Охотник. глава 3 и 4

ОХОТНИК.
Русским солдатам и офицерам, заслонившим нас и наших
родных, от тварей.
Все имена и события вымышленные
 и не могут являться хроникой
описываемых действий.


глава 3.

Начало войны на территории Чечни выявило практически полную неподготовленность российских войск к снайперской войне. Во время боев в 1995 году около тридцати процентов ранений военнослужащих федеральных войск составляли пулевые ранения. Только в боях за Грозный в одном армейском корпусе на начало января снайперским огнем была уничтожена большая часть офицеров в звене «взвод – рота». Чеченские же боевики к обороне города и к снайперской войне, готовились заранее: были оборудованы и подготовлены позиции, налажена связь, скоординированы действия и отработана тактика. Времени для подготовки у боевиков было достаточно, оружия тоже хватало. В Чечне, было оставлено пятьсот снайперских винтовок СВД. Чеченские снайперы работали очень грамотно и жестоко. Наша пехота зачастую целой мотострелковой ротой ловила сильно досаждавшего снайпера.
- Да-а, боевики не только хорошо вооружены, но и прекрасно подготовлены. Бежать вверх по склону с ускорением, это надо же так уметь! – делился Лёха Четыркин впечатлениями со своим другом Мишкой Зыряновым после возвращения из совместной поездки в Аргунское ущелье, где пограничники завершили кровопролитные бои с бандами боевиков, прорвавшимися из Грузии. В ущелье по боевикам работало десять групп. И пограничники, и армейцы, и спецназ ГРУ из Борзоя. «Вертушки», «сушки», минометы и гаубицы.
- Однако какие у них БЫЛИ снайперы! Почти все потери погранцов от выстрела в правый глаз. Фирменный почерк! – поддакивал Мишка-якут, любовно поглаживая сталь трофейного чеченского кинжала с изображением волка.
Июльским утром пограничники при переходе границы задержали неизвестного. В мешке у него нашли старый автомат Калашникова. Назвался он Алани Тилидзе, чабаном, жителем Ахметского района Грузии и сообщил, что в лесу на грузинской стороне находится банда чеченцев в шестьдесят стволов. Они готовятся к переходу. Начали проверять информацию чабана. Она подтвердилась.
Проводившаяся войсковая операция не давала временного преимущества друзьям красиво организовать охоту на «окулиста». «Окулистом» Лёха обозвал вражеского спеца, с фирменным почерком, стреляющего один раз и в правый глаз. Упросили командование забросить их «вертушкой» к срезу ледника, поближе к вероятному пути продвижения банд боевиков. «Окулист» вероятно, действовал не в составе какой-то определённой банды, а был волком-одиночкой. Даже если он и будет ликвидирован, во время проведения войсковой операции, необходимы были вещественные доказательства, его ликвидации. Кроме своего штатного вооружения, состоявшего из СВДС (СВД складная) у Мишки-якута и карабина «Барс-4», у Лёхи, охотники взяли ещё и бесшумные винтовки ВСС, пару изделий для обнаружения снайперов «Мираж-1200» и аппаратуру спутниковой связи. Для уменьшения веса носимого имущества, решили сэкономить на продуктах. К длительному выживанию на подножном корме охотники были приучены с детства. В начале своего пути, заметив небольшую группу диких кабанов, расплодившихся в огромных количествах за время войны в кавказских горно-лесных массивах, завалили из ВCC две особи мужеского пола. Сняв шкуры с кабанов, взяли их с собой.
Как только вышли из облачного тумана, залегли, накрывшись маскировочной накидкой. Жарко... От этих гор до солнца - рукой подать. Жучки-паучки переползают по своим делам через человеческие тела, заползая с травинок прямо на лица. Шелохнуться нельзя. Мужики даже слюни по подбородкам пускают, мочатся в штаны.
- Жаль, мясо нельзя было пожарить. И кофе не мешало бы выпить... - мечтательно прошептал в гарнитуру радиостанции Лёха.
- Ел бы сырое мясо, если так хочется брюхо набить. Сначала тебе кофе, а после и бабу подавай!? Тут надо лежать ниже травы и тихо, - подыграл ему Мишка.
У Лёхи нестерпимо зачесалась спина, кто-то бесцеремонно полз по ней.
- Да я так... мысли в слух, веришь?
- А вот и что-то есть, - выдохнул Мишка-якут, не отрывая взгляд от изделия для обнаружения снайперов «Мираж-1200».
- Засек?
Лёха глянул в свой прибор и как гончая, учуявшая след, весь напрягся.
- Как ты думаешь, он не один? – прошептал Лёха.
- Отработаем? – не открывая губ, спросил Мишка.
- Опасно, я пошарю ещё, может еще, что разгляжу. Хорошо ведь
научились маскироваться, гады. Не одна ли у нас с ними школа?
Судя по показанию изделия для обнаружения снайперов «Мираж-1200»,
оптика у чеченского снайпера была супер мощная и по видимому, забугорная. От ствола дерева еле заметно, отделилась кора, покрытая мхом. Если это был человек, а не ходячее дерево, то передвигался он как бы как скользил, ежесекундно замирая. Выдавало его несхожесть с природой только бесшумная винтовка ВСК-94.
