Три серых дня

Сегодня с самого утра шёл серый дождик, так серое небо выказывало своё плохое настроение. И мы поддавались этому настроению, потому что небеса всегда нами управляют. Серое небо плакало холодными серыми слезами, они попадали на наши тёплые красивые слёзы и капали на одежду. Сегодня мы что-то потеряли в жизни. Мы что-то потеряли в жизни. С похорон мы шли втроём: я, Солнышко и Дождик. Мы с Солнышком молчали, и только Дождик, не унимаясь, плакал в голос. Сегодня Солнышко не была красивой. Её желтые волосы, ещё вчера так вкусно пахнущие, были тусклые и растрепанные. Под глазами – тень последней ночи. А я была красивая. Дождь не намочил волосы, они были под береткой. Мы шли позади людей, одетых в чёрное. Мы тоже были в чёрных пальто. Не по обычаю.
Должно быть, мы сели не в тот трамвай. Он звенел как-то слишком весело. Он наверно не знал, что сегодня мы что-то потеряли. Дождь рвался за нами, бился в стёкла, рыдал в голос. Никто, конечно, его не слышал. Да они никогда ничего не услышат, они друг друга не всегда слышат, не то, что дождь. Они и неба-то не видят. Небо? Это где? … Ну что вы, это не небо, это атмосфера.. Какая необразованность.. Мы с Солнышком необразованные.
В незнакомом районе мы замёрзли. Страшные подъезды нас прогоняли, а жаль. Мы могли бы подарить красивее рисунки.
К вечеру Солнышку стало плохо. К тому же усталость ломала наши тела с наслаждением. И к сумеркам мы вернулись по домам.
А я ещё долго не могла уснуть. Ловила глазами звёзды, угадывала Дельфинов в облаках, немного плакала. Осень пахла листьями и небом. Наконец, я стала засыпать. И почти на границе темноты и сна я услышала скрип. Это, скрипя от старости, в который раз за миллионы лет поворачивалась Земля, всё дальше пряча от меня Солнце. Так закончился первый серый день.
На утро второго серого дня Солнышко заболела. Она стала ещё некрасивее. Её мутные зелёные глаза, в которые я всегда любила смотреть, ещё больше поблёкли. Волосы сильнее спутались, а губы перестали блестеть. Когда я пришла к ней, она сидела на табуретке у окна и смотрела на туманный от дождя двор. Дождик снова плакал, но теперь не рыдал в голос, а тихо ронял на землю капли. Солнышко тоже плакала, а я нет – я была красивой и сильной. Солнышко увядала на глазах. Мы боялись разговаривать с ней о болезни. И вспоминать о первом сером дне тоже не хотели. Я взяла карандаш и нарисовала дождик, для меня он улыбнулся. Потом мы пили молоко из невкусных жестяных кружек и смотрели чёрно-белое кино. Дождик перестал и заснул где-то на чёрном облаке. Я прощалась с Солнышком. Я поцеловала её и почувствовала, какие холодные у неё губы. Что-то новое было в её глазах. Они устали плакать. Солнышко смотрела и прощалась. Я с трудом высвободила руку из её холодных ладоней и ушла. Когда я спускалась по лестнице, то поняла, что сегодня был последний раз, когда я видела моё Солнышко. Но я ушла. Дождика не было, были туманные сумерки. Мы пережили второй серый день.
Третьего серого дня Солнышко не выдержала. И Дождик не выдержал. Я осталась совсем одна в толпе слепых, глухих, бессердечных людей. Я стояла посреди улицы без Солнышка и без Дождика. Их больше не будет, потому что они не выдержали. А я выиграла. Одна из них выиграла – самая сильная. Всё, что осталось от Солнышка – мрамор за оградой и три серых дня. Всё, что осталось от дождя – лужи, в которых отражался город. Город, которому не нужны ни Солнышко, ни Дождь, ни я, хотя и выиграла. Что он даст мне? Серые пустые дома, тусклые фонари? Своих безобразных жителей или свою нищую историю?. Смотри вверх. Ты видишь небо: серое, голубое, белое..? Я вижу, и Солнышко видела. Я не хочу жить, возьми меня с собой. Я снимаю беретку, распускаю волосы и ухожу. До свидания, Солнышко. Я люблю тебя. Я буду любить тебя три тысячи лет.