Сибирская магия

Валерий Баранов
СИБИРСКАЯ МАГИЯ
РУКОПИСЬ ПЕРВАЯ
Зло есть несвобода... Раз ты совершил злой
поступок -ты связан с нами белой бородой
йонгма, которую не разрубить никаким ме-
чом.
(слова Человека с Глазами Рыси)
Мне уже двести семьдесят лет. Скоро я отправлюсь в свой последний путь по тайге. По моим следам пойдёт рысь, полетит ворон. Далеко от людей и дорог, на берегу глубокого озера зажгу я свой последний огонь. Я брошу в озеро своё ружьё, котелок и нож. Я отдам огню свои чай, пшено и сухари. Я сниму с себя одежду, и она сгорит в костре... И как только я сделаю всё это, я сяду на землю спиной к лесу, лицом к огню и буду ждать, когда догорит огонь и когда остановится моё сердце... А когда полетит моя душа над моей страной - растащат ворон и рысь тело моё и кости, чтобы не знали люди место, где умер Человек с Глазами Рыси.
Потом пойдут дожди, смоют след от костра, вырастет новая трава, и останется память обо мне.
Мой след прерывист, бледен, он должен раствориться и потеряться совсем, но я боюсь: когда-нибудь люди, постигнув тайну бытия, получат право воскрешать умерших по оставленным ими следам. И тогда может случиться, что понадоблюсь кому-то и я со своим старым ремеслом... Поэтому перед смертью я расскажу всё, чтобы не было охоты и желания идти по моей тропе и продолжать мою жизнь.
Слушайте и запоминайте! Ибо то, что я расскажу, было угодно Господу Богу и вершилось помимо воли и мыслей наших.
В те далёкие от сегодняшнего времена мне было всего лишь двадцать два года, но о силе моей и ловкости охотники уже рассказывали друг другу истории.
2
Я знал язык птиц и зверей, знал, как пользоваться волшебной силой трав, как обмануть зверя и перехитрить человека, как сделаться невидимым и как быть там, куда не пускают. К двадцати двум годам я знал многое, чего не мог знать простой охотник, потому что меня воспитывал Старший Гам, брат моего отца, Младшего Гама, умерщвлённого вместе с сыном Во, моим старшим братом, у озера Малое Чертаны в год моего рождения.
* * *
Случилось так, что ровно через двадцать два года после своего рождения, я охотился по реке Чулым и забрёл на озеро Малое Чертаны. Озеро это удивительно красиво. Оно окружено лесом: могучими соснами, берег выстлан золотым песком и зелёной травой, а вода в озере, чиста как воздух. Дно у озера угольно-чёрное, потому что покрыто оно толстым слоем чёрного ила. В жаркую погоду в таком иле любят отдыхать йонгмы и фогонмы. Существа эти весьма опасны: они наделены волшебной силой и скверным характером, поэтому встреча с ними не сулит охотнику ничего хорошего.
Выйдя к озеру, я ещё не знал, что именно это и есть озеро Малое Чертаны, потому что раньше никогда не бывал в этих местах. Я проверил, водится ли в озере рыба, и в озере оказалось много рыбы. Но из рыб были только окуни, худые и голодные, как лесные кошки. И я подумал, что они жрут друг друга.
Мне показалось это странным, и я сказал: «А не заколдовано ли это озеро?»
Но на песке передо мною лежало много рыбы, которую, я уже поймал, само озеро ласкало мой взор, и я не захотел уходить...
Я пошёл в лес и сломил пять веточек пихты, вернулся к озеру и сказал: «Духи лесные: одному - глаз, другому - ухо, третьему - ноздрю, четвёртому - руку, а пятый войдёт в рот и поселится в животе, и будет хранить пришельца один день и одну ночь, а чёрные помыслы извращать».
Я положил пять веточек на то место, где ночлег мой будет, и сказал волшебное слово: «кам-мара-бу-бо-ка», и повернулся к озеру спиной и топнул каждой ногой, а потом зажёг огонь, зачерпнул в озере воды и поставил котелок на огонь, разрезал животы рыбам, и бросил в котёл, и ещё бросил в котёл пшена и соли.
Когда похлёбка сварилась, я увидел, что прилетели два ворона, старый и молодой, и сели на дерево, но я не подал вида, что эти птицы меня интересуют.
Я снял котёл с огня, съел похлёбку и почувствовал, что меня клонит ко сну - всё потому что я не ел два дня, и сейчас набитый, как бубен, живот отягчил мой ум и тело моё и требовал сна. Я залез под полог (а полог я растянул прежде, когда варилась похлёбка), и глаза мои стали
3
слипаться, но я гнал от себя сон, потому что захотел услышать то, о чём будут говорить вороны, которые прилетели.
Скоро вороны решили, что я уснул, и слетели с дерева на землю. Они стали клевать рыбьи головы и внутренности, которые я бросил на берегу, и ругать этих рыб за то, что они такие тощие и на них внутренностях нет жира, а меня за то, что я пришёл и поймал этих рыб.
Они ходили по берегу, клевали потроха и ругались.
Тут молодой ворон совсем раскапризничался и говорит старому: «Не буду клевать я эти потроха! Я хочу полакомиться глазами человека, который спит под пологом».
Старый ворон выслушал и спросил молодого ворона: «А как ты это сделаешь?»
Молодой ворон ответил: «Когда человек проснётся и станет вылазить из-под полога, я нападу на него и выклюю ему глаза».
Рассмеялся старый ворон и говорит: «Если ты нападёшь на человека - он убьет тебя! Надо обмануть его... Сделаем так: когда человек проснётся, то перед тем, как уйти с озера, он сварит и съест оставшуюся у него рыбу, которую он спрятал в воде у берега. Так вот... Ты спрячешься в воде у самой травы, и когда человек разрежет животы рыбам и бросит их в котёл, ты сильно хлопай крыльями по воде и кричи человечьим голосом: «Золото Вогамов! Отдай Золото Вогамов!» Человек удивиться, и пойдёт посмотреть, что там такое, но тебя он не увидит, потому что ты спрячешься в траве, а увидит громадную чёрную щуку, которая приплывёт посмотреть на того, кто захотел отобрать у неё Золото Вогамов, которое она сторожит.
А я тем временем сорву Волшебную Траву Йонгма и брошу в котёл... А человек посмотрит на щуку и вернётся назад к огню. Когда сварится рыба, он снимет котёл с огня, съест похлёбку, и на том же месте упадёт и уснёт... Вот тогда ты и выклюешь ему глаза!»
И ответил молодой ворон: «Я сделаю так, как сказал ты!»
А я лежал под пологом, не спал, услышал всё и усмехнулся над воронами, которые захотели меня обмануть.
Но вороны продолжали свой разговор, и я разобрал следующее.
...И тогда спросил молодой ворон старого: «Ты знаешь про Волшебную Траву Йонгма? Пока спит человек, расскажи мне, как тебе удалось узнать про Волшебную Траву Йонгма».
Ответил тогда старый ворон: «Хорошо, слушай...
Вот моя история:
Случилось это ровно двадцать два года назад. Пришли к этому озеру старик и юноша, и прилетел я - посмотреть, что они будут здесь делать и нельзя ли у них что-нибудь украсть и съесть.
4
5
Только начали старик и юноша ловить в озере рыбу, как раздались тяжёлые шаги, затрещали в лесу деревья, и к озеру вышел йонгм.
Старик и юноша испугались и спрятались в кустах. Йонгм посмотрел вокруг, никого не заметил и вошёл в озеро. Старик и юноша хотели бежать, но не успели. Со дна озера начали подниматься большие пузыри, озеро закипело, как вода в котле, и вода в озере стала чёрной (это весь ил поднялся со дна), и из озера вышел йонгм. Он нёс на спине огромный сундук, обмотанный железной цепью. Выйдя на берег, йонгм поставил сундук, посмотрел кругом, но старик и юноша лежали в кустах как мёртвые, и он никого не увидел.
Тогда йонгм размотал цепь, вынул изо рта ключ, отпёр замки и открыл сундук. В сундуке оказался ещё сундук, йонгм вынул его и поставил на песок. Этот сундук был оббит свинцовыми пластинами с медными гвоздями. Йонгм снова посмотрел вокруг, но и в этот раз никого не увидел.
Тогда он достал из своего уха ключик, отпёр замки и открыл сундук. Крышка откинулась и из сундука вышла прекрасная женщина, с яркими, как огонь, волосами и с белой, как снег, кожей.
Йонгм улёгся на песке, а женщина стала петь и танцевать перед ним. Тут я заметил (а я сидел на вершине самой большой сосны), что во время танца женщина незаметно сорвала немного травы (а трава та росла с самого края песчаной поляны, на которой лежал йонгм), незаметно положила эту траву себе в рот и тихонько жевала её во время танца, и на её губах появилась коричневая пена.
Закончив танец, женщина подошла к лежавшему на песке йонгму, наклонилась и поцеловала его в синие слюнявые губы - и йонгм уснул. Но прежде, чем закрылись злые жёлтые глаза йонгма, он начертил своим чёрным пальцем возле себя на песке круг и посадил в этот круг женщину. А женщина, как только убедилась, что йонгм уснул, выскочила из круга, подбежала к воде, прополоскала себе рот и выплюнула воду. Тогда я подумал, что трава, которую незаметно сорвала и жевала во время танца женщина, обладает волшебной силой, потому что йонгм уснул.
Между тем, женщина встала лицом к зарослям и громко сказала: «Выходите, и не прячьтесь!»
Старик и юноша повиновались и вышли из зарослей.
Женщина посмотрела на старика, усмехнулась и сказала: «Ты сядешь в этот круг, который начертил на песке йонгм, будешь сидеть и смотреть на него, пока я не скажу, что хватит. Учти старик! Если ты ослушаешься меня, я разбужу йонгма и он умертвит тебя злой смертью».
Старик подчинился и сделал так, как приказала женщина. Тогда женщина посмотрела на юношу (а юноша был красив и силён), и на щеках женщины загорелись два ярких пятна (точно
6
такие же пятна рисует солнце ранним утром на этом озере, когда над водой стоит белое молоко тумана).
...И сказала тогда женщина: «Я жена этого йонгма. Он очень ревнив и прячет меня ото всех. Вот уже восемнадцать лет каждый месяц он приходит сюда и достаёт меня со дна озера. Так вот... Последнее время ко мне на дно озера стал приходить юноша и тревожить мои сны. Сними с себя одежду! Я хочу посмотреть, не похож ли ты на него».
Юноша подчинился и сбросил с себя всю одежду.
Женщина взглянула на него, и пожар в её груди разгорелся ещё сильней, а пятна на щеках были лишь отсветом того пожара... И женщина сделала то же, что сделал юноша. Юноша увидел её обнажённую, и страх в его груди уступил место другому чувству. «А теперь, - сказала женщина, - я не буду будить йонгма, но если ты не сделаешь того, чего хочу я... Я задушу тебя собственными руками!»
И она пошла к юноше.
А старик сидел в круге, начертанном на песке, слушал зловонное дыхание йонгма и боялся пошевелиться.
