависит от того, какие внешние воздействия мы считаем случайными, какие - не случайными. Более того, по сути нельзя говорить об устойчивости вообще, а можно говорить лишь об устойчивости в отношении определенных случайных внешних воздействий или определенных случай-ных изменений неслучайных воздействий, при отвлечении от всех прочих случайных воздействий. Это обусловлено тем, что число возможных внешних воздействий на процесс в бесконечном мироздании, в том числе и тех, которые могут повлиять на устойчивость, в принципе бесконечно и мы не можем рассматривать бесконечное множество возможных факторов, тем более, что в подавляющем большинстве слу-чаев мы в принципе не имеем о них представления.
 Во-вторых, процесс оказывается устойчивым, либо нет в зависимости от величины, на которую мы считаем допус-тимым отклонение от него. Таким образом, устойчивость — это понятие, характеризующее не только объективный про-цесс, но и цель познания нами этого процесса. Как известно из Гл.1, это свойство - не только понятия устойчивости, но и всего нашего познания. (Любая модель вместе со всеми ее понятиями отражает определенную объективную действительность, но тем не менее она зависит и от того, что мы в данном случае хотим узнать об этой действительности. И в зависимости от этого могут быть очень разные модели, описывающие одну и ту же область действительности).
 В-третьих, устойчивость процесса зависит не только от того, какие случайные факторы мы рассматриваем, но и от величин этих факторов. Ну, скажем при исследовании дви-жения торпеды с магнитной головкой, мы можем не интере-соваться возможным влиянием на этот процесс землетрясе-ний, извержений вулканов, космических катастроф и даже стрельбы противника по торпеде, но интересоваться влиянием силы ветра и волн. При этом окажется, что для некоторых значений силы ветра или волн и направления, процесс будет устойчив при неизменных прочих условиях, для других — неустойчив.
Мы видим, что определенная таким образом устойчивость, хотя и является ценным понятием при изучении процессов, но имеет и существенные недостатки.
 Один из них состоит в дискретности введенной устойчи-вости: процесс может быть либо устойчив, либо нет при определенной величине выбранных случайных воздействий. Но именно в силу их случайности мы не знаем заранее ка-кова будет их величина при очередной попытке реализовать процесс, зато, как правило, знаем вероятностный закон рас-пределения этих случайных величин. Для того, чтобы оце-нить устойчивость протекания процесса при воздействии на него определенных случайных факторов, с величинами рас-пределенными по некоторым вероятностным законам, следует воспользоваться другим определением устойчивости. А именно: устойчивость процесса в заданных условиях по отношению к некому вероятностному распределению некоторых выбранных случайных воздействий есть вероятность, что отклонение процесса от траектории, которая была бы при от-сутствии упомянутых случайных воздействий будет не более, чем на... В этом определении устойчивость может быть большей или меньшей, может изменяться от одного значения к другому непрерывно и имеет меру. Строго говоря, выше сделанное определение устойчивости через вероятность и есть определение меры ее, а саму устойчивость следовало бы определить как то, мера чего определена выше.
 Теперь можно перейти к детерминизму вообще и детер-минизму процесса общественного развития в частности. Де-терминизм в модельном подходе это и есть устойчивость во втором варианте определения. Чем более процесс устойчив, тем более он детерминирован, тем меньше на него могут повлиять случайные внешние воздействия.
Для того, чтобы оценить достоинства и целесообразность предложенного понятия детерминизма, поставим вопрос так: о каком бы еще детерминизме, помимо введенного, можно еще говорить (в рамках модельного подхода, разумеется). Мне видится только одна такая возможность: говорить о детерминизме бесконечного вселенского процесса в бесконеч-ной же вселенной, выясняя вопрос остается ли и в такой всеобъемлющей системе место случайности.
Ответ на этот вопрос зависит от того, признаем ли мы существование Бога. Если мы стоим на чисто атеистических позициях, то он однозначен и вытекает из вышепредложен-ного модельного подхода: мировой процесс не может быть детерминирован полностью, в силу бесконечности мирозда-ния. А именно, какую бы большую систему с текущими в ней процессами мы не рассматривали, она всегда будет частью еще большей и процессы в последней будут оказывать слу-чайные внешние воздействия на первую. Если же мы призна-ем существование Бога, то ответ зависит от религии, кото-рую мы исповедуем. Заметим, однако, что большинство ре-лигий и, в частности, иудаизм и христианство отрицают пол-ную детерминизированность мирового процесса, хотя и при-знают высокую степень его, предсказывая конечные резуль-таты в виде страшного суда, пришествия мессии и т. п. Одна-ко, полная детерминизированность, как уже сказано, отри-цается, поскольку, скажем, время пришествия мессии зави-сит от деяний человеческих, и главное, потому, что человек признается ответственным за свои поступки перед Богом,что противоречит предположению об их полной предопределен-ности. Кстати, может показаться, что это признание ответст-венности и хорошо известный догмат религии, гласящий, что все во власти Бога, противоречат друг другу. На самом де-ле, однако, противоречия нет и, как ни странно, именно мо-дельный подход позволяет объяснить, почему (при соот-ветствующей, естественно, интерпретации).
