моей бабушке Ганне

 Посвящая тебе все…


…играть словами, слушать и отнимать от сердца все то, еще трепещущее и влажное, что хранит моя память о ней. Рисовать, воскрешая, те последние дни, когда мы обе могли видеть и слышать друг друга.
Отрывая себя от наших сердец, она будто претворена ангелами в чувство, которое неотступно и вечно будет жить в нас, взрастая нежностью и теплотой, подсказывая нам о нас самих. Будет жить наедине с нашими нерассказанными снами, сохраненными мечтами, зная то, о чем мы не делимся с другими.
И это чувство с ее голосом внутри будет следовать за нами еле слышной поступью ангела. Будет оборачиваться вслед, когда мы забудем это сделать.

Я буду сидеть за столом у окна, она - на кровати. Или у окна. Мы одновременно поднимем голову - и посмотрим в окно. В окне видна липа. Я улыбнусь воспоминаниям, и она проведет рукой по моим волосам. Будто читая по глазам о моих воспоминаниях, каждое из которых я делю с ней. Она дала их мне.

“ Когда ты решишь куда- нибудь уйти, возьми меня обязательно с собой. Я за тобой всюду пойду. Чтобы только твои ладони иссушали мои слезы, чтобы только твои песни и стихи слушать, чтобы только с тобой просыпаться раньше солнца. Я так люблю тебя, мой любимый единственный друг. Каждый раз, когда ты близко, я чувствую в тебе все самое родное и близкое. Я не переживу расставания с тобой…”

…слезы не иссушаются. Хочу собрать их в пригоршню и выбросить в дождь. Я знаю, она соберет их в свою ладонь, и они скатятся вниз вдоль по ее нежным и усталым пальцам на землю. Из них вырастут ее любимые цветы. Потому что мои слезы - о ней.
Мы с тобой, ты, он - жили ею. Она жила нами. Мы обменивались днями и сумерками, дышали одним воздухом, превращали долгие, разделяющие нас километры в строки из писем и не сознавали невозможности жить друг без друга.
Мы выключали в комнатах свет, зажигали лампы и собирались за столом. Мы смеялись и разговаривали. Она иногда смеялась, иногда перебирала что-то в руках, потом плакала. Она переживала каждый миг вдвойне, каждую минуту, проведенную наедине с собой, но особенно- с нами. И, переживая за нас, радуясь нашим успехам и письмам, она доверяла нам свое сердце, которое билось чаще и сильнее других, ее чуткое удивительное сердце.
Она питала нас своей чистотой, нежностью, любовью. Она излучала эту всепроникающую ласку.

…отсутствие тебя - это отчаяние, в котором чужды остальные. Прикосновения рук, сравнимые с лебяжьим пухом по щеке; полу улыбка на твоем лице, меня не покидающая; тонкие губы.
Хочу быть похожей на тебя. И утешаю себя, веря в то, что действительно похожа.

Я старый брошенный медведь. При любом воспоминании меня будто переворачивают на спину, и я издаю крик. Отчетливый стон боли.

“…в тебе мое детство, мои ощущения, мои слезы, мои воспоминания. Наши с тобой воспоминания, наши с тобой слезы и дни. Я помню все твои черты, твои руки, как ты грустно качаешь головой, как ты плачешь. Прости меня. Прости нас всех, кто когда-либо не понимал тебя и причинял боль. Я хочу забрать всю твою боль себе. А тебе отдать все мое здоровье, мое счастье, мое сердце…”

…чужие сожаления разменяю на грош. Выменяю его на старый том украинских стихов и с закрытыми глазами укажу на те, которые читала ты в наши бессонные ночи.
О тебе. Не той, которой навсегда нет, а той, без которой нет никого из нас. Мое сердце- камея с выгравированным на ней твоим образом.
Будто бы шла, не оборачиваясь, держала незримо твою руку в своей. С улыбкой оборачиваюсь - тебя нет. Развели нас по разные стороны, когда твоя рука неслышно разжала мою. Я отпустила, не удержала, позволила – отдала. не успели договорить, увидеть друг друга. растеряли нас насильно, будто бы разомкнули целое. Остановились на полуинтонациях, полуобъятиях…

Я прошу свое сердце молчать, но его душит боль, дождем и слезами сотканная, тоской и вином выщербленная. Мое униженное, мятое, ненужное сердце. Ему не сказали, ему не подали знак. У нее отобрали ее без слов.