 
Приди и уйди! И тогда вода и ветер сотрут с этого золотого песка твои следы... Приди и уйди! И тогда в одиночестве и в глубоком сне будешь слышать шорохи леса, скрип песка, стоны и смех женщины, плеск воды, потом опять тишину, дыхание, поцелуи, вздохи и смех, который бисером во все стороны по воде...
Приди и уйди! И тогда не выцветут глаза твои... Потому что заколдованное озеро подарит памяти твоей - цвета свои, и будет в памяти твоей, как таинственный, чёрный, уставленный в небо глаз, с радужным золотым и зелёным ободком...
 
...И наступило утро. Я проснулся и посмотрел на небо, и небо было чистым. Тогда я пошёл к озеру и обмыл лицо и руки (а вода в озере была тёплой, как кровь), и я сказал следующие слова: «Не может простой смертный человек безнаказанно уйти от заколдованного озера, как не может его нога безнаказанно топтать Волшебную Траву Йонгма. Это озеро своей необычайной красотой смутило меня, но я прожил возле него день и никто не сделал мне вреда, я прожил
7
ночь, и мой сон был садок и целебен». Сказав это, я разжёг на берегу костёр, набрал в котёл воды и повесил над огнём.
Я бросил в котёл пшено и соль, разрезал животы рыбам и бросил их в котёл... И тут же услышал сильный плеск воды у берега за кустами, и кто-то там вдруг закричал человечьим голосом: «Золото Вогамов! Отдай Золото Вогамов!» Я удивился, выхватил из-за пояса нож и пошёл смотреть, что там такое.
За кустами я никого не обнаружил, только из воды на меня смотрела громадная чёрная щука, и я подумал: «Не может быть, чтобы щука кричала человечьим голосом. Озеро заколдовано! Надо скорей уходить отсюда». Я вернулся назад к костру и увидел, что похлёбка уже сварилась.
Я снял котелок с огня, поставил на песок и начал есть. Так как я решил побыстрее убраться от этого озера, то мне некогда было ждать, когда остынет варево, нюхать и пробовать, каков его вкус... Я обжигался и фыркал, рыбьи кости трещали на моих зубах. Но вдруг ложка выпала из моих рук, я упал и уснул.
Очнулся я от сильной боли в глазах.
Я протянул руки к глазам - глазницы мои были пусты, по лицу моему текла кровь... И я понял, что ослеплён. Солнце жгло мою кожу, но вокруг меня была ночь... Я встал на ноги и пошёл, и не видел дороги своей. Сучья рвали одежду мою и тело, по лицу моему текла кровь, но я шёл и шёл, лишь бы уйти подальше от этого проклятого озера!*
... Тогда душевные силы оставили меня, я упал на землю, заплакал и сказал: «Моя злая судьба не знает ни пощады, ни жалости. Но я не хочу подыхать как собака!» И я вытащил из-за пояса нож, чтобы перерезать себе горло. Но тут над моей головой хрустнул сучок, и я успел поднять руки, а это спасло мне жизнь, ибо в тот миг на меня с дерева прыгнула большая рысь (это я понял по когтям и зубам, которые начали рвать моё тело), и мы, визжа, покатились по траве.
Я задушил рысь, потому что был сильней, и рысь затихла в моих железных объятиях, потому что не захотела подождать, когда я перережу себе горло. И я пополз по траве и нашёл свой нож, затем по своим следам вернулся к рыси, разрезал ей живот и достал желчь. Я смазал желчью свои глазницы, и они перестали гореть. Тогда языком и губами я вынул у рыси её глаза, вставил в свои глазницы и увидел свет.
_____________
* Дальше часть текста утрачена. Потому, что по правилам сибирской магии один лист этой рукописи был оплёван и сожжён вместе с шерстью чёрного кота. Пепел был, завёрнут, в кожу ящерицы, потерявшей хвост на шестнадцатой неделе... И это было завязано суровой нитью и повешено на шею автору рукописи, сильным заклятьем в том, что если его повествование будет недобросовестным, то он ослепнет.
8
9
10
Я увидел, что трава зелёная, а небо голубое, я посмотрел назад и увидел дорогу свою, по которой пришёл в это место.
Тогда я встал на колени и горячо поблагодарил Господа Бога за то, что он послал мне эту рысь. В ту минуту мне показалось, что испытания, которые посылает мне судьба, не столь жестоки...
Глупец! Я и представить себе не мог, в какую бездну страданий падаю.
В знак своей победы я содрал с рыси шкуру, а чтобы вернуть себе силы, съел печень и сердце её, затем встал и пошёл по своим следам, и те извилистые следы привели меня назад к озеру.
Там всё осталось по-прежнему: котелок стоял на песке, и рядом лежала ложка... Пнул ногой, и опрокинулся котелок с варевом. Жидкое ушло в песок, а твёрдое осталось, и я увидел кружевной лист неизвестного мне растения.
Я расправил на ладони этот лист и пошёл посмотреть: не растёт ли где поблизости растение с похожими приметами, и скоро нашёл траву с таким же рисунком листа (а такой травы раньше я нигде не встречал), и запомнил я это место.
И опять я вернулся туда, где вчера горел мой огонь.
Я хотел взять свои вещи и уйти, но моё горячее желание покинуть заколдованное озеро скоро сменилось полным безразличием, так как у меня, вдруг, сильно заболела голова, наверное, из-за чужих глаз.
Вместо того чтобы поскорее взять свои вещи и уйти, я бросил шкуру рыси в воду, придавил камнем, а потом намочил тряпку, залез под полог, положил мокрую тряпку себе на голову и попытался уснуть...
Тут прилетели два ворона, сели на дерево и завели разговор. А так как голова моя всё болела, и уснуть я не мог, то я лежал и слушал всё то, о чём они говорили.
Спросил молодой ворон старого ворона: «Чья это шкура мокнет в воде у берега?»
Посмотрел старый ворон и ответил: «Это шкура жены йонгма».
Тогда молодой ворон удивился и говорит: «Ты же мне раньше рассказывал, что жена йонгма была человеком, а в воде мокнет шкура рыси. В чём же суть?»
Усмехнулся старый ворон и молвил: «В прошлый раз я рассказал тебе о том, как я узнал о Волшебной Траве Йонгма, но если тебе интересно узнать, что случилось тогда с юношей, стариком и прекрасной женщиной, то слушай...
Когда солнце коснулось лучами вершины самой высокой сосны на другом берегу этого озера, женщина выгнала из круга старика и села сама, а старик и юноша спрятались в кустах... Только они всё это сделали - проснулся йонгм. Он открыл свой правый глаз и увидел, что женщина
11
сидит в начертанном на песке круге и смотрит на него. Увидел, что на берегу кроме них, никого больше нет, что солнце садится за лес. Тогда уже йонгм открыл свой левый глаз и приказал женщине встать и выйти из круга, но как только женщина сделала это, йонгм сразу взял себе в рот песок с того места, на котором сидела женщина… И тут же йонгм приложился своей щекой к заду женщины, и песок оказался холоднее.
Йонгм выплюнул изо рта песок, и лицо его позеленело от злости, и он закричал страшным голосом: «О... Горе тебе, неверная! Ты посмела выйти из круга!!!»
И всё живое вокруг в ту минуту притворилось мёртвым от страха. Но женщина не испугалась, а лишь презрительно усмехнулась, отвернулась от йонгма и, нагло виляя задом, подошла к сундуку, влезла в него и закрыла крышку.
Йонгм одним прыжком подскочил к сундуку, замкнул его, схватил и зашвырнул на середину озера, а на берегу остались лежать большой сундук и железная цепь, потому что йонгм не вложил, как это делал всегда, малый сундук в большой, и не обмотал потом цепью.
Закинув сундук с женщиной в озеро, йонгм пошёл в кусты и вытащил оттуда старика и юношу.
Они предстали перед ним с белыми от страха лицами и трясущимися руками и коленями.
Не дав им даже помолиться перед смертью, йонгм выхватил свой меч и разрубил каждого, как они стояли, на равные части - от макушки до дна... Но, увидав перед собой содеянное, йонгм понял, что расправа получилась слишком скора и не искупила всей вины, и что души старика и юноши сейчас улетят на небо, где йонгму их будет уже не достать.
...И тогда йонгм быстро схватил разрубленные половины тел и слепил между собой. Но, так как йонгм боялся упустить души старика и юноши на небо - он очень торопился, да и не предавал большого значения красоте своей работы… Он соединил кровавые половины неправильно: правую половину тела старика йонгм слепил с левой половиной тела юноши, а оставшуюся половину тела старика он слепил с другой половиной тела юноши. Получились два безобразных существа, похожих и не похожих на людей, их пришлось назвать Вогамами, потому что юношу звали - Во, а старика - Гамом.
Йонгм внимательно проверил: всё ли хорошо он слепил, и нет ли где дырочки или щелки, в которую смогла бы выскользнуть душа, и остался доволен результатами своей работы. А я, сидя на верхушке сосны, чуть не каркнул от возмущения, так как теперь стало непонятно: в каком из Вогамов находится душа юноши, а в каком душа старика... Ведь невозможно, что йонгм разрубил своим мечом их души, каждую на две равные части - как их тела! А если йонгм всё-таки это жестоко сделал, то почему не дал им снова слиться вместе, а насильно оставил разъединёнными? «Разве можно наказывать души? За такое преступление тебе придется
12
13
держать ответ перед самим Господом Богом!» - хотел каркнуть я, но вовремя удержался и промолчал, ибо понял, что в этом и заключается смысл мести йонгма.
А йонгм тем временем схватил Вогамов, побросал их в большой сундук, закрыл крышку, обмотал сундук цепью, взвалил сундук себе на спину и пошёл. Мне стало интересно, куда это потащил йонгм Вогамов и что он собирается с ними делать?
Я захотел про это узнать и полетел следом.
Йонгм шёл всю ночь и весь следующий день, потом он переплыл, сидя верхом на сундуке, реку Улу-Юл, потом снова шёл, и остановился тогда, когда пришёл к реке Чичка-Юл. Здесь он
стал кружить по тайге, пока не нашёл то что искал: громадную круглую яму, глубиной в четыре роста йонгма.
У края той ямы росла большая пихта. Йонгм снял со спины сундук, размотал цепь, поставил сундук под дерево и уселся на нём отдыхать.
Долго йонгм сидел на своём сундуке. У меня даже пропал интерес ко всей этой истории и я хотел было улететь, но тут йонгм, наконец, достал изо рта громадный железный ключ, которым запирались замки на сундуке, продел этот ключ в последнее звено цепи, затем приставил ключ торчком к стволу пихты и второй рукой, кулаком, так хватил по ключу, что чуть не свалил дерево, а ключ и последнее звено цепи почти полностью ушли в древесину, и цепь, получилась, надёжно закреплена.
Йонгм бросил цепь в яму, и она оказалась такой длинной, что другой конец достигал дна ямы, и даже ещё осталась лишка.
Проделав всё это, йонгм открыл сундук и выпустил Вогамов, и приказал им лезть по цепи вниз, в яму, нарыть и набрать на дне ямы песку, с этим песком лезть по цепи вверх, потом идти к ручью и мыть песок в ручье, а намытое золото складывать в сундук.
