Апология рекламы - Виктор Ганчар

Полемика в первом-втором номерах Копирайта (1) вокруг редакционной статьи (2) показала, что оппоненты г-на Кравчука, рассуждая о писательском успехе, исходят из соображений, что такое литература и зачем писатель. Ну, разумеется. И, если главный редактор сайта говорил лишь о технике достижения результата (пусть спорного), то оппоненты – всё больше о смысле и целесообразности литературной деятельности вообще.

Позиция наших авторов выглядит, конечно, предпочтительней: разобравшись с назначением литературы, можно определить и задачи писателя, и способы достижения результатов – более значимых, нежели тысячи виртуальных читателей или крупные бумажные тиражи. По крайней мере, они намекали, что не в объёмах изданного смысл.

Так что такое литература? Это слово аккумулирует интуитивные по большей части представления, отличающиеся у разных людей, и значит, нет надежды прийти к согласию. Литература – имя чего-то неясного.

Знающий имя, знает суть, вспомните библейского Адама, давшего имена животным по сути их.
Представляете, как тяжело было этому парню догадываться о сути будущего хищника, когда грехопадения ещё не случилось, и хищников не было в принципе? Но льва уже следовало называть львом!
Кстати, приглашаю читателей ознакомиться с адамовыми трудностями у меня в «Изгнать после сравнения!» (3).

Я далёк от мысли объяснить, что такое литература. Едва ли это возможно сделать с помощью языка, то есть словами, смысл которых выражается через другие слова того же языка. Нужны понятия, выходящие за рамки привычной логики.
Адам, глядя на Прозу.ру, может и произнёс бы пару принципиально новых слов, а может нам следует радоваться отсутствию такой определённости.

Удовлетворимся тем, что, пользуясь языком, мы можем приблизиться к пониманию сути литературы и писательства, выявить какие-то характерные черты – создать шарж. Поступим как дети, которым достаточно называть кошку мяу, а корову – му. Это, в принципе, хоть что-то, о чём можно говорить. Потому что на нет и суда нет.

Начнём, помятуя, что вначале было Слово – первопричина, начальный импульс – а иначе, зачем оно было?
Эх, какой непостижимой информационной ёмкостью обладало это слово! Всё описание мира содержалось в нём.

У нас слова помельче, и мы вынуждены тысячами наворачивать их в башни вавилонские, которые, как обычно, не бывают достроены. Мда… (Насчёт башни я тоже кое-что написал в одноимённом произведении (4)).

И тут возникают вопросы, кажущиеся схоластическими, но на самом деле – ключевые.
Было ли Слово вначале, если Слово было Бог? То есть, было ли оно отделено от Творца? Мог ли Он считать творением часть себя?
Не для того ли понадобилась аудитория, внимающая и следующая этому слову – Адам, Ева и др. – чтобы свидетельствовать творение? И можно ли назвать творением то, чему нет ни одного свидетеля?

Строго говоря, свидетель всегда есть – автор. И некоторые авторы даже берут на себя смелость оценивать своё творчество (часть себя – вспомните), именно как творчество. Ну, не знаю… Позиция автора Слова представляется мне менее самоуверенной и более честной. Хотя, при Его могуществе можно было позволить себе роскошь быть честным.

Итак, признак первый: тексты (в широком понимании), которые представлены публике и известны ей – литература. Пока они недоступны или неизвестны – о них можно говорить лишь как о текстах. Литературой они никак не могут быть.
Вначале было Слово, но литературой оно стало лишь после того, как было отчуждено от создателя и Адам познакомился с ним (словом).

В рецензии на статью Виктора Йога (5) я утверждал, что в данный момент среди людей живут 1647 гениальнейших писателей, создавших шедевры всех времён и народов. Клянусь!
Они неизвестны лишь потому, что не представили миру своих творений – то ли по причине скромности, то ли из-за лени, а может, не удосужились записать их на бумагу.
Шутки шутками, но как нельзя доказать наличие этих гениев литературы, точно также невозможно опровергнуть их присутствие в мире.