Время напоминало о себе всё больше увеличивающейся жарой. Лёха поймал в сетку прицела чеченского снайпера. «Окулист» замер и присел на колено.
Не отбрасывая с лица маскировочной сетки, поднял бинокль. Винтовку положил рядом, в густую траву.
- Ну, чё, стреляем? – спросил Мишка, целя из ВCC в голову «окулиста».
- Далеко, - отозвалась радиостанция Лёхиным голосом.
- Тысяча двести метров, подождём, пока не спустится чуть ниже позиции, на противоположный склон - эхом отозвался Мишка.
Ну, вот и дождались. Цель плавно входила в перекрестья оптических прицелов. Одновременно щелкнули выстрелы Лёхиного «Барс-4» и Мишкиного ВCC. Грохота особого не произвели. Только птицы с криками взлетели с деревьев.
- Поразили? Вроде всё тихо? - прокомментировал Лёха.
Гильзы подобрали и взяли с собой. Мишка смотрит в «Мираж-1200», а Лёха в оптический прицел на свою работу. Осталось от вражеского снайпера бездыханное тело или в нём ещё теплится душа? Да-да, во всём живом есть душа, трепетная, беззащитная, такая ранимая. Вроде пули вошли в то место под маскировочной сеткой, где должна быть голова. Через час, Лёха пополз к объекту, оставив Мишку для подстраховки. Жуть. «Окулист», если это был он, лежал на животе. В том месте, где должна быть у человека голова, почти ничего не было.
- Мишка, ты какими пулями стрелял? Как я теперь определю, попал я или нет? – по рации зло шипел Лёхин голос.
- Всё спокойно. Движения не наблюдаю, - ответил Мишка-якут.
Откинул с трупа маскировочный костюм. Тело было одето в «пятнашку» и явно не российского производства, бердцы с клеймом «made in USA», остатки бороды на ошмётках почерневшей от крови и мозгов морде. Рядом лежала винтовка и книга Корана. Приклад снайперской винтовки был весь покрыт зарубками.
- Мишаня, у тебя какой размер ноги?
- А ты собираешься там лежать вечно? Забирай вещьдоки, минируй объект и, обедать давно пора, – полушутя полусерьезно отозвалась радиостанция Мишкиным голосом.
В расположении погранотряда передали начальнику разведки собранные вещьдоки. В Ханкалу предстояло добираться на попутках. С колонной центрподвоза, которая уже разгрузилась и на следующее утро отправлялась в Ханкалу. С позднего ужина из палатки столовой Лёха по-тихому куда-то свалил.
- Вы не видели моего напарника, - спросил Мишка-якут встретившегося ему на плацу начальника связи погранотряда.
- А вон там, где колонна центрподвоза стоит, возле БТРа вроде мужик с охотничьим карабином крутился.
- ??? – недоумённо посмотрел Мишка в глаза начсвязи.
- Только по секрету, там, в броне две женщины-фельдшерицы, с колонной прибывшие, оказывают необходимые мужикам, услуги, - в Мишкино ухо прошептал начсвязи.
Не успел Мишка подойти к БТРу, как его боковой люк распахнулся и Лёхин голос зашептал: Ну где тебя носит. Залазь, давай. Я на твою долю то же договорился. Быстро давай. Мишка залез внутрь и захлопнул за собой люк. В тусклом свете одна из женщин с приглушенным работающими движками БТР, криком радости кинулась к Мишке. Она обхватила Мишкину шею и, прильнув всем телом, стала покрывать жаркими поцелуями заросшее щетиной лицо. Лёха сидел голый лапая за волосатый лобок второй подружки.
- Помочь тебе раздеться? Или так и будешь глазами хлопать, - дохнуло на Мишку табачно-винным перегаром.
- Лёха, кого это ты привёл нам, он что, мальчик ещё? – со смехом спросила женщина.
- Ты будешь, довольна, - прорычал Мишка-якут и больше не сдерживаясь, больно сжал её мокрую промежность, от чего та охнула и обмякла.
- Да отпусти же! - зашипела она беззлобно, понимая, как успел соскучиться по женским ласкам этот военный...
Немного сняв напряжение своих естественных потребностей, Лёха и Мишка открыли бутылки припасённого для такого случая, коньяка и разлив на четверых, выпили. Молоденьки девчонки-медсестрички, которые на самом деле оказались сёстрами и не такими уж и молоденькими, выпив по мужски, коньяк залпом, разоткровенничались.
