Овчинка с выделкой

 Выйдя из своего двора, Таня тут же попадала на рынок. Пройти по нему старалась как можно быстрее, лавируя между людьми. Пестрая смесь канцтоваров, мелкого инструмента, дешевой одежды и обуви, разложенная на раскладных прилавках по обе стороны тротуара, особого желания рассматривать не вызывала. К тому же разбитый асфальт и вечная грязь.
 Дальше начинался "блошиный рынок", и вот тут она обычно притормаживала - разложенные прямо на асфальте тротуара куски грубой ткани или бумаги порой содержали настоящие сокровища, особенно книги.
 На этот раз внимание привлекло кое-что, расположившееся между двумя этими мирками. Вернее, кое-кто. Прислонившись к заборчику, проходящий народ спокойно разглядывал мужик лет сорока. Потертые джинсы явно служили не один год, да и синяя футболка с растянутым воротом знала лучшие времена. Рядом на заборчике были вывешены несколько выделанных овечьих шкур.
 Таня остановилась, задумчиво рассматривая шкуры. У Сережки день рождения скоро...Он любит вот такие необычные вещи.Пусть бросит где-нибудь... На кресло, например. И потом....Да, ему должно понравиться! Она поспешно спрятала глаза, боясь, как бы их блеск не выдал вдруг пришедшую идею.
 Быстро подошла к продавцу:
- Сколько просите?
- Двести, - тут же оживился мужик, - Хорошая вещь! Просто отличная! Попробуйте, выделка какая! А шерсть! Хоть в машину, хоть на диван, хоть ковриком, - и осекся, поймав взгляд покупательницы. Перевел взгляд на тонкие ухоженные пальчики, поглаживающие шкуру.
 А перед глазами неотступно стояло - полумрак комнаты, руно, ласкающее Ее спину, перемешавшиеся с шерстью небрежно отброшенные волосы, манящий блеск глаз...
- Хорошо, я подумаю, - сказала вслух, воскликнув про себя: "Черт, как дорого! Жаль... Такая идея пропадает!"
 - Подумайте... Будете брать - я уступлю, - странное выражение, с которым была сказана эта обычная для базара фраза, заставило поднять глаза.
"Ах ты жук! А ведь догадался, о чем я думала!"- и,смутившись, быстро зашагала прочь.
 А он долго смотрел вслед, ласково перебирая пальцами ставшее вдруг таким нежным и шелковистым руно.