Печаль в том, что потенциальных гениев на свете действительно гораздо больше, чем общественно признанных. Природа, как обычно, избыточна: всего рождает побольше, с запасом, вдруг кому-то повезёт и он появится на свет в просвещённой Европе, а не в индонезийском первобытном племени.
Но, создайте благоприятные условия по всему миру для проявления и развития талантов, и вы получите фантастически яркий букет гениев. А пока, они прозябают в основном в странах третьего мира, к которым осколки СССР, увы, тоже относятся.

Так что, если вы написали шедевр, который никто не читал, не торопитесь его так называть, ибо вы ничем не отличаетесь от какого-нибудь тибетского пастуха, тоже сочинившего эпохальную вещь, которую слышали только его овцы.
Не удержусь и здесь порекламировать свой «Шедевр» (6).
 
Тут меня, конечно, спросят: телефонный справочник – литература? Ведь он является текстом, доступен и всем известен…
Отвечаю. Представьте, что телефонные справочники вдруг исчезли – повлияет на людей факт их отсутствия? Вот в той степени, в какой повлияет, справочники – литература.
Поэтому, признак второй: тексты, влияющие на людей – литература.

Помнится, в советское время издавалось множество каких-то мелких книжиц пропагандистского толка, типа в помощь агитатору или тому подобное. Исчезни эта макулатура в один день – никто не шелохнулся бы. Хотя брошюрки были всегда на виду, доступны и известны. Но литературой не являлись в отличие от телефонных справочников.

Итак, представляет ли автор свои тексты публике, заботится ли об их известности или это делает кто-то вместо него и после него – не имеет значения. Пока текст недоступен и неизвестен – он не является литературой, ибо не оказывает влияния на людей.
И тут мы переходим к попытке сказать что-то вразумительное о творце – писателе.

От настоящего писателя исходит влияние. Чем больше влияния, тем больше в нём писателя. Если человек оказывает влияние на многих – он известный писатель, большой. В нём много писателя. Даже если он ничего не пишет. А уж если пишет, все бросаются его читать.
Писатель, оказывающий влияние на поколения – великий.
Соответственно, наоборот: писатель, влияние которого ограничено, как во времени, так и в пространстве – мелкий.
Писатель – понятие количественное!

У каждого человека свои писатели – те, что влияют на него. Кто-то для меня писатель, для кого-то я сам писатель. В этом смысле, каждый человек – писатель, ведь влияет же он хоть на кого-то. Каждый пишет свою Книгу.
А что такое «настоящий» писатель – я отказываюсь понимать.

Есть писатели, которыми зачитываются профессионалы от литературы, пусть, например, это будет Пруст. Но на любителей популярной Беллы Тристик творчество Пруста не оказывает влияния. Исчезни написанное Прустом, не многие это почувствуют.

Или вот ещё пример. Матерный язык. Литература, без сомнения. Однако влияние этой литературы на нас столь сильно и обширно – куда там Прусту, – что об этом уже стоит беспокоиться.

Получается, что писательский успех покоится на двух китах: первый – влияние на читателей, второй – реклама произведений.

Проза.ру хороша тем, что тут авторы имеют возможность самостоятельно определять, на каком из китов плавать, а может на обоих. Сайт со свободной (бесплатной пока) публикацией это и есть то средство, которое создаёт благоприятные условия для проявления и развития талантов. Ну, да-да, не очень эффективное это средство, но другого нет. Хорошо бы конечно, как предлагают почти все критики, завести редакторов-профи, хорошо оплачивать их работу и… И что тогда?
Вон в толстых журналах дело вроде так и обстоит, а их месячные тиражи составляют несколько тысяч экземпляров. Число сопоставимое с ежемесячным количеством читателей Копирайта.

Так что могу посоветовать авторам Прозы.ру следующее: пишите лучше и не стесняйтесь рекламировать себя, если вам действительно нужен писательский успех. Если же вы столь застенчивы, что даже не решаетесь сообщить о себе хотя бы Копирайту, то зачем вам успех? Что вам в нём?
Есть ведь и такая вполне уважаемая позиция, на которую указал RitaSe: «Мне же нужно просто сказать» (7).