psycho. 5

- Ромка-а…
С раскладушки у противоположной стены (той, которая неровными красными буквами призывает к самоубийству) доносится приветственное мычание, а через некоторое время – хлюпанье.
- У тебя там что, вода поблизости?
- Ага, я вчера оказался крайне предусмотрителен.
- Передай, а? – я свешиваю с края дивана руку.
Ромка сползает с раскладушки и протягивает мне банку с водой.
- Так вот ты какой, священный Грааль, - бормочу я, присасываясь к источнику живительной влаги.
- Во всем виноваты гномики.
- Какие гномики?
Ромка ерошит свои жесткие растрепанные волосы и опускается на пол рядом с моим диваном – босой, в одних джинсах с расстегнутой верхней пуговицей. Скрещивает ноги.
- Ну, понимаешь, к нам ночью приходил отряд гномиков, которые стучали нам по головам своими маленькими молоточками. И теперь они у нас трещат. Это все из-за гномиков, - объясняет он.
Но мерзопакостнейшее пивное похмелье говорит мне совсем о другом.
- Ага. Из-за гномиков. А Полищук – тварь, - я киваю в сторону полочки с дисками. – Включи что-нибудь позанудней, чтоб еще хуже стало…
- Да куда уж хуже?
- Помнится, три года назад тебе было куда как хуже…
Ромка морщится, вспоминая давнюю историю с «обмытием» успешно сданной летней сессии на втором курсе. Вспоминать, если честно, там особенно нечего, причем по самой банальной причине – никто ничего не помнит. И не может вспомнить по сей день. Суть в том, что когда я пришла в себя, оказалось, что я сижу на лавочке в окружении батареи пустых и полупустых бутылок, а также некоторого количества непочатых, где я, надо понимать, задремала после обильных возлияний, а на ближайшем дереве сидит Ромка и вроде бы тоже пытается спать. Зачем он туда залез, история умалчивает.
- Как же, гадом буду – не забуду: просыпаюсь я, понимаю, что сижу на скамейке, открываю один глаз, смотрю – и впрямь скамейка. Мне страшно хочется обратно его закрыть, но я зачем-то открываю второй и тут вижу это. Ты на дереве сидишь. Я, помнится, первым делом подумала: все, допилась, мать, звони «ноль-три»…
- А мне каково было? – смеясь, продолжает Ромка. Этот наш диалог с незначительными вариациями и разным количеством слушателей звучал уже десятки раз. Он как раз из тех разговоров, что никогда не надоедают. – Сижу я себе на дереве, никого не трогаю, тут слышу внизу дикий мат. Смотрю – там ты сидишь с жутко перекошенной мордой, глаза трешь, а вокруг – бутылки, бутылки…
- Чего ты туда полез-то – так и не вспомнил?
- Не-а. Если только еще раз так же напиться и повспоминать… так ведь здоровья не хватит на такой вечер воспоминаний…
Об этом мы тоже частенько говорили. Шутили, что после «вечера воспоминаний» Ромка очнется на фонарном столбе, причем опять позабыв причины, побудившие его тогда лезть на дерево, ради которых все и затевалось.
- Да нет, Ром, этой загадке не суждено быть разгаданной, смирись с этим. Бела Лугоши мертв, Белу Лугоши уже не оживить… Дай пепельницу, все равно вчера под конец в квартире курили.
- Слушай, я у тебя зависну до вечера?
Я киваю.
- Виси. Только жрать у меня, кажется, нечего. В душ хочешь? Если хочешь, иди, газ там включен, полотенце на веревке, увидишь…
Противная мутная тяжесть упорно не хочет исчезать из моей головы. Наверное, все-таки действительно нужно выспаться. Все равно я понятия не имею, стоит ли в моей жизни что-либо менять, а если стоит, то что и как. Так что надо просто лечь и поспать.