 Что привлекает нас, слабый пол в этом военном, подчас непосильном деле и почему мы подписываем пятилетние контракты? И смелость и глупость. Как у многих контрактников, не смогли найти себя на гражданке, материальные проблемы. Вначале не знали - хотели попробовать себя в военном деле. Почти романтика. Сначала старшая сестра служила в войсках ВВ по контракту. Потом и я подросла и успела закончить медучилище. Со слов сестры знала все прелести этой "работы". Надела погоны, а когда цель была достигнута - удовлетворения не получила. Почему? Служба Отечеству - это тяжкий долг. Каждой из нас было видно и ясно то, что Государство зовется Родиной, когда отправляет своих мальчишек на войну, а мальчишки начинают величаться "сыновьями", только перед отправкой на бойню. Сколько мальчишек взявших в руки автомат и положивших свои единственные жизни на алтарь Отечества, ни разу за титьку не держались? Как платит государство за храбрость и верность, вы сами знаете. Привлекает высокий, для нашей деревенской жизни с её коровами, самогоном и навозом, заработок, стабильные условия жизни, льготы, хоть какая-то социальная защита. Если командование чувствует себя вольготно и норовит, используя служебное положение залезть нам под юбку, говоря: "Я - начальник, а ты не просто дура, а вообще шлюха", значит нам можно используя своё положение женщин, сделать себе неплохую прибавку к воинскому жалованию. Мы с Нинкой получим сверх денежного довольствия только за эту поездку с колонной цетрподвоза столько, сколько за год службы не получим. Главное норму ночную выполнить. Вы то у нас на сегодня последние. Вот я, Светка, я сплю с начальником штаба, и с комбатом я тоже сплю, захочу - буду спать и с комдивом – а не буду спать, на моё место ого-го сколько желающих найдётся и где я окажусь, опять в своей деревне. Судьбы у армейских женщин разные. Кто-то спит с руководством по собственной воле, а кто и по обстоятельствам. Вон подруга наша, прапорщик Оксанка уже пять лет официально "любимая женщина" командира полка. С каким трудом она устроилась на должность, а удержаться на ней смогла лишь под патронатом, положившего на нее глаз полковника. Кто откажет командиру, если нет других путей? Оксанка в жизни баба глубоко порядочная и подобное положение, её угнетает. Однажды, пыталась покончить с собой, но кому будут нужны больная мать и маленький сын? Приходиться терпеть. Чтобы подняться по карьерной лестнице в этой исконно мужской профессии нужно перетерпеть многое: и бессонные ночи, и обиды, и оскорбления. Мы, особи женского пола в погонах - явление не сильно распространённое, но мы существуем. Но никакое звание не спасёт от ваших похабных насмешек. Ну, всё, мальчики, валите отсюдова, нам то же отдыхать надо, - так закончила свой рассказ, Светка, распахивая боковой люк БТРа и буквально выталкивая голых Лёху и Мишку в тёплую кавказскую ночь...


- А слыхал, что в штабе говорили? Тут, в Ханкале, офицера, минувшей ночью проверявшего караул, тяжело ранили из снайперской винтовки, - продолжал Лёха.
- Нет! Это что же, первый случай убийства офицера в Ханкале – снайпером?
- ФСБэшники взяли трёх баб-с снайперш, говорят, что одну даже телевидение показало. Одна из арестованных, молоденькая жительница Грозного, была задержана в Алхан-Кале. Другая, уроженка Наурского района, работала при событиях в Буденновске. А вот третья - родилась в Тульской области, - сообщил другу Лёха.

- Значит, нам теперь надо установить и ликвидировать снайпера, причастного к обстрелам федеральных войск в Ханкале? – уточнил Мишка-якут.

Охотники шли практически по руинам, оставшимися на месте столицы, лишь условно называемым - городом. В груды камней, кирпича и арматуры превращены жилые кварталы, промышленные объекты, архитектурные ансамбли и весь центр Грозного. В городе отсутствуют элементарные условия проживания - нет электричества, воды, газа. Несмотря на это, жизнь в столице Чечни продолжается. Люди восстанавливают свои дома, с особой тщательностью укрепляя подвальные помещения. Многие не верят, что вновь не придется переживать артобстрелы.
Лёшка, зная своего друга как терпеливого и благодарного слушателя, развлекал его своими философскими измышлениями: Я не отрицаю и признаю, что этот город, у многих город их детства, это их родина, у них вообще все родное связано с этим городом. Пускай его восстанавливают. Пускай быстрее закроют всё оконные пустоты рамами и стёклами. Нам же проще. Ты же не будешь спорить, что если на этой земле жил твой отец, твой дед жил, то ты с этой земли никуда не уйдёшь, это тогда твоя земля.
- Я ни хочу жить на этой земле. У меня есть моя земля. К чему мне на этом месте проливать кровь чью-то, пусть и чеченскую, если когда-то предки и русских, и чеченцев здесь кровь проливали. У меня дома дел и без этого хватает. Всю мою землю захватили и продолжают грабить всякие нефтяные и газовые кампании. Из-за алмазов всю землю перерыли, а куда от продажи алмазов деньги идут? Что-то моим сёстрам ни копейки не дали, - озадачил Лёху своим ответом Мишка-якут.
Вся жизнь Грозного сконцентрирована вокруг его многочисленных рынков. Вот тут-то, около здания бывшего цирка, были найдены тела трёх военнослужащих бригады и двух сотрудников управления внутренних дел по Чеченской республике.

- В головах погибших были входные отверстия от снайперской пули. Только входные. А что это Мишка может означать? Значит, пули были на излете, - осматривая места происшествий, рассуждал Лёха.