“…я хочу тебя видеть. Хочу видеть и слышать тебя и о тебе еще долгое время. С тобой мне спокойно, не страшно. Я словно нахожусь в храме с тобой. Твои слова, глаза и ладони совершают чудеса. Ты меняешь мир и людей вокруг, не осознавая этого. В тебе столько любви и доброты, нежности, сочувствия, терпимости…”

…мне не нужны фотографии, я хочу голос, я нуждаюсь во взгляде.
Свято и преданно тебя любить и обожать. Жить с полуотданным сердцем, когда я слышала твой голос, и существовать с разорванным - когда нас обеих нет.
Мое несчастье, мое безразличие, моя усталость, - все это разбивалось, распадалось и рассыпалось с твоими словами. Ты превращала несчастье - в смелость, безразличие - в тепло. Твое прощание стало несчастьем и безучастностью к остальному.
В своих молитвах я часто просила о том, чтобы ты оставалась рядом со мной, как можно дольше, чтобы ты не уходила скоро и непонятно. Но тебя полюбили ангелы, и ты стала им нужна до тихого вскрика, как остаешься нужной мне. “ и ныне, и присно”.
Я тосковала по тебе и часто думала о тебе в разлуках, но ты едва ли знала это, как и другие, которые видят только глазами. Я не писала тебе писем, нечасто звонила, но невозможно, ложно и смешно любое предположение о моей нелюбви, безразличии к тебе.
Я была твоим обожателем. Но я скрывала это. Ты составляла мою жизнь, я боялась потерять любое мгновение твоего присутствия. я всегда хотела слушать тебя обо всем, всех, о тебе. И я слушала, внимая каждому слову. И была счастлива, когда ты звала меня поговорить с тобой.
Я знаю больше о тебе. Я ступала за тобой, зная каждый твой шаг, читала по глазам, наблюдала, как ты спишь…отрицая все те же письма, отрицая нежность, отрицая время, еще и еще проведенное с тобой. Я думала, ты будешь жить вечно. Если даже не вечно, то всю мою жизнь ты должна была услышать из моих уст, а мой сын - твои молитвы, твои стихи…

…расстались вне времени, без слов, без объятия.
И не прощаю тебя за отобранную у меня жизнь, других - за не спасенную твою, себя - за то, что не смогла отдать тебе свою. Ты бы дышала, видела, чувствовала мною, как я жила тобой. но так не случилось. Расстались, будто бы запретили видеться на одних словах “навечно!”
Не прощаю. Не могу. Не смогу. Стою на коленях. Иступленно: “вернись”.

…складываю ладони, словно для молитвы. Накрой их своими. И согрей мое сердце. И внутри моих ладоней я почувствую все твое тепло.

Я путаю адресаты и забываю, с кем я нахожусь в то или иное время. Я часто разговариваю с тобой наедине, поэтому во всех письмах я начинаю мысленно обращаться к тебе и едва не заканчиваю их так, как писала когда- то тебе.
Вместо воздуха глотаю свинцовые шарики боли, и из глаз на ночь - тяжелые слезы. Их не выплакать. Они затвердевают облаком в горле, свинцом - на ладонях.

“…ты очень многое значишь в моей жизни. Ты мой ангел- хранитель. Всегда им была и будешь. Я не отпущу тебя, никогда от себя, моя любимая бабушка. Ты всегда в моем сердце, в моих мыслях и моих молитвах. Я приду к тебе, только позови… ”

…на языке взгромоздились слова. Но я не говорю о тебе. Я молчу и собираю слезы, чтобы выбросить их в дождь. Я слушаю ветер в окна. без тебя шум листвы стал неприветливым и отрицательным, а облака - мнимой нежностью. Все обрело ничтожность. И я задыхаюсь, словно поперек горла перо.
Я держала на губах перо. Не дыша. Загадав, что ты вернешься. Я не разрешала терять его со своих губ, но не смогла не дышать.
Тебя нет. Я не дышу. Я не смогу не дышать дальше - У меня на одного ангела больше. И первый Бог.
Я смогла найти его образ для себя.

