Ночь

 Ночь. Лето. Душно. Где-то слева заунывно поет свою ритуальную пессню комар. Интересно, это он или она. Говорят, что кровь пьет только комариха. Если бы я была философом, то, наверное, создала бы теорию меркантильности женщин. Типа, женщинам нужны материальные блага, чтобы растить потомство. Все-таки, миру крупно повезла, что я не философ.

Комар куда-то исчез. Вот вроде ныл над ухом – мешал, а исчез – его и не хватает. Интересно, кто же это все-таки был – муж-комар или комар-жена. Хотя, впрочем, какая-разница.

Воздух почти не дышит. Он молчит и, кажется, даже заснул. Все спит, кроме кузнечиков. Они яростно стрекочут–переливаются. Как будто целая компания маленьких садовичков трещит в свои крошечные трещотки. Завтра снова будет жарко, и до вечера весь мир попрячется по щелям, будут сидеть в теньке, а выползать будут как беременные мухи, хотя беременных мух не бывает.

Мне надо заснуть. Срочно надо засснуть, но от этой дурацкой духоты в голову лезут разные бесполезные мысли и мешают засыпать. Опять я буду думать до конца темноты, пока не похолодает, а когда проснусь, будет уже день. А мне надо встать на заре. Так, чтобы было уже светло, но чтобы все еще спали. А то, когда проснуться, то от жары будут скучать, мешать друг другу и сердиться.

За маленьким, полуслепым оконцем чуть шевелит пальцами-листьями яблоня. Она сегодня собрала из листьев женщину в пышных одеждах. Женщина чуть шевелит губами-листьями и назойливо зашлядывает в окно. Хорошо бы была зима. Зимой холодно, а в кровати тепло. Лежишь, и кажется, что нет ничего уютней и теплее подуушки и одеяла. А сейчас жарко.

Ветви яблони качнулись сильнее. Через открытую форточку ворвался поток свежего воздуха. Женщина уступила место огромной кудлатой собаке. Собака шевелит ушами и смотрит куда-то в сторону. Такое чувство, что и собака, и яблоня, и это окошко будут всегда. Все в мире изменится, а они так и останутся.

Интересно, а яблоко на ветке у окна вырастет или нет? Оно обычно вырастает каждое лето, а когда дует ветер, то ветка яблоком стучится в окно. Стучится, стучится, потом наступает осеннь, яблоко падает… А на следующий год ветка снова стучится…

Господи! какие у меня глупые мысли: ветка, яблоко… Уже скоро светать начнет, а я все думаю о какой-то ерунде. Надо думать о важных вещах. Например, что мне еще нужно сделать. Телефон зарядила, на полке разобралась, носки постирала. Вроде больше ничего не надо делать, модно теперь подумать и о глобальном.

Интересно, что будет завтра на завтрак. Хорошо бы блины. От них всегда так радостно. С клубничным вареньем, на которое обязательно залетит какая-нибудь оса, когторую все начнут гонять. А потом можно есть блины до тех пор, пока нее станет лень. Наешься, сядешь на веранде с книжкой – и больше ничего в жизни не надо.

Опять какие-то мелкие мысли, надо думать о чем-то очень важном, а то уже скоро рассвет, а я все не о том думаю. Вот уже совсем-совсем скоро листья на яблоне станут не черными, а зелеными, свет медленно просочится в окошко и начнет хозяйничать, пока не появилось солнце. Все будут спать, и будет казаться, что на всем белом свете есть только я одна. Будет тихо и хорошо, и я буду счастлива. Это будет скоро, но все равно, можно поспать еще часик – уже совсем не душно. Нода только проснуться, чтобы застать зарю. Все! у меня есть еще час, потом просыпаюсь, когда уже будет утро.

А еще сегодня утром я кончу жизнь самоубийством.