- Ну, если на излёте, с такого угла я бы встал во-он там, в тех двух зданиях институтов. Точнее над входом в главный корпус государственного университета. Но в университете идут уже занятия, значит, кто-то из студентов, - прокомментировал Мишка.
- И так, что мы имеем? Первое, это наличие постоянной, и ночью, и днем, угрозы быть убитым или изувеченным снайперской пулей. Второе, почему опасно ночью? Значит у снайпера - снайперская винтовка с инфракрасной оптикой, через нее видно все теплое. Теплое человеческое тело на фоне холодных каменных строений. Помнишь, в августе, в Червлёной, на федеральном блок-посту, ночью солдат сел на край окопа, и решил покурить, а чеченский снайпер с другого берега реки, заметив вспышку, нашел в инфракрасном прицеле тепло сигареты и тело солдата и, выстрелив в кромешной тьме, с очень большого расстояния, попал в цель, - обобщил Лёха.
- Вот пуля пролетела и, ага…, - пропел-согласился Мишка-якут.
- Легче скрытно действовать в пустыне, чем в городских условиях. Ты, Мишаня, похож на чеченца? Нет! И я нет. Как же нам осмотреть негласно госунивер? – спросил больше себя, чем друга, Лёха.
- Есть идея! Идём в управление внутренних дел по Чеченской республике.
В управлении внутренних дел по Чеченской республике позвонив своему командованию в Ханкалу, стали терпеливо дожидаться, пока «верхи» утрясут вопросы согласования совместной с федералами «зачистки» корпусов госуниверситета, во время которой охотники, не раскрывая себя, смогут негласно осмотреть места вероятного пребывания вражеского снайпера. Какое лучшее средство против снайпера? Правильно, другой снайпер! Мишка-якут наставлял друга: Ты, Лёха запомни, что снайпера, а особенно если это особь женского полу, надо не ликвидировать, а захватить живой и, без видимых признаков физического насилия. Помни, что если противник – женщина, то твой тренированный и тактически подготовленный, сообразительный мозг может дать сбой. Ты должен мыслить, как она, как на охоте, просчитываешь все известные повадки зверя, на которого охотишься.
- Что же мне, ориентацию поменять и тебе отдаться? – заупрямился Лёха.
- А что, в наших походных условиях, иметь напарника и друга – женщину – это светлая идея! Представляешь…
- Ну, ты это, Мишаня, оставь свои грязные намёки при себе. Если я в Африке был, это ещё ничего не значит, - отрезал Лёха.
- Значит, задача - выявить и захватить снайпера. Вначале надо вычислить и обнаружить его. А как? Простым сидением в неподвижной засаде ничего не высидим, кроме своих яиц. Надо её или его, по херу, завязать на себя и заставить работать. Вопрос, как втянуть его в поединок, заставить стрелять? Как раскрыть систему его огня и узнать стиль его работы?
- На живца что ль ловить собрался? – озадаченно резюмировал Лёха.
- Молодчина, вот именно! Вопрос второй. Кто будет живцом?
- Но-но, на меня то не смотри так!
- Да подставится он, рано или поздно. Ты же русский и ты терпеливее его, в этом главное твоё преимущество. Помнишь, чему нас в школе учили: в снайперском единоборстве запрещенных приемов нет.

Решили попробовать взять на чучело, оборудованное источником тепла, что бы приманка была видна снайперу в его ночную оптику. Как ни кощунственна была Лёхина идея, а собой рисковать не решились и стали ждать очередного подстрела. Что бы после подставить приготовленное чучело и с двух точек обложить противника. Это если «Мираж-1200» нам ничего не даст. Было очевидно, что из-за ночной стрельбы в Грозном на слух выявить источник звука снайперской винтовки, не удастся. Мишка-якут занял позицию в глубине развалин домов, ещё с вечера. Чучело-манекен, в качестве приманки, сделали "бегущей". Сработало! Пока приманка отвлекла внимание снайпера, Лёха пробрался по крыше здания госунивера, и услышав по радиостанции ориентиры, зашёл сзади позиции чеченского снайпера. Увидел его среди развалин, сосредоточенно наблюдающего в перископ с верхнего этажа полуразрушенного дома университетского комплекса. Используя шумовое прикрытие автоматной трескотни со стороны рыночной площади, направляемый Мишкой-якутом по радиостанции, Леха постарался подобраться поближе.
 Маскировался чеченский снайпер безупречно. Ну не видел его в упор Лёха, как ни напрягал своё зрение, всматриваясь в ночной оптический прицел. Передал Мишке, что бы стрельбу прекратили и чучело ещё раз протащили. Вспышки выстрела Лёха не заметил. Но звук услышал. Звук был приглушенный. Вроде как стреляли издалека. Мишка передал, что приманка поражена, и он её завалил на землю, изображая стоны раненного. Вдруг, среди разбитых ящиков и другого хлама, Лёха почувствовал шевеление. Нет, дыхание. Лёха занял скрытую позицию за той же кучей и через некоторое время обезвредил выстрелом с боку чеченского снайпера, который решил сменить позицию и выдвинулся из под хлама и мусора. Потом выяснилось, что снайпер стрелял из оборудованных на верхнем разрушенном этаже здания кирпичных куч и битых ящиков через несколько щелей. Вернее, он стрелял "в кучу" - дым оставался в обломках и постепенно рассеивался, звук приглушался, пламени тоже не было видно.
