Клюкин и Катя

 C перекошенным лицом Клюкин бегал по коридору и кидался на беспомощных пациентов с криками: «Лечиться пришли? Лечиться? Хер вам, а не лечение!!» Руки его при этом вздымались вверх, словно вышибая невидимый люк, а брызги слюны спонтанно разлетались в стороны соразмерно придыхательным согласным. Молоденькая практикантка, завидев его ещё издали, испуганно вжалась в стену и выставила вперёд амбулаторные карты.
 Клюкин не разобрал жест и вообразил, мол, она отдаёт ему карты во спасение жизни, что исказило его лицо лишней гримасой и добавило красноты на лице. «О, прислужница дьявола!» - завопил он. «Отдать мне хочешь индульгенции бесовских докторишек?» Бедная практикантка не знала, что такое индульгенции, но точно знала, что не видать ей зачёта, пропади эти карты на полпути до регистратуры. Она тихонько повизгивала и, совершенно втекая в стены, отвоёвывала спасительные сантиметры до лестницы. Очумевший от безнаказанности Клюкин начал даже подпрыгивать от нетерпения и хищно протягивал руки к картам. Наконец его пальцы сомкнулись на увесистой пачке, и он осторожно потянул их на себя. Практикантка не менее осторожно удерживала их, приподнявшись на цыпочки. Пока они оба боялись предательского удара ногой друг от друга, им приходилось действовать деликатно. В обеспечение победы Клюкин несколько раз театрально закатывал глаза вверх, кричал «О!» и размахивал полусогнутыми локтями, как бройлерная курица на взлёте. Практикантка в свою очередь совершенно бесталанно пищала, совершая малопонятные движения бёдрами на манер ламбады.
 Тут неожиданно Клюкину почудился белый халат доктора из 34-ого кабинета. Его Клюкин знал хорошо, а так же знал, что в молодости доктор был неплохим самбистом и до нынешнего положения докатился через постоянные пьянки, отчего был несдержан и резок. Конечно, Клюкин ошибался – в этом коридоре персонал появлялся редко, да и то – сподручный по большей части. Но это не помешало ему, впрочем, издав апокалипсический вопль, дёрнуть карты что есть силы на себя. Вторя его завыванию граничащим с ультразвуком писком, практикантка не отпускала карты, и от того очень скоро они столкнулись лбами.
 Клюкин, урвав-таки одной рукой несколько бумажек, схватился свободной рукой за лоб. Практикантка тут же присела на корточки и, всхлипывая, начала подбирать рассыпавшиеся карты с клеёнчатого пола. Клюкин постоял недолго в нерешительности и протянул ей свою добычу. Практикантка округлила свои юные глазки и недоверчиво взяла из рук Клюкина амбулаторные карты. «Лёша», - учтиво представился Клюкин и, подхватив её руку, звонко чмокнул между средним и безымянным пальцем. «Катя…», - неловко пролепетала практикантка в ответ, прижимая целованную руку к груди, и зарделась.
 К тому времени, как приехала вызванная кем-то милиция, они сидели на кушетке и делились впечатлениями от угасающего лета. Клюкин по идиотски хихикал и предлагал встретиться в парке, а скромная Катя признавалась, что её всего семнадцать и предлагала сначала прогуляться по городу. Наряд довольно грубо скрутил Клюкина и потащил его к лестнице. По наивности он пробовал кричать на них, взывая прекратить беззаконие и воспрепятствовать грядущим избиениям, а мудрая не по годам Катя вдогонку заклинала милиционеров бить Клюкина только в живот, ведь практику она проходила в кабинете гастроскопии. Несколько чересчур возбуждённых пациентов злорадно скандировали вслед и пытались даже ткнуть задержанного чем-нибудь в бок.
 Иные же стояли и тихонько дивились неземной и чарующей силе чувств, способных связать сердце законченного идиота Клюкина и миловидной практикантки Кати из гастроскопии в кабинете номер 55.