И йонгм ещё наказал, что им нельзя останавливаться или отдыхать, или прекращать по каким-то другим причинам работу, до тех пор, пока они не наполнят сундук золотом доверху.
Вогамы не посмели ослушаться и принялись за работу: они лезли вниз по цепи на дно ямы. Там Вогамы рыли руками песок, так как, кроме рук, у них ничего не было, нарытый песок они складывали себе в рот, так как больше складывать песок им было не во что, и лезли вверх по цепи. Песок Вогамы мыли в глубоком ручье, неподалёку от ямы, потом выплёвывали золото в сундук, и снова спускались по цепи вниз, в яму.
Через несколько лет у меня завелись кое-какие делишки на Чичка-Юле, поэтому я вспомнил про Вогамов, и наведался к ним.
Они превратились в мерзких тварей, обросших длинной шерстью, страшных, с огромными не закрывающимися ртами, в которые теперь входило не менее чем по полпуда песка. Руки и ноги
14
у Вогамов превратились в цепкие когтистые лапы, а цепь, по которой они лазили вверх и вниз, была отполирована до яркого блеска. Заглянул я в сундук. И всё дно у сундука было покрыто жирным слоем золотого песка.
От ямы к ручью и от ручья к сундуку были выбиты глубокие тропы, а вокруг вся трава была поедена. Вогамы пожирали всё, что им встречалось: рыбу в ручье, червей, траву, мышей и лис, и всяких разных животных, которые сваливались к ним в яму. Поедали они и крупных зверей, даже охотников и медведей, но те попадали к ним в яму гораздо реже... Всё это я узнал по следам и костям (а в костях-то лучше меня в лесу вряд ли кто разбирается). Поживиться было нечем (даже кора и хвоя снизу у большой пихты была объедена), и я вскоре улетел...»
* * *
И наступило утро... Я проснулся и посмотрел на небо, и небо было чистым. Тогда я пошёл к озеру и обмыл лицо и руки (а вода в озере была тёплой как кровь). И когда, потревоженная мной, поверхность воды успокоилась и стала гладкой, и я смог увидеть своё отражение: из воды на меня глянул уродливо искажённый мой образ со звериными глазами. И я отшатнулся от воды и сказал следующие слова: «Не может это отражение быть моим образом, как не может моя человеческая душа жить в зверином теле. Озеро, наверно, заколдовано. Надо скорей уходить отсюда».
Не успело ещё солнце подняться над лесом, как я резво шёл прочь из этих мест. Я шёл день, ещё день и следующий день, и солнце светило мне утром в спину, а вечером в лицо, ибо путь мой лежал к матери всех рек - Оби, и в ту сторону несёт свою воду река Чулым... А путь мой был труден и горек: у меня всё время сильно болела голова.
К концу третьего дня я пришёл к карамо Чанза.
Чанз был моим другом и братом, и я любил его, а он любил меня.
Когда я вошёл в карамо Чанза, его там не было, я упал на его лежанку и забылся. Очнулся, когда услышал лай его собаки, сразу вскочил с лежанки, и грудь моя наполнилась радостью встречи. Чанз вошёл, и мы бросились друг другу в объятья, но скоро его глаза привыкли к темноте хижины, и он оттолкнул меня, и лицо его позеленело от злости. «Кто ты такой!?» - воскликнул он. «Чанз! Разве ты не узнаёшь меня!?» - изумился я... Но он с ужасом и отвращением разглядывал меня, как будто я фогонма.
Руки его напряглись и согнулись, готовые вцепиться мне в горло. «Я не узнаю?.. Я узнаю тебя!.. Ты злой дух озера Чертаны, который погубил дядю и брата моего... Уходи! Или я изрежу тебя на куски...»
15
И он выхватил из-за пояса свой нож.
Я услышал эти слова, и злоба чёрной смолой закипела в моей груди. Я повернулся к Чанзу спиной и сказал ему следующие слова: «Ты, который любил меня, как брата, а теперь не признал во мне человека. Ты, готовый изрезать на куски того, кто помнит тебя и просит помощи. Ты, в протянутую за милостью руку бросил обвинение, что я убийца своего отца и брата... Не хочу больше видеть и слышать тебя! Я ухожу совсем... Иди к ручью и набери глины, а когда увидишь, что я потоптался на пороге твоего дома и ушёл - сразу вымажи глиной порог своей хижины... И тогда, пока ты жив, моя нога не переступит порог твой».
Чанз повернулся и ушёл, а я достал из-за пояса свой нож, опустился на колени и снизу ударил ножом по лежанке, ещё хранившей тепло моего тела.
Нож пробил доски, вышел с верхней стороны, и зловеще засветилось в полумраке жало его.
Я бросил поверх ножа тряпку, повернулся и вышел вон из хижины. И в последний раз моя нога наступила на порог дома его.
Я ушёл, оставив дверь открытой.
...И я шёл и шёл, ничего не видя впереди и не оборачиваясь назад. Зачем мне смотреть вперёд? Что ждёт меня впереди? Ничего... А, зачем оглядываться назад? Чтобы увидеть, как Чанз замазывает глиной мои следы. Чтобы увидеть, как он вошёл в хижину, и, обхватив руками голову, с плачем бросился на лежанку... Зачем мне оглядываться назад? Чтобы увидеть, как умирает Чанз - тот, которого я любил, умирает, наткнувшись на мой нож...
Я шёл, ничего не видя перед собой, пока не наступила ночь (а у меня всё время сильно болела голова), и я упал на землю... Всю ночь я плакал и катался траве, и когда забрезжил рассвет, мне стало казаться, что схожу с ума.
Я захотел умереть.
Но у меня не было за поясом ножа, так как свой нож я оставил у Чанза. Тогда я поднялся с земли и стал ходить кругами, и искать какую-нибудь злую ядовитую траву, но место было сырое, и вокруг росли только осока, хвощ, да кукушкин цвет...
Вдруг я заметил в траве синие цветы. Я подошёл, рассмотрел и узнал эту траву - это был Синий Зверобой. Я вспомнил свойства этой травы и понял, что ненадолго получу облегчение, и, как зверь, ногтями и зубами (а ножа у меня не было), я стал рыть землю, выкопал корень и съел его.
Скоро я почувствовал облегчение, и мысли в моей голове пришли в порядок, и я сказал следующие слова: «Чтобы избавиться от боли в голове, я вижу два пути: это вырвать у себя глаза - но тогда я буду слеп... Или разбить свою голову о камень, но тогда я буду мёртв. Господи! Укажи мне третий путь...» И в это время встало над лесом солнце, и я понял, в какую
16
сторону мне надо идти. Я шёл день, ещё день и следующий день, и солнце светило мне утром в глаза, а вечером в спину, ибо мой путь лежал в ту сторону, откуда несёт свою воду река Чулым.
...И я пришёл к озеру.
Я не знал, найду ли здесь исцеление и избавлюсь от боли, но я знал, что мне был указан путь к озеру, и я пришёл.
Я пришёл и увидел, что полог мой натянут и ружьё лежит под пологом, котелок валяется на песке, а воде у берега мокнет шкура рыси. Я лёг под полог и попытался заснуть, но не смог, так как у меня сильно болела голова. Я лежал и смотрел из-под полога, как солнце медленно опускается в лес на той стороне озера.
В этот вечер закат был кроваво-красным, и вода в озере была чёрно-красного цвета, песок на берегу - алым, трава чёрной, а небо над озером - палевым.
Я взглянул на свои руки, и мне показалось, что они измазаны кровью - то была кровь Чанза, и я заплакал. Так я лежал под пологом, застывши, как труп, а слёзы текли по моим щекам.
... И когда солнце укололось о верхушки деревьев на другом берегу озера, вдруг что-то толкнуло меня в спину. Я сел и сказал следующие слова: «Кто-то бросил в мой котёл с похлёбкой траву - я съел и уснул. Я не видел того, кто это сделал, но зато я разглядел и запомнил ту траву... Теперь я знаю, как мне уснуть и избавиться от боли в голове!» Я вылез из-под полога, поднялся и пошёл к тому месту, где росла эта трава, сорвал её, положил себе в рот и стал жевать, и в ту же минуту руки мои и всё тело моё начали растворяться в воздухе, я упал и лишился чувств.
* * *
Наступило утро. Я проснулся, но не смог вспомнить, где летала моя душа, ибо сон мой был, как чёрная яма. И я не мог вспомнить, кто есть я, откуда пришёл, пока не обнаружил в своём сознании единственную ниточку через ту черноту моего сна, и я потянул за неё, и постепенно, цепь печальных событий воскресла в моей памяти.
Тогда я поднялся с земли и почувствовал, что колени мои не дрожат и ноги мои легко держат тело моё, так как на плечах нет больше тяжкого груза, и забота не капает с моего тела, и я понял, что у меня больше не болит голова. Я обрадовался и пошёл туда, где между деревьями блестело озеро.
Пришёл и увидел, что на песке возле воды сидит старик, и лицо его обращено к восходящему солнцу, но глаза закрыты. И я подумал, что старик молится. На вид он был необычайного роста и силы, и не было на нём никакой одежды. Только белые космы волос вольготно покрывали
17
наготу его тела и кольцами вились на песке. Длинный кривой меч лежал перед стариком на песке...
И когда тень моя упала на лицо старика, он открыл глаза...
И тогда я закричал и упал на колени.
На меня смотрели жёлтые злые глаза йонгма.
Крик мой убежал по воде, улетел к вершинам деревьев, спрятался в траву.
Наступила тишина. Склонив голову, я стоял на коленях и ждал смерти. Глаза мои были закрыты, ибо у меня не было сил смотреть в лицо йонгма.
Долго длилось молчание. Наконец йонгм сказал: «Ты правильно прочёл в моих глазах моё желание. Ещё никого мне так не хотелось убить, как тебя... - и он посмотрел в ту сторону, где в воде мокла шкура рыси, - Но ты, последний из Гамов, останешься жить. Исполнилось последнее предсказание, и я ухожу. Я выбрал тебя. Садись рядом и слушай мою историю, и запоминай...
За время моей жизни на этом месте умер старый и вырос новый лес... Осталось совсем мало деревьев из того, старого леса. Я родился двести семьдесят лет назад обычным человеком, и я хорошо помню, как ходил по тому, умершему лесу. Тот лес был моим домом, он кормил и одевал меня. Редко кто из охотников был сильней и удачливей меня в этом крае. Я мог и получал почти всё, чего бы пожелал. Потому что у меня были крепкие руки, быстрые ноги, зоркие глаза и чуткие уши.
Чтобы победить зверя, нужна сила и ловкость. Чтобы одолеть человека - достаточно знать его мысли и ещё знать несколько различных способов охоты на него, потому что часто бывает так, что каким-то одним способом человека очень трудно извести, зато, действуя немножко по-другому, с ним расправиться так же легко, как с безногим, безруким и безголовым червём.
Неуязвимых людей не бывает. Правда бывает, что у какого-то человека бывает трудно найти это слабое место... И не надо его искать. Сделай так, чтобы этот человек захотел совершить злой поступок, чтобы в мыслях своих даже уже совершил злодеяние это... И тебе будет легче справиться с ним. Но главное - не выдавай себя, или всё усложнится во много раз. И в этой практической магии мне, наверное, не было соперников, потому что всеми способами я владел хорошо: от честной и открытой борьбы до оговора и удара ножом в спину, и я всегда чувствовал, умел правильно выбрать, какой и когда способ расправы лучше.