По радиосвязи Лёха вызвал Мишку и чеченских милиционеров. Видимо постоянная удача снизила способность у снайпера критически мыслить. В состоянии эйфории от побед он потерял осторожность. Подобравшись к неподвижно лежащему телу, Лёха осторожно потянул на себя винтовочный ремень оружия противника. Раздался слабый стон. Живой, - удовлетворенно подумал Лёха. Яркий свет фонариков прибежавших чеченских милиционеров рассеял ночной мрак. Мишка и Лёха увидали в пучке света лежащее тело – женщины. Оказав первую помощь и вколов её обезболивающее, скоренько понесли, милиционеры, снайпершу в здание своего управления. При свете электрических ламп, наблюдали охотники допрос женщины-снапейра, обвиняемой в обстреле федеральных сил в Ханкале и убийстве чеченских милиционеров на улицах Грозного. На прикладе обнаруженной снайперской винтовки, были зарубки, в количестве тридцати загубленных человеческих жизней. Допрос пойманного снайпера выявил, что это русская. Двадцати четырёх лет. Место жительства - Московская область. Она показала, что за каждого убитого офицера получала пятьсот баксов. Мишка зло сплюнул и сказал: Лучше бы тебя Леха трахнул и ликвидировал. Сучка!
глава 4.

Мишке-якуту за творческий подход при выполнении задания командования прислали из Москвы, за наши, правда, с ним деньги, новую оптику Таско СС 10х42, МилДот. Довольный мужик, как маленький ребёнок восхищенно рассматривал, орудие своего производства.
- Ты смотри, смотри, Лёх, очень светлый прицел! А трубка, трубка-то!? Трубка у него тридцать миллиметров, а не двадцать пять, как на обычных прицелах ПСО. Сетка очень тонкая. Это же десяти кратник! Правда надо целится по перекрестью, а в ПСО подводить угольник.
И не смотря на своё прекрасное, поэтическое настроение, Мишка-якут не забывал вспомнить недобрым словом объект нашей крайней охоты.
- Вот сучка-то, стерва! А ведь на груди у неё крестик нательный висел. Лучше бы я её сам, своими руками…
- Не на груди, Мишаня, а между грудей. И довольно аппетитных. Я тебя просил, а ты нет, не трогай. И не руками надо было, а, ну ты понимаешь, про что я!? – не отрываясь от любимого, после женщин, занятия, чистки оружия, балагурил Лёха.
- Тьфу ты, я серьёзно, а тебе все неймётся. И когда ты успокоишься!?
- Мишка, брат, только когда у меня повиснет и, можно только будет сикать, только тогда я успокоюсь. Да и то, протез приделаю. Кстати, в кадры пришёл подписанный приказ о нашем с тобой отпуске с сегодняшнего дня. Семь месяцев отпуска! На всю катушку! Сейчас дочищу карабин, переоденусь, и пойдём за отпускными, - рассмеялся Лёха.
- Эх, брат, знаешь, я, когда из-за речки вернулся, домой приехал, думал, что в армию больше ни-ни. Дома загулял сразу, забухал с дружками - одногодками. Как же герой - интернационалист. По всем стойбищам в кителе с медалями ездил. Даже в военкомат не заехал встать на учёт. Думал, что всё, отдал долги и пошли вы все подальше. Сестёр своих Кустук, Саргылану и Ыйдану замуж повыдавал. За дружков своих Керегея, Чолбона и Тимирея. Сам с девахой познакомился, Кэскал звать. Правда, красивое имя, значит будущее. Но не сложилось у нас будущего. Заехал ко мне на стойбище участковый милиционер. Повестку из военкомата привёз. Я то не стал разбираться, что это лишь чтобы на учёт воинский встать, сразу возмущаться начал. Мент мне в зубы, я ему в морду. Задержали меня, в обезьянник (клетка для временно задержанных в отделении милиции) кинули. На утро сам военком наш пришёл за мной. Забрал из обезьянника. Что ж ты Мэргэн, говорит, месяц всё бухаешь, как жить собираешься? Ты же заслуженный человек, интернационалист, комсомолец! А военком и сам из наших, только он за речкой в самом начале служил. Его из-за ранения в военкомат направили служить. Что Мэргэн, будешь делать, оленей пасти, спрашивает военком. Давай ка я тебе направление в школу прапорщиков выпишу, Ты же знаешь, ТАМ ты нужнее. Кто молодёжь обучит, кто от беды оградит? Кто, если не ты? Однако, верно он говорил. Всё верно. Согласился я. Подписал бумаги. Участковому нашему фигу показал. Мне военком, ещё месяц дал погулять и…я снова в армии. Ташкент, погоны прапорщика и знакомый накатанный путь за речку. И вот, Лёха, решил я, что с меня хватит. Давай напишем рапорта на отпуск с последующим увольнением!? Давай, а, Лёх?