 Объяснение в том, что поступки человека являются сла-быми воздействиями на процесс жизни вообще и даже его жизни в частности, оказывающими влияние на этот процесс, но не нарушающими его устойчивости и, следовательно, ко-нечного результата. А большими, определяющими траекто-рию устойчивости являются воздействия извне, а именно от Бога. Само собой, что это лишь возможное объяснение. Оно не вытекает ни из какой рационалистической модели, одна-ко с другой стороны, нет и не может быть такой модели, ко-торая его вполне опровергала бы.
 Естественно, что из модельного атеистического подхода тем более следует непредопределенность поступков челове-ка, наличие в них субъективного элемента и, следовательно, ответственности человека за содеянное.
 Перейдя к рассмотрению детерминированности-устойчивости общественных процессов, не мешает выяснить, по ана-логии с тем, как это было сделано в начале главы для про-цессов механических, каковы причины самого наличия устойчивости в данном случае. Исследование всех причин заняло бы слишком много места и потому не может быть сделано в рамках этой работы. Однако, хотя бы одну из них, для при-мера, я укажу. Это сила принятости, сложившегося общественного мнения, стереотипа, которая играет роль силы инер-ции в механике. Чем больше масса физическая в механике или народа в обществе, тем больше сила инерции, устойчи-вость процесса и тем больше потребуется усилие для изме-нения траектории процесса. (Все это для состояний общества удаленных от так называемых критических точек или точек бифуркации)
Теперь вернемся к вопросу, а в какой же степени детерминирован или устойчив процесс общественного развития. Для того, чтобы ответить на него, нужно прежде всего уяс-нить себе, в отношении каких случайных внешних воздейст-вий эта устойчивость нас интересует, может или должна интересовать. Формально, конечно, в отношении любых. Но по сути интересоваться этой устойчивостью в отношении воз-действий, которых мы не только не знаем, но и вообразить не можем, или вероятность которых равна нулю — это чис-тая схоластика. Фактически нас может интересовать устой-чивость любого процесса лишь в отношении известных нам факторов внешнего воздействия на него, таких причем, что их вероятность отлична от нуля. Так, если мы интересуемся детерминизмом процесса жизни на земле, то в качестве слу-чайных воздействий, в отношении которых определяется устойчивость, логично рассматривать колебания условий жизни, имевшие место в прошлом или характеристику веро-ятного распределения этих же колебаний в будущем.
 Можно также рассматривать устойчивость этого процес-са (в первом определении ее) на какой-либо конкретный фак-тор определенной величины, скажем атомная или иного вида катастрофа. Если мы говорим о детерминизме процесса общественного развития, то дополнительно нужно рассмотреть еще человеческий случайный фактор, который является не только весьма специфическим, отличающим процесс общественного развития от прочих, но и определяющим для этого процесса фактором. Что это за фактор, точнее факторы? Это идеи, вырабатываемые единицами или небольшими группами лиц, это ментальность всего общества или его различных групп, это общественная деятельность человека и групп, включая пропагандистскую, культурную, законодательную и революционную, наконец, это производственная в частнос-ти научно-техническая деятельность человека. Под вышеупо-мянутой ментальностью я понимаю ту реальную систему ценностей, принимаемую всем обществом или его частью, которая определяет поведение общества (части).
 Специфичность этого фактора заключается в том, во-первых, что он субъективен, во-вторых, в том, что мы рассматриваем идеи, разнообразную деятельность человека и даже изменение ментальности, как внешние воздействия для си-стемы — человеческое общество, в то время, как носители идей и свершители деяний являются сами частями этой системы, а ментальность есть свойство всего общества и рас-пределна по всем его членам. Естественно, это видимое про-тиворечие нужно устранить.
Напомню, что нет принципиальной разницы между внутренними связями и внешними воздействиями и все зависит от постановки задачи, но тем не менее такая постановка должна быть сделана. Начнем с воздействия уже сущест-вующей идеи. Для того, чтобы превратить ее во внешнее воздействие для процесса развития общества, достаточно рас-сматривать общество за вычетом автора (авторов) идеи. По отношению к этой части, практически совпадающей со всем обществом, идея будет уже формально внешним воздейст-вием.
 Остается еще вопрос, с какой вероятностью можно ожи-дать появления новых идей и каких именно. Естественно, в силу неполной детерминированности мирового процесса и в силу самой сути понятия «новое», мы принципиально не мо-жем вполне предсказать какой будет новая идея, прежде чем она не появится. Однако, вероятность появления новых значительных идей, которые окажут то или иное влияние на общество, можно оценивать на основе экстраполяции прош-лой истории человечества на будущее. Причем речь может идти не только о математическом ожидании числа новых идей за 100 лет, скажем, но и о функции распределения в зависимости от ситуации, в которой пребывает общество. Так в ситуациях значительной неудовлетворенности общест-ва своим состоянием, следует ожидать большей частоты по-явления новых идей, способных повлиять на общественный процесс. Можно нащупать и много других закономерностей.