Зачем мне нужно было иногда убивать своих соплеменников? Затем же, зачем и соболю. Только соболю нужен всего лишь клочок тайги, куда бы ни заходил другой соболь. Человек же существо капризное: то ему нужен клочок тайги, куда не заходит другой охотник, то, вдруг,
18
понадобится вся тайга, вместе с охотниками... То из-за бинокля, ружья, или женщины он перережет шестерым горло, то, вдруг, почему-то убьют его брата, и он, конечно, захочет убить того, кто убил брата его... И всё это он делает со страстью, если, конечно, в руках его достаточно силы.
У меня не было дурных наклонностей: меня не мучили ни жажда зависти, ни злоба памяти... А если и появлялась необходимость убить кого-то чужого, то я не видел в этом ничего плохого, ведь точно так же поступает и зверь из-за куска мяса, когда не может его получить иным способом. Я был всегда умерен в своих претензиях, и поэтому судьба хранила меня.
Но всё-таки и я не стал исключением, и в конце концов у меня появилось желание, которое меня погубило.
У Гмора была жена - кра-си-ва-я! У неё были яркие, как огонь, волосы... А у всех женщин в наших краях (это известно всем) волосы чёрные, как перья у ворон. И вот, из-за этой нелепой случайности, из-за цвета её волос, я попал в сети собственной прихоти.
Ради того, чтобы эта женщина стала моей - я готов был пойти на всё, но она была женой Гмора... А Гмор был сильней и важней меня, и, кроме того, Гмор был мне родным по крови, и, убив его, я бы совершил преступление против своего рода, а это страшный грех.
Кроме того, я понимал, что, даже, если я и убью Гмора, завладеть этой женщиной будет не менее хлопотно, чем и при живом Гморе, потому что она обладала сильной волей мужчины. В утешение страстного желанья мне оставалось кормить комаров, спрятавшись в болоте (лучшего места поблизости от её жилья не было), и оттуда наблюдать, как она ходит вокруг дома и чистит горшки.
Но это оказалось плохим лекарством и только ухудшало мою болезнь.*
Так я и сидел в болоте, пока не понял, к кому мне надо идти и что делать.
Жила в те времена в наших краях одна старуха. Никто не знал, откуда она пришла и сколько ей лет. Люди сторонились, а некоторые боялись её, потому что она занималась колдовством.
И ещё была эта старуха злопамятная и злая, а я пришёл к этой старухе и выложил ей всё. Старуха выслушала меня, и когда я попросил у неё помощи, усмехнулась и сказала: «Хорошо, я помогу тебе, потому что я давно собираюсь рассчитаться с Гмором».
И она стала рыться в одном из своих сундуков.
____________
* Причиной этой болезни является чёрно-зелёная желчь, которая вырабатывается печенью в результате любовных страданий. Эта желчь является незаменимым ингредиентом в некоторых эликсирах, применяемых в сибирской магии. По понятным причинам я пропускаю место в рукописи, с описанием добычи у человека такой желчи.
19
20
Долго рылась.
Наконец нашла всё, что искала
Собрала в свой мешок и ещё еды взяла, позвала своего кота и говорит мне: «Недалеко от того места, где живёт Гмор, есть озеро. Озеро то зовётся - Малое Чертаны. Сажай меня к себе на горбушку и неси туда».
И лезет мне на спину вместе с мешком и котом. Старуха маленькая, но тяжёлая.
Я ей говорю: «Кота зачем берёшь?» (кот у неё с короткой шерстью, светло-серый, а лапы, хвост, уши и морда - чёрные... Мерзкая тварь!)
«Не твоего ума дело, зачем беру!» - отвечает.
Залезла она со своим добром ко мне на загривок, и я пошёл. Иду и иду... День прошёл и ночь уже проходит, а я всё остановки не делаю, иду себе и иду.
Наконец старуха взмолилась: «Отпусти на землю... Дай отдохнуть! Всю душу вытряс, разбойник!» Думаю: «Надо отпустить, а то испустит дух раньше времени, и без неё ничего у меня не получится, да ещё обделает меня перед смертью - буду вонять... Пусть прогуляется». И стряхнул её с горбушки. А она катается по земле: ноги затекли. Ругается.
Отошёл я в сторону, лёг в траву и смотрю в небо. И вроде как затуманилось всё у меня перед глазами, и показалось: то ли куропатка прилетела и села на ветку над головой, то ли мать, откуда взялась, и тихонько мне кто-то шепчет: «Опомнись! Не иди дальше!» Потом всё пропало... Очнулся я, смотрю - солнце уже поднялось над лесом...
Задремал, выходит.
Пошёл, нашёл старуху. Она малиной лакомится. «Ишь, - думаю, - сладкоежка!» Подхватил её с котом и мешком, к себе на холку, и пошёл. «Вечером, - говорю, - придём!»
И пришли мы вечером к озеру... А закат был - всё кровью вымазал! Страшно даже...
Как пришли, так старуха сразу стала что-то искать в одном месте на берегу озера. Шарится по траве, по кустам, а найти не может... Тогда вернулась она к своему мешку, достаёт и показывает мне лоскуток кожи какого-то зверька, похоже, что ящерицы или лягушки, или кусок змеиного выползка, и говорит: «Глаза мои видят плохо. Поищи в том месте, где сейчас я ползала, такую траву, и чтобы листочки у неё были точно такого же рисунка, как на этой коже. Ищи хорошо! Эта трава больше нигде не растёт, как только в этом месте. Я принесла её с собой, когда пришла в вашу землю, и посадила её здесь...»
Стал я искать и скоро нашёл. Старуха посмотрела, понюхала то, что я ей принёс и говорит: «Она!» Потом взглянула на меня: «Уже темно стало. Ты пойди отсюда, вздремни где-нибудь до света, а как засветает, приходи и делай тут мне шалаш. Да справь добротно, чтобы меня и моего кота дождь не мочил».
21
Я ушёл и ночевал подальше от старухи и его кота, а утром вернулся, чтобы шалаш построить. Гляжу - старуха огонь развела и варево варит. Я шалаш сооружаю, а сам посматриваю, что старуха делает. Наконец, мерзавка, котёл с огня сняла, на песок поставила и стала мелко резать какую-то траву, что в лесу уже насобирала, и в котёл кидать. Присмотрелся я и узнал: та трава была Вороний Глаз. Колдунья бросила всю траву в котёл, крышкой закрыла, и стоять оставила, а сама куда-то вместе с котом подалась.
К полудню я работу закончил и прилёг тут же под кустами у воды в тени отдыхать, потому что солнце печёт, жара... Вскоре старуха со своим котом появилась, опять огонь развела. А я лежу и наблюдаю, что она дальше делать будет. Старуха принесла с собой веточки и, когда варево в котле закипело, подтащила котёл к воде и стала в котле с варевом веточки мочить и в озеро бросать. Вижу я - рыба к этим веточкам подплывает и издыхает сразу. И понял я, что в котле сильный яд и ещё что-то такое, что приманивает рыбу. Кот увидел, как рыба начала кверху брюхом плавать - завыл и заметался по берегу, а старая ведьма скинула с себя всю одежду и стала у меня перед глазами, бесстыжая, нагишом в воде плескаться и рожи мне корчить. Плюнул я и отвернулся.
Тогда старуха принялась собирать дохлую рыбу и выкидывать её из воды на берег... А кот эту рыбу на берегу в одну кучу стаскивать, потом бросил это занятие и стал рыбу пожирать, одну за другой. Наблюдаю я за ним и думаю: «Жри, тварь, отравленную рыбу! Сейчас ты околеешь, заморская образина». Кот нажрался рыбы и улёгся тут же на берегу, и за старухой наблюдает, глаза щурит, мурлычет, а яд его не берёт. Испугался я, но лежу, смотрю, что дальше будет. Старуха из воды вылезла, оделась и на угли костра рыбу разложила - жарить. Я удивился и подумал: «Неужели она будет есть отравленную рыбу?» И точно! Как только рыба изжарилась - она есть её стала. Потом глянула в мою сторону, выбрала самую большую рыбину и с ней ко мне ковыляет: «Хочу с тобой парень за шалашик рассчитаться... На ко, поешь тоже рыбки!» Я вскочил и драпанул от этой ведьмы, не разбирая дороги. Только кусты затрещали.
Вечером я решил проверить, живы ли ещё кот со старухой. Прихожу. Смотрю - опять огонь горит. Старуха опять варево готовит, а вокруг, везде рыбьи головы и кости на песке валяются. Всю рыбу уже сожрали.*
____________
* В современных книгах можно без труда найти следующее объяснение причины, почему не отравились старуха и кот: трава Вороний Глаз действительно ядовита, она содержит сапонин, который при попадании в кровь вызывает гемолиз (разрушение) эритроцитов. Однако, при приёме через рот - сапонин Вороньего Глаза отравления не вызывает, так как, вероятно, гидролизуется в кишечнике. Поэтому рыба, отравленная сапонином, может быть съедобна.
22
Подошёл к ней и спрашиваю: «Что, опять рыбам похлёбку варишь?..»
Старуха голову подняла, на меня своими змеиными глазами смотрит, хихикает: «Нет, парень... На этот раз Гмору кашку готовлю».
Усмехнулся я и сказал: «Подобраться к Гмору и отравить его не так просто, как глупых окуней».
Старуха перестала хихикать, взяла кота к себе на колени, гладит его и приговаривает: «Ужо, наступит день, и глаза других будут видеть то, что пожелаем мы, и уши других услышат то, что пожелаем мы... Сейчас ступай прочь! Придёшь рано утром со своей котомкой и котелком. Я буду тебя ждать».
И пришёл я в назначенный срок, на следующий день, на это место. Старуха уже собрала все свои пожитки в мешок и ждала меня. А в волосах у неё красивый гребень появился. Точно такой я видел у жены Гмора.
И она зачем-то попросила показать ей мой чай.
Я достал из котомки и отдал ей коробочку с чаем. Старуха отсыпала себе больше половины моего чая, а взамен насыпала чего-то другого и смешала. Забрал я коробочку назад и стал рассматривать, что она добавила в мой чай, но ничего не увидел.
Старуха усмехнулась и сказала: «Спрячь!» Я спрятал. И тогда она сказала мне следующие слова: «Разводи огонь и вари воду. К тебе скоро прейдет Гмор - тогда заваривай свой чай и пей его помаленьку. Будет тебя спрашивать - отвечай правду, но не всё. Захочет твоего чаю попить, скажи, чтобы свой котелок тоже на огонь поставил, что и его чаю попробовать не мешает...»
Старуха ушла, а я развёл огонь, зачерпнул в озере воды и поставил котёл на огонь. Вдруг тень упала на песок. Я поднял глаза и увидел Гмора.
И Гмор сказал: «Меня привели к тебе следы кошки. Эта кошка ночью украла у моей жены Гребень Красоты. Я накажу вора, и он умрёт злой смертью!»