Я хочу верить в то, что ты солгала тогда всем. И что это все же неважно, что я не успела в май. В тот май, в который все влюбляются, не рассчитывая на взаимность, веря в его верность. Май был белым и лунным, светлооконным и свежим, росистым и облачным. И мы верили в то, что между днями рождениями нет несчастий. И май не забирает людей, а только заставляет деревья заново рождаться цветами.

…когда вокруг много лиц и много слов, твой образ прячется в глубине сердец. Но в тишине о лишенные тебя сердца разбивается твой голос.


…на грязном фуникулере в невинное небо, жадно всматриваясь в промежуточные пепельные с молочной проседью облака. Искать тебя, исчезнувшую в облака. Найти тебя. Лежишь на облаках. Сквозь них не видно земли, на них нет теней и зеркал, не действуют отражения и не существуют тела. Больше нет тела. Одна душа среди остальных - твоя, покорно отдающая себя ветру.

…нехватка тебя берет свой высший аккорд. я сдаюсь, но не подаю вида, не даю знака. Остальные пусть пока еще остаются в неведении того, что без тебя невозможно. С обескровленным бездыханным сердцем бежать за твоими ускользающими недосказанными тенями и отражениями. И останавливаться с пустотой в руках, обжигающей внутри и вызывающей слезы. В руках лишь хлопья воздуха. мне не видеть тебя больше, позже, раньше.

…скажу: никогда. И оно прозвучит громким одиноким глухим выстрелом в ночи. От слов навсегда и никогда содрогнешься. Равноценные; взаимная относительность и взаимное отчуждение под видом неравности значений. Полуправда. Навсегда потеряла тебя. Никогда не видеть и слышать. Навсегда твоя. Никогда не разлюбить и забыть.

…не стучать в разбитые окна. Не звать тебя вслух (в крик) по ночам. Не называть твоего имени. Звук - секундный щелчок, все забыто, лишь имя откликнулось эхом. Просьба высказана, я повторила о тебе молитву. И хочу ждать тебя. Но не стучат же в разбитые окна!

Я растерянно озираюсь и не нахожу тебя. Прохожу будто бы длинными коридорами будто бы темных комнат, открывая поочередные двери, захлопывая их и восстанавливая дыхание…- бездыхание.
Разве мне есть кому рассказать о пронизывающей цепкой боли в левом углу тела при шелесте цветков тех деревьев, на верхушки которых ты говорила мне смотреть: липа, тополь, береза? Я не разгадаю ложь и любовь в этой жизни без тебя. Не останавливайте поезда, пусть они мчат вас до потери осознания происходящего. До конечной точки: забвения, которое ограничено неделимым вечным кругом любимых людей.

…скованные грустью дней безмолвные бледные губы. Скажи мне жить. Скажи мне о своем возвращении в покорно брошенную жизнь. Скажи об отречении от облаков. Оттолкни их, отдай, спрячь… и я скажу, во сколько я тебя встречу.
Скажи! Твоя очередь. Но ты настаиваешь на молчании, и я продолжаю говорить, я и только я. Но мое горло сжато стальным обручем, и он прерывает дыхание, смачивая ресницы и проторенные дорожки для слез вдоль щек, где одностороннее движение.

…подрезанные запястья, закрытые чужими ладонями глаза. Я знаю тебя только живой. Другой тебя быть не может. Зачем ты уехала от нас?
Едва касаясь часовой стрелки, поворачивать время вспять. Поймать ход часов на той щемящей больной минуте и вырвать злой язычок стрелки.

…разбитое солнце стало луной. В твоей другой жизни дам тебе крылья. Улыбнись мне с неба в карамельное, твое юбилейное лето. Талой и долгожданной была это весна, спелым и робким - май. Сбой. Весна стала трагической актрисой с размазанной тушью по векам, а май - Клавдием, опасным возлюбленным Гертруды.
.