Чемпион

Стемнело, зажглись фонари. Я ёрзал на неудобной скамейке, жался от порывов ветра и даже пиво не улучшало настроения. Тени деревьев лихо отплясывали сиртаки на асфальте, изредка наступая мне на ноги. Запущенный дворик, неистребимый запах жареной картошки и пьяные матюжки из крайнего окна на третьем этаже.
Хотелось подумать, но мысли объявили технический перерыв. Я даже немного обрадовался, когда передо мной возник человек. Облик его был до боли знаком, а состояние – понятно. С похмелья, алкоголик, не бомж (пока ещё), в возрасте, одинокий, желает пообщаться, а ещё больше – присоединиться к распитию пива. Прочистив горло, мужик представился:
-Здорово, братишка. Я – Алка. Можно, я здесь присяду ненадолго?..
Хм. Послал же Бог родственничка. Причём, судя по имени – сестрёнку.
-Садитесь, - говорю, - Алла…
Мужик, уже изготовившийся опуститься на скамейку, подскочил, как ужаленный.
-Как ты меня назвал?! Какая я тебе "Алла"! Ты за кого меня принимаешь, а?!.
Слегка ошарашенный, я пробормотал:
-Эй, извини… Просто я не расслышал. Кажется…
"Таинственный незнакомец" успокоился так же неожиданно, как и взбеленился.
-Я – АЛКО. Понял теперь?.. Буква "О" на конце. Знаешь, бухло такое есть – в баночках. И в торпедах тоже, полторашках в смысле.
При мысли о полторашках лицо его окончательно размякло. Наконец, он сел – не слишком близко, что меня порадовало. Теперь-то стало понятно. Эдакий, понимаешь, Лимонадный Джо. Искренне желая загладить невольную вину, я достал из пакета непочатую бутылку пива. Алко принял её с благодарностью и достоинством. Сделав первый глоток, некоторое время слушал себя – чутко и с профессиональным интересом. Очевидно, посылка до адресата дошла и он оживился.
-А бухло-то это – вку-у-усное! Один раз пацаны угостили – ну, возрастом как ты примерно, младше даже. Пьёшь его, как компот, а оно по башке вдруг – хренась! И перегар от него такой… фруктовый. Лучше вина даже. И лучше пива… Хотя, нет. Пиво всё-таки лучше. – Спохватился Алко и кинул на меня взгляд – косой и виноватый.
Его история меня захватила. Я думал о подростках, хохмы ради напоивших пожилого алкаша коктейлем. Представил его искреннее и наивное восхищение. Он глотал, осторожно сберегая жестяную баночку в заскорузлой ладони, жмурился и чмокал. Они ржали. Они приклеили ему кличку "Алко", на которую он теперь охотно отзывается. Всё это депрессировало меня и отвращало; я сочувствовал убогому счастью и радостям нищеты. Наверное, потому, что сам ушёл недалеко. В этом городе все ушли недалеко…
Тем временем Алко сбился с ритма, заметно "поплыл" и как-то очень быстро исчерпал кредит моего интереса. Его повествование приобрело вязкость и эпический характер. Списку кораблей за ним было не угнаться. Алко рассказывал о своей тётке, о бывшей жене, Люське, о Таньке – это не та, которая Танька-сука, а сеструха его, тоже стерва порядочная, о кореше, о другом кореше, о Витьке, который был корешем, а потом спутался с Люськой, нет, не бывшей женой, а подругой Таньки, нет, не сеструхи, а Таньки-суки; о том, как его, Алко, бортанули родные детки, загорбыши и спиногрызы; и о том, как он завтра же пойдёт в ЖКХ и потребует, понял, ПОТРЕБУЕТ! вернуть его деньги.
Допив пиво, я аккуратно поставил бутылку под лавочку и вклинился в утомительный монолог.
-Слушай, Алко! Пойду я, пора. Приятно было пообщаться.
Он молчал. Только сделав несколько шагов я услышал его голос:
-Пока. Удачи… чемпион.
-А почему "чемпион"? – я обернулся.
-Да просто ты всю эту херню дольше всех смог выслушивать.
Я не видел его лица. Надеюсь, что он не видел моего. Сказать мне было нечего.
-И это… Через двор восемнадцатого дома не ходи. Там сегодня Вовчик Лысый пьянствует…
До дома я добрался без приключений.