Выслушал я и ответил Гмору: «Это была не кошка, а старуха с котом. Я их видел сегодня утром, видел их и вчера, когда делал себе шалаш».
Гмор посмотрел на меня внимательно и сказал: «Ты говоришь правду, но почему ты не ночевал в своём шалаше?»
«Потому что ночью меня здесь не было, а пришёл я к озеру только утром». Тут я увидел, что вода в котле закипела.
Я снял котелок с огня, поставил на песок и бросил в кипяток старухин чай, и запах чая вылетел из котла, стал терзать нюх и будить желание прикоснуться к напитку губами, наполнить им живот, согреть душу и разбудить в голове разные мысли. Гмор так и уставился в
23
мой котёл. А я налил себе чаю и не предложил Гмору, и Гмор спросил: «Почему ты не предложил мне чая?»
И я ответил Гмору: «Ты ведь не достал из котомки свой котёл и свой черепок для чая, ты ищешь вора, и у тебя, верно, нет времени сидеть со мной у огня».
Гмор пристально посмотрел на меня и сказал: «Я, пожалуй, останусь у твоего костра, потому что вор уже далеко не уйдёт».
И он достал из своей котомки только чашку для чая.
Я заметил это и сказал: «Доставай и свой котелок, и ставь на огонь. Я хочу попробовать твоего чая, даже, если, напившись своего чая, вздремну, так как ночь не спал, ты всё равно меня разбуди, когда сварится твой чай».
И я налил старухин чай в его чашку.
Этот чай оказался необычайно вкусным, и пока Гмор ставил котелок с водой на огонь, я уже наливал себе вторую чашку. И Гмор схватился за свой черепок, чтобы догонять меня.
После третьей чашки чая (Гмор допивал вторую) я почувствовал в себе необычайное воодушевление и в тот же момент увидел, как в воздухе растворяются мои руки... Чтобы не упасть в огонь лицом, я откинулся назад, но не почувствовал прикосновения земли.
Наверное, в тот миг моё тело превратилось в облако дыма от костра и улетело в небо...
Очнулся я от боли. У меня очень сильно болело лицо и хотелось пить... Попытался встать на ноги, но вокруг всё закружилось, и я упал. Тогда я подполз к воде, погляделся в воду и увидел, что моё лицо всё в крови.
Я упал в своё отражение и стал пить воду, пока не захлебнулся (а вода была тёплой, как кровь). Напившись, но истратив на это много силы, я кое-как выбрался на берег, упал на песок и долго лежал, пока мир не перестал кружиться вокруг меня. Потом, потихоньку поднялся и снова склонился к воде: я решил смыть с лица кровь и осмотреть раны.
До лица было больно дотронуться, я долго умывался, устал, снова лёг на песок и отдыхал. Наконец, я опять склонился к воде (а руки мои в этот раз не коснулись поверхности воды и не прогнали отражение), и я увидел себя...
Ужас сковал мою душу.
Из воды на меня смотрело лицо Гмора.
Я закричал и потерял сознание...
Когда я снова открыл глаза, то увидел, что возле меня сидит старуха и смачивает моё лицо каким-то душным отваром... Старуха увидела, что я открыл глаза, и усмехнулась: «Очнулся, голубчик!»
24
Я заскрипел от злости зубами и сказал: «Зачем ты, проклятая ведьма, отрезала мою голову и приставила вместо неё голову Гмора! За такое злодейство тебя следует изжарить живьём».
Старуха выслушала меня и сказала следующие слова: «Нет выгоды, переставлять голову с одного туловища на другое. Я бы не стала этого делать, даже если б умела... Когда вы оба уснули, я взяла нож и срезала с твоей головы всё, что было можно. Ты потерял много крови, поэтому у тебя сейчас кружится голова. Это пройдёт. Затем я стала срезать ножом с головы Гмора всё, что было нужно и прикладывать к твоей голове, пока ты не стал похож на Гмора. Я знаю секрет Волшебной Травы Йонгма и приготовила заживляло. Кожа Гмора уже приросла к тебе».
«Зачем ты это сделала!» - воскликнул я.
Старуха усмехнулась и ответила: «Ты забыл всё, о чём просил меня. Теперь ты выдашь себя за Гмора. Согласись, что для тебя это единственный способ получить у его жены лекарство, которое очистит твою кровь от чёрно-зелёной желчи».
Тогда я спросил старуху: «Что ты сделала с моим старым лицом?»
Старуха ответила: «Всё побросала в озеро. Твоё старое лицо было очень неприятным. Пусть его едят рыбы. Оно ведь даром никому не нужно».
Я больше ни о чём её не спрашивал, лежал и молчал, а старуха продолжала смачивать моё лицо каким-то душным отваром.
К вечеру боль и слабость отпустили меня, я захотел есть и попросил старуху об этом. Старуха принесла мне еду, я наелся и уснул, а утром проснулся и почувствовал, что в мои руки и ноги вернулась сила.
Я поднялся с песка, подошёл к воде и умылся, а когда разбежались волны, и вновь стала гладкой поверхность воды, я увидел себя. И на этот раз не страх, а удовольствие наполнило мою душу: красота Гмора перешла ко мне, и я понял, что теперь цель моя близка, и желание заполнило мою грудь.
Я кликнул старуху, чтобы объявить ей, что ухожу. И пока я собирался, старуха так и прыгала вокруг меня, как молодая коза, ела меня глазами и пускала слюни от удовольствия: «Иди, иди, соколик ясный... Да не забывай, что я тебя жду в нашем шалашике...»
Я усмехнулся на её глупые слова, закинул котомку за спину и пошёл.
Только, когда я уходил от озера, услышал стон за своей спиной. Я оглянулся и увидел привязанного к дереву человека... Всмотрелся, и у меня похолодело внутри: у него не было лица. Одни голые кости. Только в некоторых местах на костях висели почерневшие кусочки мяса. К привязанному тот час же подскочила старуха и из черепка дала попить какую-то жидкость. Человек успокоился, и его голова упала на грудь.
25
Я отвернулся и пошёл прочь.
Если охотник предвкушает хорошую добычу - быстро несут его ноги. К вечеру я уже пришёл в дом Гмора, и встретила меня та, ради которой я выпустил из своей груди столько вздохов, сколько комаров в летний день сидит под ёлкой.
Жена Гмора приняла меня как мужа, накормила и легла со мной. Тело её было горячим и сильным, губы и руки жадными, и делала она всё так умело, что демоны блаженства полностью овладели мной, и некогда мне было перевести дух ни разу за всю ночь. Только трещали доски лежанки, скрипел пол, а пыхтенье и стоны наши уносились в открытую дверь в тёмный лес... До тех пор демоны блаженства терзали мою плоть и душу, пока я совсем не обессилил в борьбе с ними и не лишился чувств.
Очнулся я от жгучей боли в низу живота.
С проклятьем и воем вскочил я с лежанки, и закружился по хижине. Сначала боль помрачила мой ум, но вскоре я понял где она гнездится и чего я лишился: моя плоть была укорочена по самый корень...
Я подскочил к Гморовой жене и, скрипя зубами, проговорил следующие слова: «Если ты сейчас же не возвратишь на место мою плоть, я разорву тебя на клочки».
Жена Гмора усмехнулась и ответила: «У тебя есть всего лишь одна возможность вернуть себе то, чего ты лишился. И я это сделаю, если ты покажешь мне, где мой муж».
«Будь я проклят, если не разорву тебя на клочки за твоё злодейство! Идём быстрей – может, ты увидишь своего мужа ещё живым!» - вскричал я, и заработали мои ноги.
Жена Гмора не отставала от меня до самого озера.
... И я привёл её к тому дереву, где был привязан человек без лица, но теперь его уже не было, только под деревом лежала куча человечьих костей. Я пнул ногой эти кости и злобно рассмеялся: «Ха, ха, ха! Пока мы с тобой укрощали демонов блаженства, от него остались лишь косточки. Смотри! Вот они!..»
Она упала на колени и стала целовать кости мужа.
Ждать можно было бесконечно.
Наконец, мне это надоело, и я сказал: «Хватит ползать на карачках под деревом. Давай! Возвращай мне мою плоть!» И я предъявил ей то место, где она должна быть...
Жена Гмора подняла голову, с ненавистью посмотрела на меня, усмехнулась и сказала: «Мне больше ничего не нужно от тебя. Я сделала всё. Когда вчера вечером ты появился, я сразу поняла, что ты с чьей-то помощью расправился с Гмором. Чтобы отомстить, я сделала вид, что не узнала тебя, и когда ты, наконец, уснул, сделала так, что твоё лицо, которое ты украл у моего мужа, теперь будет гнить и отваливаться от костей, а когда всё-таки заживёт, ты будешь ещё
26
страшней, чем было прежде. Сейчас яд уже проник глубоко в кожу, и ты не смоешь его водой, но тогда, утром, чтобы ты не почувствовал, что у тебя лицо намазано ядовитой мазью, я откусила и съела то, что должно быть у каждого мужчины, и чем ты сейчас так интересуешься... Ха, ха, ха! Ты потерял больше, чем украл».
Её слова поразили меня в самое сердце, даже предметы и вещи вокруг меня потеряли свои обычные цвета и стали только чёрными и белыми. «Я вытрясу из тебя свою плоть!» - вскричал я, схватил её за ноги и поднял над землёй.
Если бы мой ум не был в тот момент сильно помрачён злостью, я бы поступил более хитро, но тогда, схватив женщину за ноги, я просто со всей силы тряс её и смотрел: не выпадет ли что изо рта.
Я слишком долго и сильно тряс женщину, и поэтому она превратилась в громадную щуку.
Это я понял слишком поздно - когда руки мои уже сжимали рыбий хвост.
Устав и убедившись, что у меня уже больше ничего не получится, я положил рыбину на песок, чтобы успокоиться и обдумать ситуацию: что же мне делать дальше... Но тут как раз проклятый старухин кот появился и уже к моей щуке стал подбираться.
Вот-вот, мерзавец, в неё вцепится!
«Ну, - думаю, - пусть я не вытряс из неё того, что мне нужно, но и этой проклятой твари ни щука, ни моя плоть не достанется!»
Взял да и зашвырнул щуку в озеро.
Кот только облизнулся. Я и кота хотел отправить вслед за щукой, но он вовремя угадал моё желание и удрал... И я пошёл следом. В ту сторону, куда убежал кот, и пришёл к шалашу.
Возле шалаша горел огонь, и варилась еда в котле.
Я подошёл и заглянул в котёл, а когда поднял глаза, увидел, что передо мной стоит девушка необыкновенной красоты: кожа её была бела, как снег, блестящие чёрные глаза широко открыты, и волосы на голове яркие, как огонь.
Я невольно поднял руку, чтобы прогнать это видение, но девушка рассмеялась, и сразу много-много колокольчиков зазвенело в лесу за её спиной и на озере.
Смех этот прогнал печаль, оживил мою душу, я опустил руку и сказал: «Я ищу старуху и кота».
...И тут я увидел в волосах девушки Гребень Красоты, который раньше был у старухи.