- Ну, побываем дома, определимся, что и как. Ты, Мишаня, давай одевайся, а я в душ сбегаю и, потопаем.
Прапорщик Зырянов, отдавший военной службе всю свою сознательную и не сознательную жизнь, субординацию и дисциплину понимал так, как Уставы приписывали. Для него офицер был прежде всего – ОФИЦЕРОМ. А так как в расположении группировки офицеров было много, а больших офицеров ещё больше, взялся Мишка утюжить свой вылинявший камуфляж, бердцы начищать. На погончики звёздочки новые приколол, наградные планки прикрепил. Отпуск, сладким мёдом заволакивало всё Мишкино сознание.
Прибежавший из душевой Лёха снял с головы полотенце. Мишка ахнул, коротко стриженные волосы на Лёхиной голове были окрашены в изумрудно зелёный цвет. На вопрос друга, Лёха ответил, что приказ на отпуск уже подписан и он уже не на службе. Надел цветастую африканскую рубаху, джинсы, сандалии на босу ногу.
- Ну, что, пошли?
Для прапорщика Четыркина дисциплина означала не чинопочитание, не заглядывание в рот страшим по званию, а безусловное выполнение боевого приказа. Любыми, как им ещё в спецшколе ежедневно повторяли, ЛЮБЫМИ, способами, не считаясь с собственными жизнями. Их учили, что в снайперской работе легких побед не бывает. Побеждает более терпеливый и коварный. В снайперской работе запрещенных приемов – нет. Свою форму Лёха одевал на построении, когда им вручали маленькие звёзды с погонами прапорщиков. После этого приказали, повесить форму в шкаф и одевать, только предварительно закрыв дверь на замок, показывая лишь своему отражению в зеркале. Так она и весела в шкафу, с полным комплектом боевых всевозможных наград, в комнате одного общежития в Подмосковье. На грузовом судне, на котором Лёха и его тёзка, прапорщик Хорьков Алексей, бывший детдомовец из верхнетагильска, его верный напарник в снайперской группе, следовали в Африку, им всю форму обменяли на гражданку. В комплекте цивильной одежды даже трусы и носки имели бирки с маркировкой изготовления не в первой стране советов. При заходе в югославский город Сплит, Лехе и его тёзке даже пломбы в зубах поменяли на буржуйские. В африканских джунглях у них был единственный приказ, ликвидировать объект. Они оставались один на один со всем населением Африки, со всем животным миром джунглей, у них не было приказа – возвращаться. Но, они, выполнив боевую задачу, всё же возвращались. Часто, развитие событий при выполнении задачи командования, самим командованием уже не контролировалось. Как бы не реализовывали парни свою задачу, до возвращения в советское посольство, их просто не существовало. На тех участках, где Лёхе и его тёзке приходилось работать, остаться в живых и не быть убитыми позволяла только отличная стрелковая подготовка, безупречная маскировка и осторожность.
Работать белым в Африканских странах было неимоверно тяжело. И не только из-за климатических условий. Постоянно раздирающие африканский континент этнические войны. Постоянные, неутихающие. В джунглях Леха и его тёзка ни раз видели разгуливающие вооруженные банды детей. Одни, без родителей и родственников, возрастом от десяти до пятнадцати лет, они нападали на деревни, чтобы добыть себе пищу, а затем скрыться в лесистой местности вплоть до следующего набега. Банды детей, терроризировали целые деревни. Они воруют, мародерствуют, убивают. Они как дикие животные. Неизвестно, где они живут, быть может, они бродят по сельской местности. Они не руководствуются политическими и расовыми мотивами. Они - как банды из самых бедных районов самых бедных городов планеты. Маленькие сироты, которым удалось выжить в пламени межэтнических междоусобных войн, спонтанно организуются в группы. Много раз Лёха и его тёзка были свидетелями, как в ходе нападений джанджавиды похищают детей. Девочки становятся сожительницами или рабынями, а из мальчиков делают боевиков.
В южной Африке много районов, куда правительственные организации не могут направиться по соображениям безопасности. Повсюду вооруженные банды и столкновения между враждующими племенами. Вот где настоящий ад.
Вот в таких условиях пробирались охотники сквозь джунгли в одну деревушку. Куда на праздник инициации в одном африканском племени и должен был приехать интересующий советское командование, объект. Объект, который Лёха и его тёзка-напарник должны были ликвидировать. На выполнение задания Лёха вышел, намазав и без того до черна загорелое тело, сажей с какими-то природными красителями, нарядившись в костюм местного племени, взяв с собой кроме винтовки и мин, длинную трубку с ядовитыми стрелами, духовое оружие африканских племён. Тёзка шёл в обычной снайперской маскировке, приспособленной для джунглей.