Теперь представим как внешние воздействия от изменения ментальности. Напомню, что случайные изменения парамет-ров и связей системы, в которой протекает процесс, эквива-лентны случайным внешним воздействиям. Замечу еще, что отнесение изменений ментальности к случайным внешним воздействиям, в отношении которых исследуется процесс ус-тойчивости, целесообразно лишь в каких-то определенных и, на мой взгляд, частных случаях. В большинстве случаев па-раметры ментальности будут принадлежать к основным из-меняемым параметрам системы, устойчивость которых нас и интересует в отношении таких случайных внешних воздей-ствий, как изменяемые условия жизни (научно-технический прогресс, например), идеи и проч.
Что касается устойчивости общественного процесса в от-ношении таких человеческих факторов, как различного ро-да деятельность людей, например, научно-техническая или законодательная, то здесь на первый взгляд кажется осо-бенно непонятным, как эта деятельность, которая безусловно есть проявление внутренних сил и взаимодействий элемен-тов системы, может рассматриваться как внешнее воздейст-вие на систему. Нюанс заключается в том, как мы будем вычленять, определять систему, в которой идет тот или иной общественный процесс. На первый взгляд ответ очевиден: система, в которой идет общественный процесс это общество, ее элементы — люди и эта система единственная, о которой может идти речь. На самом деле это не так.
 Дело в том, что действительность бесконечна не только в пространстве и времени, но и в смысле бесконечного ее разнообразия. Поэтому в любом сколь угодно малом, конеч-ном в пространстве, объеме ее единовременно протекает бес-конечное множество процессов, которые в принципе взаимо-связаны друг с другом. Естественно, мы не можем ни в ка-кой модели рассматривать всех единовременно протекающих процессов. Поэтому мы рассматриваем один или несколько из них, а влиянием остальных на рассматриваемые пренебре-гаем в случаях, если оно незначительно, или принимаем его за заданное внешнее воздействие. Влияние пренебрегаемых процессов, а также отклонения влияния тех, которые мы учитываем, как заданное внешнее воздействие, от того значения, которое мы ввели в модель, эквивалентны случайным внешним воздействиям на наш процесс.
Поясню на примерах.
 Рассмотрим работу поршня под действием газа, подаваемого через клапана под давлением поочередно в каждую из полостей цилиндра. Система состоит из элементов: цилиндр, поршень, газ. Изучаемый процесс высокоустойчив в отноше-нии случайных внешних воздействий, возможных в обычных условиях с вероятностью заметно отличной от нуля, как то случайные толчки, колебания в температуре газа, в его хи-мическом составе и т. п. Устойчивость обусловлена жесткой программой внешних воздействий на систему: открыванием и закрыванием клапанов в определенных положениях порш-ня и, соответственно, вводом и выводом газа под давлением.
 Возникает вопрос: протекает ли в рассматриваемой си-стеме только тот процесс, который нас интересует? Ни Боже мой, в ней течет еще бесчисленное множество других про-цессов. Я уж не говорю о процессах вроде обмена свобод-ными электронами между поршнем и цилиндром и т. п. Я хочу отметить лишь процессы, которые реально взаимодейст-вуют с рассматриваемым, причем так, что рано или поздно мы уже никак не сможем отвлечься от этого взаимодейст-вия, ибо оно существенно повлияет на течение нашего про-цесса, в частности нарушит его устойчивость. К таким про-цессам принадлежат: процесс механического износа частей системы в особенности поршневых колец и клапанов, процесс химического взаимодействия с газом, который никогда не может быть избавлен полностью от примесей (коррозия), процесс усталостного износа штока поршня или каких-ни-будь соединительных элементов и т. д. Мы хорошо знаем, что рано или поздно все эти процессы приведут к тому, что интересующий нас процесс перестанет быть устойчивым или, попросту говоря, поршень придет в негодность. Поэтому вполне законно с нашей стороны интересоваться не только устойчивостью основного процесса по отношению к случай-ным внешним воздействиям (толчки, колебания температу-ры газа и т. п.), но и в отношении изменений системы, яв-ляющихся результатом других процессов текущих в систе-ме вместе с основным и взаимодействующих с ним.
Этот пример приблизил нас к цели, но еще не привел к ней вполне. Мы видим, что с точки зрения последствий, взаи-модействие рассматриваемого процесса с другими, текущи-ми в системе подобно по результатам внешним воздействиям на систему. Этого достаточно для практического использова-ния обнаруженного явления, но недостаточно для его фило-софского осмысления. Остается все еще не решенным в прин-ципе заданный выше вопрос, как это внутреннее взаимо-действие оказывается внешним воздействием на систему, да и вообще оказывается ли? А если не оказывается, то полу-чится, что исходное определение устойчивости и, следовательно, детерминизма несостоятельно либо не полно, в об-щем не удовлетворяет поставленной задаче исследования общественных процессов.
 Ну оно оказывается, оказывается. Внутреннее взаимодействие процессов текущих в системе, оказывается внеш-ним воздействием на систему. Все дело только в том, о ка-кой системе идет речь в первом случае и о какой - во втором.
 Дело в том, что бесконечная природа не знает разделе-ния на воздействия внутренние (взаимодействия) и внеш-ние. Это разделение есть исключительно продукт нашего по-знания. Внешние воздействия появляются только после того, как в интересах познания из бесконечности сущего мы «вы-резаем» некую систему, а ее связь со всем отрезанным за-меняем внешними воздействиями.