Девушка подошла к огню (а походка её была так легка, словно она шла не по земле, наверно, поэтому я не почувствовал, когда она явилась передо мной), она сняла котёл с огня, поставила на песок и сказала следующие слова: «Поешь. Это укрепит твои силы. А старуху искать не торопись!»
27
28
Я сел и стал, есть, а она села напротив и стала смотреть на меня.
Насытившись, я встал и пошёл к воде, чтобы обмыть руки и лицо.
Сделав, я не ушёл от воды, а склонился и стал внимательно разглядывать своё отражение в воде, и увидел, что на моём лице появились синие пятна... И я понял, что жена Гмора сказала правду, и у меня от тоски сжалось сердце.
Когда я закончил умываться и любоваться на свою рожу, и повернулся спиной к озеру, то увидел, что девушка сбросила с себя всю одежду, и солнце запуталось в её волосах, потому что она оказалась гораздо красивей, чем я думал: глаза и губы её звали меня... Я подошёл и сбросил с себя одежду на песок, и она увидела всё.
Девушка опустилась на песок и громко заплакала.
Она плакала довольно долго, а я стоял, смотрел на неё и не знал, что делать. Наконец, она подняла голову, посмотрела на меня и сказала следующие слова: «Видит Бог! Женщины умеют мстить... Я была стара и некрасива, но пришёл ты, и в твоих глазах горел безумный огонь любви, и я захотела, чтобы этот огонь жёг меня. Поэтому я убила Гмора и взяла себе всё из его тела, и я испытала ужасные мучения, чтобы стать молодой. Поэтому я заставила кота украсть у жены Гмора Гребень Красоты, и сейчас мне нет равной. Я наделила красотой и тебя, украв для тебя у Гмора его лицо. И что я вижу? Не прошло и двух дней, а того, что необходимо для любви, у тебя нет... И на твоём красивом новом лице уже появились синие пятна! Возьми нож и перережь мне горло. Я не хочу дальше жить!»
* * *
Йонгм замолчал и закрыл глаза.
Наступила тишина, и ту тишину никто не смел, нарушить: ни ветер в лесу, ни вода в озере и ни одно живое существо. А я сидел, не шевелясь, и смотрел, как солнце, завершая свой дневной путь, коснулось верхушек сосен на том берегу озера. И тогда йонгм сказал: «Завтра, когда рассветёт, прейдёшь на это место. А теперь ступай прочь».
Я поднялся с песка и пошёл прочь, и боялся оступиться или упасть (а колени мои подгибались от страха), и я думал, что на каждом следующем шаге меня настигнет злая смерть... Уже лес скрыл от меня берег озера и старика с мёртвыми страшными глазами, а я всё шёл и шёл прочь.
Взошла яркая луна, она осветила каждую травинку под моими ногами, и тогда я упал на землю, и закрыл глаза, но я даже не помышлял о сне, ибо я не знал своего будущего и не знал, что мне делать...
29
«Если я ослушаюсь йонгма, то неминуемо наступит одержимость, и тогда налетят фогонмы и будут грызть мою душу...* А что будет, если утром я приду назад к озеру? Страшно подумать! Но какое зло мне выбрать из этих двух зол?» - спрашивал я небо.
Вдруг я услышал чей-то голос. Я открыл один глаз и увидел двух муравьёв, которые тащили большого жука и остановились возле моей ноги. Чтобы отвлечься от себя, я прислушался и услышал то, о чём говорили муравьи.
Молодой муравей говорил старому: «Человек улёгся на нашей дороге. Давай укусим его за ногу, и он уберёт ногу, и мы тогда сможем тащить дальше нашего жука».
Старый муравей подумал и ответил молодому муравью: «Когда мы его укусим, человек может сделать три вещи: может убрать ногу, как ты предполагаешь, может протянуть руку и убить нас, но он может не сделать ни того, ни другого, а лежать, как лежал. Один шанс из трёх, что у нас получится! Давай лучше положим нашего жука на землю и отдохнём, чтобы затем идти в обход. А пока мы с тобой отдыхаем, я расскажу тебе свою историю».
«Я согласен!» - сказал молодой муравей.
... И вот какую историю я услышал:
«В прежние, баснословные времена я был не муравьём, а был котом и служил у одной очень вредной старухи. Мы занимались тем, что причиняли людям всякие неприятности. Старуха делала это от скуки и ещё потому, что была злобной и хотела успеть побольше всем насолить, прежде чем помрёт, а я делал всё это из тщеславия и ещё потому, что служил старухе и должен был исполнять её капризы и приказания. Кроме того, делать неприятности тогда было выгодно. Люди боялись, или не хотели, отвечать злом на зло. И желая откупиться, несли нам всякие припасы.
__________
* Фогонмы едят не душу, а астральное тело охотника, которое следует за ним отдельно и оно беззащитно, в те минуты его жизни, когда его слабость не даёт подавить импульс ужаса. Охотник, боящийся ненависти другого, более могущественного существа, которое вошло с ним в контакт, и воображающий себя преследуемым, всегда становится добычей фогонмов, которые внедряются в астрал и охотника как угрызения совести, якобы не исполнившего приказ... Но, питаясь астральным веществом, фогонмы быстро разрастаются в омерзительные, леденящие кровь кошмары и человек бежит неизвестно от кого и куда, крича от ужаса, пока не падает замертво. И, печально, что самые последние минуты жизни его на земле не светлы, а страшны и мучительны.
30
Жил я прекрасно: был очень толстым и красивым котом, вкусно ел и, как правило, ничего не делал. Я считал себя очень умным, даже умнее тех людей, которые, желая нас задобрить или усовестить, приносили подаяния.
В одно прекрасное время гордость и спесь моя выросла до таких размеров, что я пожелал непременно стать человеком сказал об этом старухе. Старая ведьма хохотала до тех пор, пока не сделала под собой лужу. Тогда она обругала меня различными неприятными словами и полезла на печку сушиться. Однако, даже после этого, гордости у меня ничуть не убавилось, и я продолжал ждать подходящего случая, чтобы сделаться человеком.
Так я и жил: весь в мечтах и благах земных, пока в один прекрасный день не припёрся из леса к моей старухе охотник с конопатой и кривой рожей, и они о чём-то долго говорили. Вот тут-то и случилась беда. Старая ведьма влюбилась в этого молодца и пустилась с ним в опасную авантюру... А я по глупости и молодости своей, тоже стал соучастником их преступлений.
Своего она добилась - сделалась молодой и красивой, а вот предмет её любви пострадал и получил изъян. Этот изъян поверг мою хозяйку в такую глубокую печаль, что она лила слёзы целый день. Чтобы как-то утешить свою хозяйку, я безмозглый, всё это время, ласкался, мурлыкал и вертелся у неё перед глазами, и довертелся на свою погибель... Она поймала меня, стала всего меня щупать и приговаривать: «Жирный и ленивый, но всё цело, всё на месте...» Потом отпустила меня и говорит: «Помню, ты говорил мне, что хочешь сделаться человеком. Так вот... Ты дождался своего часа. Ступай и хорошенько поешь живого человечьего мяса. Ты знаешь, где это взять. А я тем временем приготовлю всё остальное для твоего перерождения».
Искать мне долго не пришлось.
Он лежал неподалёку: нажрался с горя мухоморов, одурел и впал в прострацию. Я укусил его - он не вздрогнул и не пошевелился... Но, когда я выдрал из его ноги второй кусок мяса и проглотил, он вдруг очнулся, схватил меня за хвост, поднял высоко над землёй и стал трясти.
Тряс и тряс он меня до тех пор, пока я не превратился в муравья и не упал в траву.
И тогда он сказал: «Ползи и трудом добывай, и потом поливай каждый кусок свой, а те два куска плоти моей, что ты украл, делают тебя моим кровным братом теперь, и убившему тебя я буду мстить, как убийце брата моего»».
А я лежал и услышал всё, что рассказал муравей, и я очень удивился его истории, и сказал себе следующие слова: «Если бы муравьи укусили меня за ногу, я бы обязательно протянул руку и убил их... И в этом случае я бы убил брата йонгма!»
А, сказав это, я понял, что жизнь моя не в моих руках, и я не волен сам, куда-то идти и что-то делать.
31
Утром, ещё не рассвело, когда я поднялся, и ноги мои, помимо воли моей, понесли меня назад к озеру...
Йонгм сидел, и глаза его были закрыты. Я подошёл и упал перед ним на землю.*
Долго йонгм молчал и глядел, прежде чем заговорить снова: «Она захотела сохранить свою молодость и красоту... После того, как случилось то, о чём ты уже знаешь, на следующий день, утром, я пришёл сюда, к озеру, и она встретила меня спокойно, а в глазах её был лёд. Она усмехнулась мне в лицо и сказала: «Иди туда, где раньше был мой дом. Возьмёшь там только два больших сундука. Всё, что будет лежать внутри - вытряхни и сожги. Пустые сундуки принеси сюда, да не забудь взять от них ключи». Мне было всё равно, чем теперь заниматься.
Я собрался и отправился в путь. Через три дня, утром, я пришёл в старухину избушку, открыл дверь и увидел эти проклятые сундуки.
Содержимое сундуков я вытряхнул на пол посреди избушки и уже собирался всё запалить, но подумал: «Зачем мне торопиться куда-то? Ведь пожар моих желаний угас безвозвратно... Поваляюсь, денёк-другой в старухиной избушке, а потом пойду обратно».
Я лёг и стал смотреть на старухино барахло, долго смотрел, пока не подумал: «А может порыться мне в этом хламе, и я найду в нём что-нибудь занятное для себя?» Стал я искать и нашёл какую-то книгу, открыл её и стал читать... Семь раз приходило на небо солнце, а я всё читал.
_______________
* Йонгма - это не религия и не философия. Это магическое воплощение несчастливого и трагичного положения в мире каждого посвященного человека: во многих знаниях - многие печали... В отличие от чёрной и белой магий, где искусство воздействия динамизированной воли на эволюцию духов и подвластных им живых сил природы, йонгма не занимается материализацией экскрементов человеческой психики, в которых добро существует лишь вместе со злом.... Но означает ли это, что на земле и на небе добро не может существовать без того грубого, трагичного, страшного, что копит и бережёт человечество в своей памяти? Значит ли это, что каждый родившийся на земле, чтобы познать добро, должен сначала испытать боль, голод, страх... Из-за того, что весь окружающий нас мир никогда не был кем-то подарен нашим органам чувств. Он был завоёван нашим желанием... А сам жизненный ритм психики, точнее, те, основные движения человеческой судьбы, её удивительные превращения - всегда тесно связаны с магией, с её тремя неизбежными привязанностями, с тремя женскими образами: МАТЬ - ЛЮБОВЬ - СМЕРТЬ. Эта формула имеет демонический смысл. Как боль слезами - она пропитана ложью.
32
Оживали и становились понятными мне свойства вещей, которые я вытряхнул из сундуков, и становились мне понятны законы, по которым я буду жить дальше.
И наступил вечер, когда я положил в меньший сундук свою котомку (а в котомку я спрятал Книгу), а малый сундук я положил в большой, и большой сундук поставил себе на голову, и взял в рот ключи от сундуков, пустился в обратный путь. У края леса я обернулся и посмотрел назад, туда, где летели в чёрное небо искры, трещали и шипели в огне трухлявые брёвна хижины старой колдуньи.