Маскировка тёзки была оригинальна, и оборудованная позиция была для охотника безопасна со сторон. Пока напарник внимательно осматривал каждый кустик, каждую канавку, Лёха, используя суматоху в деревне, вызванную проходящей многоплеменной ярмаркой, ближе и ближе приближался к деревенской границе. Нужно было заминировать все постройки, установив мины с радиовзрывателями. Вернувшись на оборудованную позицию, Лёха не обнаружил напарника. Куда делся? Забравшись по лианам на дерево, сквозь оптику осмотрел деревню. Лёху привлёк шум и возбужденные крики, доносившиеся со стороны ярмарочной площади. Толпа полуголых африканцев волочёт Лёхиного напарника, на ходу нанося ему тычки копьями, сдирая вместе с белой кожей, маскировочный костюм снайпера. Как же это его обнаружили? Тёзку привязали к столбу. Толпа, всё больше возбуждаясь, начинает неиствовать. Лёха держит напарника в прицеле своей винтовки уже с полчаса. Утомился, напряжён до крайности. Но не на это обращено сейчас внимание Лёхи. Даже такое происшествие не позволяло охотнику отвлечься от выполнения приказа. Лёха помнил: « Безусловное выполнение боевого приказа. Любыми, ЛЮБЫМИ, способами, не считаясь с собственными жизнями. В снайперской работе легких побед не бывает. Побеждает более терпеливый и коварный». Закусив до крови губы, что бы ни сорваться на крик, увидел Лёха в оптический прицел, как после того, как его тёзку изнасиловала добрая половина мужского населения племени, ему сняв скальп – вскрыли, как какой-то мартышке, черепную коробку и вырвав мозг, бросили его на раскаленный противень… И даже после этого Лёха продолжал выполнять приказ командования.
Вот толпа полуголых африканцев огласила окрестности рёвом десяток глоток и выстрелами из автоматов. Наших, советских автоматов. В деревню, поднимая дорожную пыль въехали три джипа. Прибывшие были одеты в европейскую одежду. В одном из них Лёха опознал свой объект. Спустившись с дерева, Лёха взял с собой только радиопередатчик, ножи и духовое оружие с ядовитыми стрелками, начал под прикрытием деревенской суматохи, вызванной и приездом высоких гостей и началом праздника по инициации, пробрался в деревню. Как только объект приблизился на достаточное для выстрела расстояние, Лёха вставил в рот один конец длинной трубки, выплюнул ядовитую стрелку. Цель поражена, подумал Лёха, яд мгновенного действия. Охранники подхватили пострадавшего, толпа, яростно рыча и размахивая автоматами и копьями, начала розыск виновника. Огромными скачками, Лёха двигался по направлению к джунглям. Ещё не достигнув границ деревни, Лёха нажал на кнопку радиопередатчика, приведя в действие радиовзрыватели установленных им мин. Взрывы, огонь, дым, крики раненных, помогли Лёхе оторваться от преследовавшей его толпы. Добежав до оборудованной позиции, Лёха на вскидку начал вести огонь по толпе полуголых африканцев, стреляющих в сторону позиции охотника, из калашей. После каждого выстрела Лёха менял позицию. Выстрел – за Друга. Выстрел – за тёзку. Выстрел – за себя…Закончились патроны. Вставил новую обойму с бронебойно-зажигательными пулями. На те, получите – выстрел. Выстрел – за тёзку. Выстрел – за Друга. Выстрел – за себя…Паника охватила жителей, огонь пожирал их деревянные хижины…К сумеркам деревня обезлюдела. На утро начнётся прочёсывание и поиск его, Лехи. Но пока, сейчас он выполнил приказ командования, ликвидировал объект. Их с напарником инструктировали, что объект ярый антикоммунист, противник социалистического строя, душитель мировой социалистической революции. И ни кто им не намекнул, что всё дело в алмазных россыпях, которыми владел объект ликвидации. А на эти алмазы у страны развитого социализма были свои планы. Теперь у Лёхи был свой приказ, отомстить за тёзку, за Друга. Нет уз святее товарищества! Родство душ, соединяло Лёху с погибшим напарником. Вначале, прокравшись в деревню, Лёха добивал всех раненных. Просто насиловал вначале, а после вспарывал им животы и разбрасывал внутренности на землю. Упившись кровавой местью, стащил все тела на ярморочную площадь. Смотри, Друг, смотри – ты отомщён, кричал Лёха. Сложив погребальный костёр, положил бездыханное тело Друга и поджёг. Прощай, тёзка. Скоро мы встретимся. Вернувшись к своей позиции, начал собирать выстрелянные гильзы. На обратном пути надо всё утопить в реке.
Первому секретарю советского посольства доложили, что у ворот, на территорию посольства, стоит и хочет пройти какой-то местный, объяснявшийся на чистом русском мате и требующий встречи с военным атташе.
Вот такую службу прошёл прапорщик Четыркин. И теперь стоял Лёха с головой, окрашенной в изумрудно зелёный цвет, в цветастой африканской рубахе, джинсах, сандалиях на босу ногу.
- Ну, что Мишаня, пошли?
Из щитового домика, где располагалась столовая для высшего начальствующего состава, вышел грузный генерал, в легком, с дырочками, камуфляже в сопровождении полковника. А неплохой здесь коньячок держат, сыто думал генерал. Надо бы за вчерашний выезд из Ханкалы в Грозный на себя представление оформить, к правительственной награде, продолжал размышлять генерал. Его заботы были прерваны увиденным необычным Лёхиным одеянием.