 Однако, следует заметить, что природа не знает и разде-ления на системы и процессы. Она вся единая связная си-стема, в которой идет единый нерасчленимый процесс. Вся-кое вырезание системы условно. Мы вырезаем ее не нож-ницами, а моделью с понятиями. В Гл.1 было показано, что модели описывающие по видимости одни и те же области действительности, но описывающие их разными понятиями по сути описывают разные множества объектов (флуктуа-ций качества), а следовательно разные системы. Напомню пример сравнения марксовой модели прибавочной стоимос-ти с матэкономическими моделями оптимального выпуска и т. п., в которых, по видимости, речь идет об одних и тех же объектах: люди, деньги, товары, но в действительности они фигурируют разными качествами в разных моделях, т. е. речь идет о разных системах.
Теперь все становится на свои места. Один и тот же че-ловек различной своей деятельностью: производительной, участием в выборах, культурной, продуцированием, усвое-нием и распространением идей, участвует не только в разных общественных процессах (хоть и связанных между собой), но и выступает как объект принадлежащий разным, рассматриваемым нами, системам (напомню, что эти системы и по-являются только вследствие рассмотрения, а в действительности есть только единая мировая), т. е. как разные объекты, каждый из которых принадлежит другой системе. То есть результаты производственной или научно-технической деятельности человека в одном процессе (научно-техническом) и в одной системе будут внешними воздействиями на другой процесс в другой системе, в котором участвует этот же чело-век, скажем на процесс эволюции ментальности общества. Причем, в частности, это будет внешним воздействием и на самого этого человека, но на «этого же человека» в понима-нии чисто бытовом. В модельном же смысле это будет воз-действие уже на «другого человека», т. е. на объект другой системы. Разница между этими двумя объектами (которые есть один и тот же человек) и соответственно между двумя системами в том, какие качества человека мы рассматрива-ем в одной и в другой системе и какие, соответственно, свя-зи между людьми — объектами мы учитываем.
 Следует заметить, что, по свойству человеческого языка, мы используем, одно и то же выражение: «человеческое об-щество» для всех систем разных моделей, описывающих различные процессы в обществе, в то время как по сути этот термин будет иметь отличное содержание (в модельном смысле) для разных процессов. Беды в этом нет и нет не-обходимости вводить разные термины, если только мы не будем5 забывать, что в разных моделях одним и тем же по-нятием описываются разные в модельном смысле системы.
 Теперь, выяснив в отношении каких человеческих факто-ров логично рассматривать устойчивость или детерминизм процесса развития человеческого общества, можно в принци-пе заняться оценкой степени этой устойчивости. Я говорю «в принципе», поскольку не собираюсь этого делать в дан-ной работе. Для этого понадобилось бы рассмотрение зна-чительной части истории человечества, чтобы оценить устой-чивость на основе того, как процесс протекал до сих пор, а на это потребовалась бы отдельная книга. Либо потребова-лась бы постановка активных экспериментов, для чего тем более нет возможности не только в этой работе и не только у меня.
Все же не мешает дать примеры сильных для процесса общественного развития воздействий человеческой природы. Прежде всего уточним терминологию «сильные» и «слабые» воздействия. В силу того, что есть устойчивость, воздействия, не превышающие определенной величины, вызывают лишь местные возмущения процесса, затухающие со временем, так что в целом по прошествии времени траектория процес-са остается такой же, как если бы никакого воздействия не было и вовсе. Такого рода воздйествия будем называть слабыми. Очевидно, что большинство деяний человеческих, таких как высказывания, публичные выступления, написание статей и книг, создание организаций, террористические акты и т. п. являются, как правило, слабыми воздействиями на общественный процесс. Сильные воздействия — это такие, которые глобально изменяют процесс общественного разви-тия, так что даже по прекращении воздействия процесс идет по новой, существенно отличной траектории. Причем, как правило, и на этой новой траектории процесс обладает устой-чивостью так что для того, чтобы вернуть его на прежнюю, не только недостаточно прекращения вышеупомянутого силь-ного воздействия, недостаточно и применения слабых воз-действий, направленных к такому возвращению. И нужно опять же сильное воздействие, соизмеримое с прежним, но противоположное по направлению. Это существование меры для каждого процесса (обусловленное его устойчивостью), которое разделяет все воздействие на слабые и сильные, можно сравнить с квантуемостью энергии в физике: фотон вылетает лишь при воздействии; кванта энергии и тогда на-ступает необратимое (для слабых воздействий меньше кван-та) изменение системы. Можно ввести даже понятие кванта действия для любых (не только физических) процессов, об-ладающих устойчивостью, в том числе для общественных. Вот пример кванта действия или сильного воздействия на общественный процесс в России и даже во всем мире из недавней истории. Это революция 17-го года. Квант этот сложился из многих компонентов человеческой деятельности: и из марксистского учения, и из создания марксистской пар-тии, и из пропаганды и прочей революционной деятельности, и из первой мировой войны, расшатавшей и ослабившей су-ществующую систему в России, и из процессов гниения, раз-рушавших эту систему еще до войны, и, наконец, из воору-женного восстания. Когда же это сильное воздействие свер-шилось, процесс потек по новой траектории и хотя боль-шинство воздействий, сложившихся в квант, давно не дейст-вовали (и война та была забыта и в марксизм никто в Рос-сии всерьез не верил и т. д.) и спустя определенный период были воздействия, противоположного характера, в виде за-гнивания нового строя, деятельности диссидентов и проч., строй этот опять демонстрировал устойчивость и процесс шел так, что социализм расползался по миру. В. Буковский в «Путешествии», описывая ослабление идеологии марксиз-ма в России и разложение, удивлялся, как этот режим умуд-ряется существовать и даже пользоваться поддержкой стран третьего мира. Ответ в том, что нужен квант действия, что-бы изменить его, а деятельность диссидентов, даже на фоне деградации строя и неверия в марксизм, кванта не достигла. Перечислим теперь те виды человеческой деятельности, из которых (в основном) могут складываться кванты действия, изменяющие глобально процесс развития человеческого об-щества. Это прежде всего великие религиозные и социальные учения, затем революции, научно-технический прогресс и, наконец, законодательство. К более слабым, но все же из ряда сильных воздействий относятся действия групп лиц (например, правительства), приводящие к измению де факто принятой ментальности, в частности морали общества. Итак, мы пришли к выводу, что общественный процесс обладает определенной устойчивостью, разной по разным параметрам и на разных этапах развития, но никогда не является абсолютно детерминированным. Он не является абсолютно детерминированным в двух смыслах: а)в отношении воздействий со стороны процессов, текущих в систе-мах, включающих нашу земную, т. е. в бесконечном миро-здании и не предопределенным именно в силу бесконечности мироздания;
б) в отношении воздействий чисто человеческих, обусловленных субъективным фактором воли человека, который так-же не может быть (принципиально) вычислен заранее, т. е. - не предопределен.
Здесь возникают два вопроса:
1. Как субъективный фактор воли человека вяжется с рационалистической моделью как таковой?
2. Чего стоят модели познания, описывающие общество,
если в них присутствует субъективный фактор (воли чело-
века), который принципиально не предопределен и, следовательно, не может быть спрогнозирован?
Попробуем ответить на них.
Во-первых, как в рамках рационалистической причинно-следственной модели появляется вдруг субъективная воля или индивидуальность? Напомню, что рационализм (по край-ней мере; сегодняшний и тот, который я исповедую) исходя из причинности всего происходящего, не отрицает и случай-ности. Заметим далее, что для возникновения такого явления, как индивидуальность, личность есть бесчисленное множест-во причин как случайных, так и неслучайных. Напомню, что разделение на случайные и неслучайные причины (воздейст-вия) условно, безусловно однако то, что сколько бы мы не выделили причин, которые мы можем изучить в прошлом или спрогнозировать на будущее, всегда останется еще бес-численное множество случайных неучтенных причин, кото-рые как бы ни мало было воздействие каждой из них в от-дельности (не говоря о том, что могут быть и такие, для которых оно не мало) в сумме могут давать воздействие отнюдь не пренебрежимое. Иными словами, процесс форми-рования личности (также как и общественный процесс) — не абсолютно детерминирован. Сложившаяся личность пред-ставляет собой некоторую устойчивость, определяющую ре-акцию человека на внешние обстоятельства. Поскольку лич-ность человека не может быть абсолютно точно описана и поскольку любой акт воли человека определяется его лич-ностью и внешними воздействиями, среди которых всегда есть бесчисленное множество, случайных, то и проявления воли человека не предопределены, принципиально не могут быть точно вычислены, и содержат субъективный элемент, (вышеупомянутую устойчивость, именуемую личностью). Итак мы видим, что как возникновение личности, так и акты воли ее являются вполне причино обусловленными, что остав-ляет субъективную волю в рамках рационализма. Это однако не устраняет субъективности, которая есть обобщение бесчисленного множества случайностей с наложенной поверх них устойчивостью, именуемой личностью.
 Что касается ответа на второй вопрос, то частично он уже дан выше в главе 1: любая наша модель, в том числе модель общественного процесса верна лишь в определенных условиях. Прилет кометы может нарушить ее применимость, что однако не причина для отказа от пользования моделя-ми. Что касается человеческого субъективного фактора, то заметим, что человеческий и субъективный это не одно и то же. Человеческий содержит в себе субъективный элемент, но есть и объективный, связанный с общечеловеческой при-родой и общественными связями и теми причинами форми-рования личности (личностей), которые нет оснований отно-сить вполне к случайным (генотип, воспитание, среда и т. д.). К тому же в общественных моделях нас интересует, как правило, не отдельный индивид, а массы, при переходе к которым роль субъективного фактора убывает, благодаря осреднению по многим индивидуумам. Таким образом пове-дение масс может прогнозироваться с вероятностью отличной от нуля, но тем не менее принципиально не равной единице. И судя по тому, как трудно прогнозировать хотя бы эконо-мическое поведение масс, а также наличие стремительных поворотов в ментальности, связанные с воздействием хариз-матических личностей, вероятность эта не может быть даже сильно близка к единице.
 Так что же все-таки дают общественные модели? Они дают оценку того, что произойдет в том или другом случае в предположении, что ментальность масс не изменится скачкообразно. Как всегда в предположении, но такова судьба. Кроме того эта ментальность, хоть и прыгает иногда скачкообразно (и непредсказуемо), но не слишком часто и прыжки эти все равно пляшут вокруг некоторой точки обусловлен-ной общечеловеческой природой и связями общества.