Тёмной ночью я шёл напролом по тайге с сундуками на голове, и всё живое убегало и уползало с дороги моей, и земля гудела от шагов моих... А когда пот совсем застилал глаза, я снимал с головы свою ношу, ставил на землю, садился на сундуки и смотрел в небо, а прохладный ночной ветерок осушал моё чело... И, если, ты ночью тоже смотришь в небо - страшись услышать шепот звёзд и увидеть след Ангела Смерти - вдруг он уже спешит к тебе исполнять приговор тех, кто ночью глядит в небо из своих могил, и чьи молитвы живут среди звёздной пыли.
В ту ночь я уже не боялся смотреть в небо, потому что знал волшебные свойства сундуков, на которых сижу, и если бы в ту ночь, на небе произошло что-либо для меня неприятное, я бы в миг очутился в сундуках.
Вечером следующего дня я появился перед чёрными очами своей повелительницы и поставил сундуки у её ног. Она велела достать из большого сундука малый (а я уже заранее вынул из малого сундука свою котомку). Когда я это сделал - села в малый сундук и сказала: «Замкни малый сундук и поставь в большой, потом замкни большой сундук и всё это опусти на дно озера. Ключи береги! Пройдёт сорок лун - достанешь сундуки и откроешь. Если я буду спать - не буди. Проснусь сама. Запомни! Я сотворила заклинание йонгма... Если меня ослушаешься - берегись! У тебя начнёт расти белая борода. Её не отрежешь и не отрубишь, а когда эта борода достигнет земли - тебя настигнет злая смерть». И, сказав это, она захлопнула крышку сундука, а я сделал всё, как она приказала, и опустил сундуки на дно озера.
Много лет назад, когда я впервые открыл Книгу Снов - были прокляты мои глаза увидевшие магические символы и слова, и руки мои, посмевшие коснуться её священных страниц. Тогда свершилась моя судьба. Книга начала рассказывать мне моё будущее. Открыв её последние страницы, я ещё тогда мог прочитать сегодняшний день, но не осмелился сделать этого. А то, о чем я успел прочесть в Книге, уже начало свершаться. Уже спала на дне озера женщина с яркими, как огонь волосами, а мой путь лежал вслед за уходящим солнцем туда, где очарованно несёт свои воды самая таинственная и загадочная река на Земле - река Парабель... И мне было предназначено увидеть, как из Васюганских болот встают кимврийские тени, чтобы покрыть
33
реку Парабель своим тёмным покрывалом, когда красный лев внутри чёрного дракона, пожирающего свой хвост, вытек из живота на чёрное стекло реки... Кровавый Бог - Красный Лев - Пожиратель Настоящего, делающий нас всех стариками, больными и уродами, идиотами и убийцами, ворами и клятвопреступниками... Бог, которому приносятся неисчислимые жертвы, Бог, существующий вне времени, прообраз самой Природы, прообраз самого Времени, надзирающего всех живущих... Тот, ради которого люди убивают собственных детей, жертвуют молодостью и здоровьем, жёнами и имуществом - преследуя всего лишь единственную блажь: выпросить какую-либо сиюминутную милость, либо отвратить какое-нибудь из тех ужасных несчастий, которые в изобилии имеются в запасе у Природы и Времени... И эта ничтожная отсрочка в расчётах с Богом им представляется стоящей того, чтобы заплатить за неё высокую цену самых невыносимых страданий, которые Красный Лев очень ценит, поскольку они были изначально похожи на время... Ибо единственной реальностью являются их жертвы Богу, происходящие на Земле.
Но, когда родилась сороковая луна, я возвратился назад, к озеру. И всё было по-прежнему. Только сгнило и упало дерево, к которому был когда-то привязан Гмор, да земля в том месте взялась красной глиной, и ничто не росло на той глине. Я проверил вокруг, но никого не обнаружил, и это меня насторожило...
Поэтому я не стал тревожить свою повелительницу днём и дождался ночи. А ночью я дождался, когда вышла на небо луна и осветила всё. Тогда я залез в озеро, вытащил сундуки и открыл... Она не спала, сразу же вышла и была красивее, чем прежде. В своих скитаниях я ни разу не встретил женщины подобной этой... Она оказалась прекрасней луны, и луна, проиграв это маленькое соревнование, поспешно бежала с небосвода, уступив место солнцу. Её красота возродила зависть и горечь в моей душе, но она была весела и ласкова, всё утро играла со мной и смеялась, как ребёнок. Печаль моя развеялась, и я был счастлив.
Когда солнце поднялось довольно высоко, я прилёг погреться на песке, а она стала танцевать. Закончив свой танец, она подошла и поцеловала меня в губы.
Вечером я проснулся и увидел, что она сидит возле меня на песке. Заметив, что я открыл глаза, она встала и пошла к своим сундукам, но прежде, чем залезла в сундук, сказала: «Поймай и убей щуку. Она стучит своим хвостом по крышке сундука и мешает мне спать».
Замкнув сундуки и опустив их на дно озера, я сразу пошёл и осмотрел кусты вокруг того места, где спал, и нашёл мужчину. Печаль камнем навалилась на моё сердце. Я отвёл мужчину туда, где когда-то умирал Гмор, положил его на красную глину, выхватил из-за пояса меч и отсёк ему голову. Толчками хлынула кровь и смешалась с красной глиной. Глина почему-то в
34
том месте вспучилась от крови, стала кипеть и дымиться, пока всё не спеклось, и не образовался чёрный камень.
Я попробовал камень мечом, и он оказался куском железа.
Из этого куска железа я выковал первое звено цепи...
* * *
Когда родилась новая луна, я снова пришёл к озеру, чтобы достать со дна сундуки с женщиной, я было, полез в воду, но тут вспомнил её слова: «Поймай и убей щуку. Она стучит своим хвостом по крышке сундука и мешает мне спать». И мне захотелось исполнить желание женщины... Но прошёл день, и прошла ночь: я испробовал все способы, которые знал, но так и не смог поймать щуку. Тогда я полез в озеро, достал сундуки и открыл их... Она не спала, сразу вышла и была ещё красивее, чем прежде. И её красота родила горечь и зависть в душе моей, но женщина прогнала печаль и подарила ласку. От её поцелуя я сразу уснул, так как всю ночь не спал, а ловил щуку.
Вечером я проснулся и увидел, что она сидит возле меня на песке. Заметив, что я открыл глаза, она встала и пошла к своим сундукам, но прежде, чем закрыть крышку, спросила: «Почему ты не выполнил моего желания и не поймал щуку?» Я ответил, что ловил ночь и день, испробовал все способы, какие знал, но поймать эту щуку мне так и не удалось.
И женщина посмотрела на меня, усмехнулась и сказала: «Эта щука давно откусила от твоей снасти наживку вместе с крючком, поэтому ты и не можешь её поймать... Найди хотя бы одну кость Гмора и вырежи из неё свирель. Кто будет играть на той свирели - тому и будет служить щука». Потом, сладко зевнув, женщина закрыла крышку сундука.
Когда я замкнул сундуки и опустил их на дно озера, я осмотрел кусты вокруг того места, где спал, и обнаружил спрятавшегося в кустах мужчину... Печаль камнем навалилась на моё сердце. Я отвёл мужчину на то место, где когда-то умирал Гмор, и отрубил ему голову... Так же как и в прошлый раз, смешавшись с кровью, вспучилась, стала кипеть и дымиться глина, пока не спеклась и не преобразовалась в чёрный камень. Я попробовал тот камень мечом, и он оказался куском железа. Из этого куска железа я выковал второе звено цепи и присоединил к первому...
Я нашёл кости Гмора и из подходящей кости вырезал свирель. Теперь щука служила мне и надёжно стерегла женщину на дне озера, но как только женщина выходила из сундуков - добавлялось ещё одно звено в моей цепи... И каждый раз, когда я присоединял новое звено к этой цепи, я давал себе обещание не приходить больше к озеру и не доставать со дна сундуки.
35
Но каждый раз, когда рождалась новая луна, я шёл к озеру, чтобы увидеть её... Во имя чего я сгубил свою душу! Во имя зла?
- Что же такое зло? - вопрошал я себя
- Зло есть несвобода, - сам же себе отвечал.
- Но почему тогда, перестав быть человеком, я по-прежнему в заколдованном круге?
- Потому что ты был человеком и несёшь в себе человеческое проклятье.
- Что же такое человек:
- Человек - это Ничто.
- Почему Человек Ничто?
- Потому что, будучи человеком, он пережил в своей душе смерть Господа Бога...
- Это невозможно.
- Зато для тебя возможно пережить собственную смерть и нести в себе проклятье своего нового воплощения.
- Кто же я?
- Ничто...
Так продолжалось и повторялось бесконечно, пока я не присоединил последнее звено к моей цепи.*
Потом наступил день и к озеру пришли старик и юноша.
То были: твой отец и твой брат.
* * *
Наступило утро, и ноги снова привели меня к озеру. Йонгм сидел на песке, и глаза его были закрыты. Перед ним лежал меч, а в стороне стоял сундук, оббитый свинцовыми пластинами с зелёными медными гвоздями.
Я подошёл и упал на землю.
Долго йонгм молчал, прежде чем заговорить. Наконец он страшно взглянул на меня и сказал: «Я расправился с твоим отцом и твоим братом. Положил их в большой сундук, обмотал цепью, а малый сундук (в котором сидела женщина) я опустил на дно озера... И не вложил, как это делал всегда, малый сундук в большой.
______________
* Цепь Любви состоит из ста восьми звеньев. Сто восемь – очень важное магическое число в сибирской магии.
36
37
А сам взял большой сундук с Вогамами - это то, что после расправы осталось от твоего отца и твоего брата, взял и цепь, и ушёл на реку Чичка-Юл, и заставил Вогамов рыть там золото и складывать золото в сундук.
Там есть большая круглая яма для добычи золота.
Я сделал это, повернулся и ушёл и много лет не приходил ни к озеру, ни на Чичка-Юл. Но судьбе было угодно, чтобы через много лет я снова вернулся в эти места, и была тому причина... У меня стала расти белая борода. Сначала я этому очень удивился, но когда борода достигла такой длины, что приходилось затыкать её себе за пояс, я решил немного укоротить её. Я положил свою бороду на камень и взмахнул мечом. Меч рассёк камень на два куска, но моя борода осталась такой же длинной, какой и была. И тогда я вспомнил слова женщины: «Я сотворила заклинание... Если меня ослушаешься - берегись! У тебя начнёт расти белая борода. Её не отрежешь и не отрубишь. Как только борода вырастет до земли - тебе конец».
И я понял, что жить мне осталось совсем мало, я собрался и пошёл на Чичка-Юл.
Пришёл и увидел, что умерло дерево, которое держало цепь.
Ключ, вбитый в дерево моей рукой, вывалился из ствола, и цепь упала на дно ямы, и Вогамы не могли больше вылазить из ямы и мыть в ручье золото, и их кости белели на дне ямы...
Тогда я заглянул в сундук, и он оказался почти полным золотого песка. И я подумал: «Если я отнесу сундук к озеру и отдам золото женщине, то, может быть, она простит меня и разрушит своё заклинание».