- Полковник, это что тут у вас за сброд шляется – начал закипать генерал от невиданного им ранее, зрелища, - развели тут банду контрактников. Эй, бойцы, живо ко мне, рыкнул генерал.
- Товарищ генерал, прапорщик Зырянов, начал, было, одетый по всем правилам ношения форменной одежды Мишка, обращение к генералу.
 Ты, что это, чурка узкоглазая, вякаешь? – грубо оборвал генерал Мишку.
Мишка никогда не был узкоглазым, наоборот, у него были огромные, чуть раскосые, карие и очень красивые, глаза.
- Молчи обезьяна, пока я тебя на губу не засунул! Засунь свой язык себе в жопу. А ты, ****ь, попугай крашенный, кто такой? Полковник, что за уроды у вас тут служат? – продолжал яриться генерал.
Подойдя до озадаченного Лёхи, генерал толкнул его своим брюхом и протянув короткопалую волосатую руку, схватился за Лёхину африканскую рубаху.
- Товарищ генерал, это не контрактники, это…- начал было сбивчего объяснять полковник.
- Товарищ генерал, у прапорщика Четыркина, боевых наград больше, чем у вас юбилейных, - вновь заступился за друга Мишка.
- Что-о-о!? Малча-ать! Дежурный по гарнизону – ко мне. Вызвать караул. Арестовать этих тварюг! На губу их, в карцер! КА-РА-УЛ – в ружьё, – орал генерал.
Треск разрываемой рубахи привёл Лёху в чувство. Нога непроизвольно ударила генерала в то самое место, которое генерал мог рассмотреть у себя только в зеркало.
- Руки окороти! – спокойно сказал Леха.
Прибежавший на генеральский зов вооружённый караул, подоспевшие штабные старшие офицеры набросились на Лёху и начали выкручивать ему руки. Сшибли на землю. Мишка, до того беспомощно боровшийся со своим видением устава и службы принял, наконец, решение и встал на сторону друга. Нет уз святее товарищества! Распахнул свои медвежьи объятия и ринулся на помощь к Лехе, сминая всё на своём пути. Удар автоматного приклада и Мишку свалил на землю. Уходящее в темноту сознание уже не фиксировало наносимые телу удары, удары своих, российских, армейских ботинок…
Очнулись к камере гауптвахты. Московское командование охотников, конфликт, почему-то заминать не стало. К чему, из-за каких-то прапорщиков лезть под раскрученный маховик государственной машины. Себе дороже. Коллегия военного суда ждать себя не заставила. Военный суд Северо - Кавказского ВО рассмотрев материалы дела… признавая подсудимого виновным в преступлении…, прапорщика Четыркина лишить воинского звания – прапорщик и разжаловав его в рядовые направить сроком на два года в дисциплинарный батальон…Ходатайствовать перед правительством Российской Федерации об лишении рядового Четыркина правительственных наград…
- А перед каким это правительством? Меня награждало советское правительство! Я свои награды заслужил службой в советской армии, а не в ельцинской армии, - до того молчавший Лёха, не вытерпев, гневно крикнул в лицо председательствующего.
Суд не дал объективной и должной оценки мотивам Лёхиных действий, хотя в деле имелись сведения о том, что в том случае Лёха намеревался защититься и ему были нанесены словесные оскорбления. Со стороны служивых людей, разобравшихся в последствии в этом деле, защитником Лёхи, не побоялся выступить и полковник, сопровождавший в тот злополучный день генерала.
Военный суд Северо - Кавказского ВО рассмотрев материалы дела… подсудимого, прапорщика Зырянова, лишить воинского звания – прапорщик и разжаловав его в рядовые, уволить без пенсионного содержания с воинской службы из рядов вооружённых сил…освободив из под стражи в зале суда…
- Лёха, брат, я тебя вытащу! Держись! – крикнул Мишка в спину, уводимому конвоем, Лёхе.
Военный суд высшей инстанции изменил приговор в отношении Четыркина и сохранил ему воинское звание – прапорщик, отклонил ходатайство о лишении прапорщика Четыркина правительственных наград, и принимая во внимание заслуги перед Отечеством, а так же то, что прапорщик Четыркин награждён золотой звездой героя Советского союза (ого!, даже Мишка не знал, даже военный суд СКВО не запросил секретную часть Лёхиного личного дела) прекратил в отношении Четыркина дело в части осуждения по статьям...
Так же, военный суд высшей инстанции изменил приговор в отношении Зырянова, рядовому Зырянову восстановлено воинское звание – прапорщик и он восстановлен на военной службе.
После оформления всех необходимых при увольнении в запас, по выслуге, документов, друзья - охотники сидели в шумном салоне «кукурузника» (самолёт типа Ан-2) и, отхлёбывая водку прямо из горла, орали во всё горло: «А-а под крылом самолёта о чём то поёт зелёное море тайги-и-и…». В иллюминаторе и вправду раскинулось бескрайнее таёжное море. Самолёт летел домой к Мэргэну - Мишке, в бассейн рек Алазеи и Индигирки. Дома их уже ждали…«А-а под крылом самолёта о чём то поёт зелёное море тайги-и-и…».