 В то же время, оценивая различные общественные явления мы не должны забывать о принципиальной возможности воздействия на ментальность или дух масс, что в свою оче-редь может привести к резкому изменению системы вместе со всеми процессами в ней текущими, т. е. составить квант действия. Это особенно относится к воздействиям, могущим привести к массовой деморализации общества или, наоборот, взлету духа фанатичного характера. И то и другое настоль-ко изменяет систему, что подавляющее большинство процес-сов, в том числе экономический, культурный и т. д. начина-ют протекать иначе, чем до такого воздействия. В качестве примера можно указать на революцию Хумейни, в основе которой воздействие на ментальность общества в сторону резкого взлета фанатичной религиозной духовности, приведшее к глобальному изменению системы вместе со всеми про-цессами в ней текущими.
 Теперь, опираясь на предложенную модель детерминизма, я покажу, как немодельный подход приводит к переоценке степени устойчивости процесса развития человеческого об-щества в марксизме и недооценке в экзистенциализме. Начнем с марксизма.
 Во-первых, заметим, что Маркс и сам не абсолютизиро-вал свои законы общественного развития, например, неиз-бежную победу коммунизма, до абсурда. Это следует из марксова же постулата, что всякая истина конкретна. Он, правда, недостаточно исследовал эту конкретность в отно-шении к своим собственным истинам — законам, но не при-ходится сомневаться, что не считал, что коммунизм победит и в том случае, если человечество погибнет, от столкновения земли с кометой. Однако, несмотря на признание конкрет-ности истины, Маркс, безусловно, абсолютизировал предла-гаемые им законы сверх меры. Это проявилось в самой тер-минологии: законы, а не тенденции, обусловленные устойчи-востью процесса. Нельзя винить Маркса за терминологию (учитывая время, когда он писал), но нельзя закрыть глаза и на объективное последствие неточности этой терминоло-гии, неточности, дававшей теоретический базис экспансионист-ской политике властителей Советского Союза, пытавшихся силой навязать социализм тем обществам, где естественное течение исторического процесса никак не хотело привести к социализму, вопреки сформулированным их учителем «объек-тивным абсолютным законам».
 Но гораздо важнее другое: существовали ли вообще от-меченные Марксом тенденции общественного развития, про-должают ли они существовать сейчас, насколько они силь-ны, какие факторы, помимо космических катастроф, факто-ры, обусловленные человеческой деятельностью, являются сильными воздействиями для этих тенденций. Здесь следует заметить, что определенную тенденцию общественного раз-вития, существовавшую в его время, Маркс, конечно, уло-вил, но безусловно, переоценил ее устойчивость по отноше-нию к человеческим факторам воздействия. Я уж не говорю о потенциале атомных бомб, накопленных человечеством, и способных уничтожить его, отменив действие любых тен-денций, но помимо этого мы видим, что процесс обществен-ного развития после Маркса привел к тому, что в сегодняш-ней действительности основные фундаментальные понятия марксизма: эксплуатация, диктатура пролетариата, и тому подобное — оказываются размытыми, изменившими свое со-держание, или вообще потерявшими его.
 Возьмем эксплуатацию. По Марксу, мера ее — это раз-ница между стоимостью труда рабочего и его зарплатой. Но вот был построен социализм, предназначенный устранить навек эксплуатацию. И что же — упомянутая разница све-лась к нулю? Ни Боже мой! Наоборот, она оказалась боль-шей в социалистических странах, чем в развитых капиталистических. Однако, последователи Маркса утверждают, что эксплуатации при социализме тем не менее нет. Почему же? А потому что разница эта теперь де идет на нужды все-го общества, а значит и на благо трудящихся. То есть она идет на расширение производства, на содержание государст-венного аппарата, (и партийного, кстати), на содержание армии, социальные нужды и так далее. Пардон! А при капи-тализме она что — начисто съедается капиталистами, что ли? При капитализме что — нет ни расширенного воспроизводства, ни госаппарата, ни армии, ни социальных нужд? Или нет расходов на эти статьи?
 В действительности, мера эксплуатации — это потреб-ление плюс накопление капиталиста за вычетом стоимости его доли участия в производстве (все это само собой, отнесен-ное к одному рабочему). Отличие от марксовой модели здесь в том, что, во-первых, как стало совершенна очевидно на се-годня, капиталист не только эксплуатирует, он участвует в производстве и участие его, безусловно, весомее участия ра-бочего, даже если есть наемные менеджеры. Далее, расходы капиталиста на расширение производства и налоги, которые он платит государству и которые идут на содержание государственного аппарата и прочее, также следует вычесть из марксовой меры эксплуатации. В результате даже может возникнуть парадоксальная ситуация, когда стоимость учас-тия капиталиста в производстве превысит размер его потреб-ления и накопления и он окажется в положении эксплуати-руемого своими наемными рабочими. Такие случаи можно сыскать в весьма пестрой картине израильской экономики, среди мелких шарашек типа «три совладельца — три рабо-чих», где совладелец может быть сам и рабочим и инжене-ром и менеджером и в ситуации экономических трудностей, дабы не закрыть предприятия, расходовать на собственное потребление меньше, чем он платит рабочему. Да не взвол-нует это широкие массы капиталистов и не приведет их к борьбе за освобождение от эксплуатации рабочими - такие случаи все же исключительны.
