Боль. Kont Сергей Скрипаль

БОЛЬ.
Унылый пейзаж военного аэродрома под Одессой. Насквозь прожжённая солнцем взлётная полоса дрожала знойным маревом, редкие порывы ветра взметывали тонкую пыль. Серая картина была под стать настроению. Наш полк ждал отправки в Афганистан. Неподалёку от места ожидания сиротливо жались к бетонному забору три тоненьких берёзки. В поисках тени я подошёл к ним и сел на тёплую землю. Под деревцем я увидел кем -–то срезанный и брошенный кусочек берёзовой коры. Покрутил его в руке и, сейчас уже не помню как, он оказался у меня в кармане. Скорее всего, услышав рёв заходящего на посадку ИЛ – 76, сунул в гимнастёрку и забыл. Потом уже в самолёте ощутил его царапанье сквозь ткань. Но выбросить было некуда. Благо берёста была тоненькой, сунул её в комсомольский билет и вновь забыл о ней…
… Прилетели мы как – то на вертолётах в район Пандшера – забрать раненых и убитых в бою. Но взлететь сразу не смогли. Очень плотным был огонь. Сидели в небольшой пещерке и хмуро слушали звуки затихающего боя. Чумазые от пота, грязи и пороховой гари лица, кровь на бинтах и одежде, стоны и всхлипы раненых. Тоскливое ожидание. Здоровенный сержант, раненый в ногу, сидел на камне и штык – ножом выковыривал из – под ногтей кровавую грязь. Рукопашный бой пришлось выдержать ребятам. Сержант попросил у меня сигарету. Я сунул руку во внутренний карман, но вместо пачки «Астры» пальцы ткнулись в обложку комсомольского билета. Я вытащил его, и он открылся там, где лежала берёста.
- Мужики, берёза! – просипел сержант.
Раненые потянулись к моим рукам, чтобы ощутить дыхание Родины.
Комсомольский билет давно забыт. А вот тот кусочек берёзовой коры забыть не могу. Жаль, что он не сохранился. Сгорел в пожаре. Потеряв его, я потерял частицу души.
Мне не хватает отца, который рассказывал о том, как он с мамой и старшим братом в февральскую стужу бродили по полю, где недавно закончилось сражение с немцами. Они шли, спотыкаясь о мёрзлые комья земли, переворачивали убитых, боясь увидеть среди них родное лицо. Им было известно, что мой дед служил именно в этом полку, который дрался здесь, рядом с родной деревней папы. Но они не знали, что дед погиб в январе сорок второго.
Папа всегда говорил, что в отпуск нужно будет поехать на Родину. Жаль, что это было всего один раз.
Я был на том поле!..
В Германии никак не мог понять, чего же мне не хватает. Всё есть, всё чисто и красиво. Даже берёзы есть, но не такие. То ли чересчур уж ухоженные. Может, не хватало тогда нашего родного некоторого неуюта. Потом я понял, что это была тоска по Родине. Потому что, как только оказался на перроне Брестского вокзала, такого же шумного и нечистого, как и тысячи других вокзалов в СССР, что – то в душе отпустило, потеплело.
Так что же такое Родина?
Для многих из нас это понятие размылось, как только канул в Лету Советский Союз. Оказалось, что мы стали некими космополитами, покинув свою Родину на территории бывших республик.
Я часто вижу во сне казахский степной край, небольшой промышленный город Темиртау рядом с Карагандой, где родился и жил до середины семидесятых. По ряду причин переехали с родителями в Невинномысск. Этот город тоже начал приходить во снах, когда надолго покидал его.
Не хочу СССР! Ненавижу прежний режим! Но, плохо мне. Плохо! Сердце болит, когда друзья детства уезжают из России.
Когда умнейшие учёные – ядерщики уходят в торговлю и продают овощи, взвешивая нехитрый свой товар до грамма и рассчитываясь до копейки. Потому что привыкли работать с точностью до атома.
Дурно мне, когда я встречаю свою бывшую учительницу, совсем старушку, которая в пивной смиренно стоит в стороне и ждёт, когда можно будет собрать пустые бутылки. И не узнаёт меня.
У меня всё переворачивается внутри от рассказов знакомых о враче -хирурге, который продал личный автомобиль и на все деньги купил жизнь ребёнку, родители которого не могли оплатить операцию.
У меня крепкого сорокалетнего мужчины ночь без сна и пачка сигарет улетает, когда в зрачках юношей и девушек в чёрной бездонной пустоте я вижу ярко сияющий символ, обозначающий доллар и ничего более.
Мне трудно унять гневную дрожь в руках, когда старик – ветеран Великой войны за моё Отечество продаёт свой орден Красной Звезды пройдохам за пять буханок хлеба.
Плохо мне. Может это болезнь? Многие мне так и говорят:
- Да ты больной!
Правды нет, Россию продали, остался только труд, да и тот …
Может и правда больной! Мне становится легче, когда я могу со страниц «Ставропольской правды» со всем краем поговорить о своей боли.
И я чувствую себя почти хорошо, когда наводится порядок, исправляются недостатки, принимаются правильные решения. Когда люди говорят мне, что им стало легче, а было также плохо, как и мне.
Я не знаю, когда эта болезнь пройдёт. Может, когда мою Родину начнёт уважать весь мир не только за ядерное оружие? Может, когда Россию будут уважать сами россияне?
Может тогда, когда россиянин станет гражданином великой, гордой, могучей, процветающей страны? Потому что у него будет, чему поучиться и можно будет просить помощи и защиты.
Это или болезнь или что – то другое. Может быть, вы знаете, что?
Сергей Скрипаль