Я закрыл крышку, обмотал сундук цепью и поставил сундук себе на голову.
Золото Вогамов оказалось таким тяжёлым, что ноги мои провалились по колено в землю, а лес закружился перед глазами, и затрещали кости мои... Но я сжал зубы от боли и пошёл по земле, проваливаясь, как по снегу.
К озеру я пришёл на восьмой день, снял с головы сундук, поставил на песок и повалился следом. Тяжело было Золото Вогамов, но я снял эту ношу со своей головы и поставил на песок.
Вторую ношу, ещё тяжелее, чем Золото Вогамов, я должен был теперь снять со своего сердца: достать со дна озера второй сундук, открыть его и узнать свою судьбу.
...И наступило время, когда я достал со дна озера малый сундук (а моя борода уже достигала земли). Тянуть больше было нельзя, и я открыл сундук... Из сундука выскочила рысь и убежала в лес, и я понял, что женщины больше нет, и уже некому разрушить заклинание.
Я стал готовиться к смерти.
Большой сундук с золотом я опустил на дно озера, а малый сундук - вот он (йонгм показал взглядом).
38
Сундук этот не пустой. В нём ты найдёшь Гморову Свирель, Гребень Красоты и Книгу Снов.
Если ты будешь играть на Свирели, то щука принесёт тебе столько золота, сколько ты пожелаешь.
Если ты отдашь Гребень какой-нибудь женщине - она станет самой красивой.
Но не торопись открывать Книгу. То, что ты прочитаешь в Книге - начинает немедленно сбываться... И не возможно будет избежать тех несчастий, которые тебе посулит Книга. Лучше утешай себя надеждой: ты не читал и не знаешь того, что написано в Книге. У каждого есть свой предел знанию и терпению... Поэтому я не посмел читать Книгу дальше определённого места. Ты, может быть, прочитаешь дальше... Но берегись! Прошлое не существует. Изменить будущее нельзя.
Теперь я рассказал всё.
Если хочешь жить - возьми меч и изруби меня на куски. Всё сложи в шкуру рыси, отнеси и положи в яму. Яму найдёшь там. - И он показал глазами, где нужно искать. - Ночью закопай и не ставь на том месте никаких знаков. Меч брось на месте убийства - он не твой, а ты иди и забери свой нож, там, где его оставил... Из сундука возьми себе Свирель Гребень и Книгу, но чтобы сундук не был пустым - положи в него своего друга, у которого ты забыл свой нож. Ключ от сундука положи себе в рот. - И йонгм усмехнулся. - Теперь вставай и бери в руки меч!
Я жду четыре вздоха...
Если не успеешь - горе тебе!» - Сказал йонгм и закрыл глаза.
Тогда я взял в руки меч и изрубил его на куски. Части его тела я сложил горой на шкуру рыси и удивился: «Как такую большую гору костей и мяса можно сложить в такую маленькую шкуру рыси?» Меч я бросил тут же, в лужу крови (а кровь йонгма почему-то не уходила в песок)... И тут я увидел как кровь йонгма побежала, как ртуть, к кровавой куче, а из-под кучи вылезла шкура рыси и стала пить эту кровь и прямо на глазах разрастаться, пока не выросла до таких размеров, что в неё смогли уместиться все куски тела йонгма. Я снова всё сложил и связал в узел своим ремнём.
В знак своей победы я взял себе белую бороду йонгма и обмотал её вокруг пояса вместо ремня.
Сделав всё, я поднял с земли свой страшный узел и пошёл туда, куда мне было указано. Скоро я нашёл свежевырытую яму, и яма та была вырыта в красной, как кровь, глине (а это было место смерти Гмора).
Ночью я опустил в яму узел, зарыл могилу и не поставил знаков, и когда я это сделал - луна опустилась в лес, и стало совсем темно.
39
Мои глаза рыси видели в темноте лучше человечьих, и я смог бы найти дорогу назад к озеру, но я не захотел идти назад, я пошёл в лес, и шёл, пока не устал и захотел спать, тогда я упал на траву и уснул.
Утром проснулся, и мысли мои были чисты. Я увидел белый туман над зелёной травой (а трава была мокрой от ночного пота), а над туманом - небо синее и высокое, и увидел над головой, как вершина пихты тонет в этом небе, и я понял, что душа моя возвратилась сейчас оттуда, чтобы открыть глаза мои, и чтобы я снова увидел свет.
Я поднялся с земли, увидел свою дорогу и пошёл... Когда проходил мимо того места, где ночью закопал изрубленное на куски тело йонгма, увидел, что из земли выделяется жёлтый дым. Я отвернулся: это был плохой знак, и я дал себе зарок - никогда не приходить на могилу йонгма...
Я пошёл быстрее и скоро снова очутился на берегу озера. На том месте, куда вчера в лужу крови я бросил меч - лежал ключ, а песок вокруг стал чёрным. Я понял, что это плохой знак, и дал себе обещание никогда не приходить сюда... Потом я увидел сундук, оббитый свинцовыми пластинами с медными гвоздями.
Я поднял с чёрного песка ключ, пошёл и открыл сундук. На дне сундука лежали: Гребень, Свирель и Книга. Я протянул руку, взял Свирель, стал играть на ней - и к берегу приплыла громадная чёрная щука. Щука открыла свою пасть, и там засверкало золото. Я посмотрел на золото и махнул щуке рукой, чтобы она уплыла прочь, и она ушла в черную глубокую воду.
Потом я вспомнил своё обещание - никогда не приходить на это место, и мне захотелось уйти отсюда.
Я собрался, поставил сундук себе на голову и пошёл вдоль берега озера. Иду и вижу - полог чей-то натянут... Я подошёл, снял с головы сундук, поставил на песок и заглянул под полог. Гляжу - моё ружьё лежит под пологом. Пригляделся - и полог мой, и котелок мой на песке валяется...
И я вспомнил, что у меня всё есть. И нет у меня ножа.
Я не дотронулся ни до одной из своих вещей, а взял с песка сундук, поставил себе на голову и пошёл... Я шёл весь день и следующий день, и солнце светило мне утром в спину, а вечером в лицо, потому что мой путь лежал в ту сторону, куда несёт свою воду река Чулым (а путь мой был труден, так как на голове я нёс тяжёлый, оббитый свинцовыми пластинами, сундук). Но сундук мне был нужен, ибо я помнил слова йонгма: «...а чтобы сундук не был пустым - положи туда своего друга, у которого ты забыл свой нож».
К концу третьего дня я увидел хижину Чанза, и на крыше его дома сидел ворон. Я подошёл и поставил сундук на землю возле самой двери, и хотел, было войти, но в тот момент из хижины
40
на меня прыгнула собака Чанза. Я отшатнулся, и собака промахнулась, и зубы её впились в моё плечо, а не в горло. Я задушил её, бросил тут же, на землю, споткнулся на пороге хижины, но вошёл... Собака не покинула своего хозяина, поэтому тело его не растащили звери. Тело Чанза лежало передо мной. Но где сейчас находится его душа?
Может быть с теми, которые утверждают, что со смертью всякого живого существа прекращается какое бы то ни было его дальнейшее существование? Или, может быть, с теми, которые утверждают, что душа после смерти продолжает жить?
Мы несём в себе начало. Именно то назначение, которое заложено в каждом из нас от рождения. Сгинуть совсем? Оставить в мире свою бессмертную душу? Уйти и явиться вновь, в другом обличье?
Я встал перед ним на колени, протянул руку под лежанку и нащупал рукоять своего ножа. Я потянул, но нож не шёл за рукой. Тогда я резко и сильно дёрнул - выдернул нож... И пошевелилось тело Чанза (а на трупе уже ползали белые черви толщиной в палец, и они зашевелились быстрее, потревоженные). Я взял на руки тело Чанза и вышел с ним из хижины (я уже не мог больше находиться в ядовитом воздухе этого жилища). И положил тело Чанза на траву рядом с сундуком, открыл сундук, вынул из него все вещи, какие там были, положил в сундук тело Чанза и закрыл крышку.
Но, закрыв крышку сундука, я так и остался стоять перед ним на коленях, и задумался, словно собравшийся в дальнюю дорогу охотник, у которого засела мысль в голове, что он забыл одну какую-то очень важную для себя вещь, а уже все углы в доме пусты, взять больше нечего, разве что дверь от жилища...
И я посмотрел на вещи, которые лежали на земле возле сундука, выбрал и взял ключ, вставил ключ в скважину замка на сундуке и повернул... Волосы зашевелились на моей голове от ужаса. Свершилось мерзкое, противное естеству... Труп в сундуке ожил, начал выть, колотиться о крышку сундука и проклинать имя моё.
Я хотел, было вскочить и убежать прочь, но что-то силой удержало меня у сундука. Холодный пот покатился по моему лицу, застучали зубы мои. Я зарычал, дёрнулся прочь, и сундук пополз за мной...
Тогда я сел на землю и, как слепой, стал ощупывать себя руками, и скоро понял причину своей несвободы: несколько волосков белой бороды йонгма, служившей мне поясом, защемились крышкой сундука. Я схватил нож, но не смог перерезать этих нескольких волосков... Труп в сундуке ужасно выл, колотился головой в крышку и проклинал имя моё... Мне уже казалось, что, сейчас, от этих его ударов, гулко отдававших в моей голове, сундук развалится, оборотень вырвется на свободу и разорвёт меня на куски.
41
Я дико заревел и на карачках пустился прочь, и сундук колотил меня сзади и сбоку.
Несколько часов, не останавливаясь, на четвереньках, я бежал от сундука, пока силы не оставили меня и я не потерял сознание.
А когда очнулся - увидел, что нахожусь снова возле жилища Чанза, и вспомнил, что сундук всё время тянул меня в одну сторону, поэтому я сделал круг по тайге и приполз на прежнее место.
Дикий страх, который овладел мной сначала, уже прошёл, но самообладание ещё полностью не вернулось ко мне: тело моё дрожало, а зубы стучали. Я покосился на сундук и прислушался: оборотень урчал и грыз стенку сундука.
И я понял, что час расплаты близится. Отчаяние охватило меня, и я сказал следующие слова: «У меня есть только три пути... Первый путь - продолжать ползать на четвереньках и таскать за собой сундук, пока он не развалится, и тогда оборотень выйдет из сундука. Второй путь - взять ключ, открыть сундук и освободиться, но тогда оборотень выйдет из сундука... Но есть и третий путь: мой нож не режет нескольких волосков белой бороды йонгма, но он перережет моё горло...» И, сказав эти слова, я пополз к тому месту, где бросил свой нож и другие вещи (а сундук пополз за мной).
Я нашёл нож, поднял его с земли, нацелил и уже хотел сделать то, что задумал, но тут мой взгляд упал на Книгу. Я опустил руку с ножом и сказал следующие слова: «У меня есть только один выход и одно желание, но, интересно, что сказано об этом в Книге... Изменить или не сделать, что там написано, нельзя. Если там сказано: «Возьми нож и перережь себе горло», - так я и сделаю».
И я открыл Книгу.
Сибирская магия, гл.1
Художник Е. И. Корягин, пять рисунков.