 Кроме того, если бы я строил здесь модель эксплуатации (чего я не делаю всерьез), то мне пришлось бы уточнить предложенную выше меру, причем уточнение было бы в сто-рону сближения с марксовым. Дело в том, что расходы на расширение производства капиталиста и социалистического государства с точки зрения эксплуатации не одно и то же, так как капиталист может предприятие, на которое пошли эти расходы, продать и вырученные деньги израсходовать на потребление. Нет проблем расписать, какая часть из этих расходов капиталиста — эксплуатация, а какая — нет, но, как я уже сказал, это не является моей задачей здесь. Я хо-тел лишь показать, что марксова модель эксплуатации уже изначально содержала грубые ошибки. И тем не менее она не пуста. Эксплуатация все-таки существует и уж тем более существовала во времена Маркса. Более того, в то время, когда уровень жизни рабочих был весьма низок, а капита-листы утопали в роскоши, модель Маркса и при наличии ее ошибок, так сказать, «работала». (Напомню, что наши модели никогда не соответствуют действительности абсолют-но). Таким образом, главная ошибка была не в неточности модели для ситуации того времени, а в. распространении ее на капитализм вообще без учета возможности его изменений в будущем (таких, что он при этом остается все же капита-лизмом, а не переходит в социализм), т. е. в значительной степени в неправильном понимании детерминизма, в перео-ценке устойчивости процесса развития общества. В ситуа-ции сегодняшних развитых капиталистических стран, когда уровень жизни рабочих и отношение их зарплаты к стоимос-ти создаваемых им ценностей возросли, а обложение капи-талиста налогами также возросло, марксова модель эксплуа-тации решительно вышла за пределы своей применимости. Причина того, что Маркс не предвидел такого изменения, как уже было сказано, - в неправильной оценке устойчивости изу-чаемых им общественных процессов («процесс загнивания капитализма»), в абсолютизации соответствующих тенден-ций, т. е. в неправильном понимании детерминизма.
Возьмем теперь оценку Марксом роли рабочего класса в производстве материальных ценностей. В ней особенно ярко проявилось неправильное понимание Марксом детерминиз-ма и, в частности, смешение законов-связей, накладываемых на любой процесс с траекториями устойчивого движения — тенденциями, и представлением последних, как непрелож-ных законов. Тенденция, которую Маркс принял за нечто неизменное ныне и присно, а именно — возрастающая роль пролетариата в производстве материальных ценностей, в его время была, действительно, сильной, и ее нельзя было не принимать во внимание, делая социальные прогнозы на близ-кое время. Но навсегда?! Мы уже живем во времена, когда эта тенденция иссякла и роль науки и ученых, если и не превзошла еще роль пролетариата, то превзойдет в ближай-шем будущем.
 На представлении о неизменной во все времена роли пролетариата в процессе производства и, следовательно, (по Марксу) его неизменной прогрессивности, основано и учение о его диктатуре. Как следствие изменившейся тенденции вместо диктатуры пролетариата в Союзе со временем стала диктатура народа — нечто вообще невразумительное (над собой, над правящей партией?). То есть мы видим, что не-достаточно лишь признания конкретности истины. Создавая свою модель общественного развития, точнее того частного процесса общественного развития, который его интересовал, Маркс недоучел взаимовлияние его с другими процессами, текущими в обществе, например, с научно-техническим и законодательным, которые довольно быстро изменили тен-денции, им отмеченные, и возведенные в ранг абсолютных (пусть даже и с учетом конкретности истины) законов.
 Теперь, рассмотрим экзистенциалистскую трактовку вопроса, согласно которой можно и нужно добиваться осуществления каких-бы то ни было общественных идеалов, совершенно не заботясь ни о связи их с какими-либо други-ми человеческими ценностями, ни о возможности их реали-зации в тех или иных условиях, ни о потребных усилиях, средствах и жертвах.
 Мы видели, что благодаря обилию процессов, единовременно протекающих в человеческом обществе и их взаимо-влиянию, возможности человека повлиять на течение одних их них через участие в других достаточно велики. Однако, в силу наличия связей и устойчивости процессов, эти возмож-ности не безграничны и главное, что любое изменение имеет свою цену в лучшем случае в виде затраты усилий (как пра-вило великих — недостаточно прокукарекать, чтобы рассвело), в худшем - в негативном влиянии на какие-либо другие общественные процессы.
 Все это отнюдь не отменяет экзистенциалистского тези-са о причастности каждого ко всему происходящему в об-ществе, а следовательно, и об ответственности за свои по-ступки. Более того, эта ответственность как раз и требует от нас в нашей деятельности учета и объективных законов, и связей-ограничений, и устойчивых тенденций. В противном случае, благие по своим намерениям действия могут приво-дить к результатам прямо противоположным этим намере-ниям. Хорошие примеры этого можно почерпнуть из все той же экономики в силу ее наилучшей из общественных наук разработанности, с одной стороны, и в силу чувстви-тельности ее успехов и неуспехов для «широких масс тру-дящихся», с другой. Вот один из них: правительство хочет развивать экономику, строить новые предприятия и тому подобное. А для этого надо закупать оборудование и платить за постройку заводов, а денег — нет. Казалось бы чего про-ще — напечатаем. Затем построим, купим оборудование и все прекрасно! Заводы выпустят новую продукцию и запла-тят в казну новые налоги, так что для постройки дальней-ших заводов и не надо будет печатать. Но не тут-то было! На сегодня даже люди далекие от экономики отлично знают, что такое печатание приводит к инфляции, а инфляция к... и так далее.
 Мысль о том, что руководить экономикой следует на основании моделей, все более внедряется в сознание людей, но вот, например, моральные проблемы общества или судь-бу войны во Вьетнаме или ей подобной большинство людей на сегодня считает возможным решать на основе непосредственных эмоциональных импульсов, облаченных в демагоги-ческие лозунги вроде «Долой войну, делай любовь!» и т. п. Чего стоит такая демагогия, показывает судьба нескольких миллионов вьетнамцев, а заодно и нескольких миллионов камбоджийцев, уничтоженных после того, как американцы прекратили «грязную войну». В этом отказе общества от ра-ционального подхода к жизненно важным проблемам решающую роль сыграл экзистенциализм.
 Экзистенциализм и иже с ним, разрушив в области гуманитарных наук веру в возможности нашего познания, (в частности, также своим подходом к проблеме детерминизма), оказал обществу скверную услугу. Дело не в том, что он породил множество террористических группировок анар-хистского толка. Главное в том, что он породил менталь-ность, которая вопреки его ожиданиям, но в полном соот-ветствии с его философским базисом, характеризуется глу-бокой апатией к любым общественным идеалам, переме-жающейся с хаотическими, примитивными по своей теоре-тической основе, движениями, вроде против войны во Вьет-наме, приводящими к результатам, противоположным тем, которые зачинатели хотят достичь.
 В заключение, я не могу не коснуться еще раз взаимоотношения вышеизложенного с религиозным мировоззрени-ем. Вот есть объективная действительность. В ней текут про-цессы, подчиненные объективным законам и ограничениям, для каждого процесса в конкретной системе есть внешние воздействия, есть устойчивость, по старинке называемая де-терминизмом. Кому-то из читателей может показаться, что это доказывает, например, что ни о каком приходе Мессии не может быть и речи. Ибо, где тот процесс, обусловленный причинными законами наших моделей, из которого, хотя бы с малой вероятностью, могло следовать это появление, а уж тем более его неизбежность? Однако такое заключение бы-ло бы грубой ошибкой. То есть, само собой из рационалных моделей и процессов, которые мы можем рассматри-вать в рамках этих моделей, никакое появление Мессии не может вытекать. Однако, как сказано в предыдущей главе (1), рационалистическое мировоззрение не находится в не-примиримом противоречии с верой в Бога. Оно лишь исхо-дит из наличия причинных связей в мире и нашей способ-ности постигать их, независимо от того, сотворен мир или существует извечно. Но если мир сотворен, то возможно и появление Мессии, которое, конечно, будет нарушением за-конов наших моделей, но нарушением, вызванным измене-нием условий применимости модели. Такое изменение может быть не только вследствие прихода Мессии или иного рода Божественного вмешательства, но и вследствие воздействия на рассматриваемый нами процесс развития общества каких-либо процессов, нашей моделью не охватываемых, что яв-ляется принципиальным и неизбежным недостатком нашего познания (См.Гл.1).
 Здесь возникает и обратный вопрос: как должен относить-ся человек верующий в Бога и в пришествие Мессии, к рационалистическому мировоззрению и в частности, к правильному пониманию процессов, текущих в мире и обществе в соответствии с законами, справедливыми при нынешних условиях существования человечества и при его нынешней природе.
 Насколько мне известно, и вера в приход Мессии не избавляет человека ни от необходимости и даже обязанности быть деятельным, ни от ответственности за свою деятель-ность. Жить то как-то надо и устраивать эту жизнь и до прихода Мессии, тоже. Конечно, главным, как для религиоз-ного, так и нерелигиозного человека в этой деятельности является внутренний моральный импульс ее. Прежде всего надо Человеком быть внутри себя по стремлениям своим и намерениям. Но совершенно невозможно не считаться и с реальностью. Даже родители, безмерно любящие ребенка своего, не разрешают ему все, ибо разрешить все - во вред ему будет, а необузданный знанием и пониманием импульс любви и доброты толкает их именно к этому. Тем более, ес-ли мы говорим об обществе и деятельности в нем, о таких мелочах, как намерение построить социализм ли, капитализм ли и какие, и демократию и какую, и какую свободу разре-шить, а какие нет (ведь нет общества, в котором разрешены были бы все свободы, к чему нас в последнее время стали весьма призывать).
Мы не можем полезно действовать к сносному устроению жизни общества да и к решению более частных вещей, не понимая правильно объективно обусловленных процессов, текущих в обществе и возможностей воздействия на них, то есть не опираясь на рационалистическое мировоззрение и, в частности, на модельный подход к пониманию детерминизма.