Старая фотография

Написана с подачи allanne
---------------------------

Жизнь - всего лишь случайное стечение обстоятельств. Всё остальное - чувства, сомнения, вздохи при луне - это люди. Человеческий фактор, и только он, заставляет одних быть счастливыми, других - страдать. Вот и вся "се ля ви", как говорят недальновидные французы. Впрочем, в этом мире всё так тесно переплетено между собой, что уже не разобрать, что карниз, а что кошка, идущая по нему.

Сэмюель Стивенсон давно перестал ощущать разницу между жизнью той и этой, нынешней. Смирился и привык. Если вы вдруг начинаете стремительно падать вниз в бесконечность, то однажды непременно решите, что падение - естественное состояние, а сами вы - Алиса, достающая с полок туннеля баночки с вареньем, дабы хоть как-то разнообразить свое путешествие. Путешествие, в котором вы теряете имя, семью, дом, работу - всё то, что представлялось вам когда-то значительным и ценным.
Именно в этой точке отсчёта бесконечности Сэмюель Стивенсон имел неосторожность оказаться героем нашего повествования.

Каждое утро Сэм, 60-летний сгорбленный старик, по совместительству - бродяга, к которому всякий благополучный гражданин испытывает неприятную смесь сострадания и брезгливости, выходил на улицы Нью-Йорка. За последние тридцать с лишним лет в своём деле он стал профессионалом. Смешно даже подумать, ведь само общество отказало ему в востребованности, пинком вытолкнув за ворота добропорядочности. В отместку за оказанную любезность, Сэм методично и регулярно очищал карманы дорогих брюк и пиджаков, поддерживая устоявшееся хрупкое равновесие обмена денежных знаков и обмена веществ собственного желудка.
Но не подумайте, что Сэм оббирал всех без разбору и не спешите проскользнуть мимо, прикрыв карман газетой. Нет-нет, у него, как у всякого джентельмена, был Бродяжий Кодекс Чести. Кодекс имел всего одну статью: красть можно только у богатых. И поправку: брать только наличность. Ибо, скажем вам по секрету, Сэм считал ниже своего достоинства возиться с кредитками и чеками, на которых к тому же (хоть это, конечно, и было второстепенно) можно легко попасться.

В то утро он, как часовой, уже стоял на самой многолюдной улице и наблюдал за потоком людей. Мимо проносились кофточки всех расветок и фасонов, но Сэма они интересовали мало. Гораздо внимательней он разглядывал туфли с узкими вздернутыми носами. За тридцать лет бродяжничества Сэм узнавал туфли в лицо - они ясно намекали на состоятельность своих хозяев и почти никогда не врали.
Когда мимо проскользнули Вздернутые Носы коричневого цвета без малейшей морщинки, Сэм понял, что нашел свою утреннюю удачу.

По мостовой шел изящный молодой человек с биржевым вестником в одной руке и дорогой сигаретой в другой. Руки белые, выхоленные в салоне - такие ни разу в жизни ничего более тяжёлого, чем пачка стодолларовых банкнот, верно, и не держали. Сэм мысленно усмехнулся: разве совершит он преступление, залезая в бездонный карман этого любимца судьбы?
Да, мужчина явно принадлежал к той категории богатых бездельников, которых видно издалека.

Когда молодой человек скрылся за ближайшим углом тридцать четвёртой, Сэм позволил себе недолго - буквально несколько секунд - помечтать. Ради этих секунд он рисковал и жил. Это была награда за отвагу и смелость. Сколько там денег? Сколько на них можно будет сносно существовать - неделю-другую или целый месяц? От самих дорогих бумажников, как ни жаль, ему приходилось немедленно избавляться в ближайшем мусорном баке.
Но перед этим была минута-другая, чтоб посмеяться над несчастным владельцем - тем, кто сумел вскарабкаться на последние ступени социальной лестницы.

Как всегда, и в этом бумажнике помимо бесчисленных визитных карточек и клубных карт почётного члена лежала аккуратно сложенная фотография. Лирическое отступление в профессии карманного вора, застывшее время... Сэм осторожно развернул клочок потрёпанной бумаги.

Что случилось в этот самый момент с нашим героем - трудно сказать. Но если бы вы могли читать мысли, то наверняка вам удалось бы составить из их хаотичной пляски, которая происходила в голове Сэма, что-то вроде: "Этого не может быть". Но, увы, и вам, и мне придётся довольствоваться лишь тем смятением чувств и эмоций, которое отразилось на его побледневшем лице.
На фотографии смеялась счастливая женщина. Вокруг полукругом стояли пятеро детей. А в середине, рядом с женой, сидел глава семейства - Сэмюель Стивенсон тридцать-лет-тому-назад.

(Будь это литература высокого полета, мы бы поговорили сейчас о превратностях судьбы, посетовали на несовершенство мира и погоревали каждый о своем, вспоминая бесчисленное количество случаев, произошедших в наших собственных жизнях, когда все могло бы.. Но увы, придется ограничиться сухим изложением фактов, непосредственно причастных к рассказу.)

За Розой не надо было даже долго ухаживать и представлять из себя кого-то, кем он не являлся, - они как-то сразу поняли, что созданы друг для друга и поженились три месяца спустя. Сэм неплохо зарабатывал на мелкой бумажной фабрике - неплохо для двоих, троих..
Один за одним появлялись дети и внезапно стало трудно. Очень трудно. Роза не могла работать - она целыми днями нянчила, готовила, стирала, вытирала и снова нянчила. Сэм взял вторую смену и почти перестал появляться дома. Он уставал, потому что времени на сон не было, и как-то раз по чистой случайности положил под резак горадо большую пачку бумаги, чем следовало.
Позже он божился, что не помнит, как это произошло, но резак оказался сломан, ножи погнуты. Сэм проспал до следующего утра, и оно оказалось его последним утром на фабрике - вслед понеслись конфискация кое-какого имущества в стоимость станка и увольнение.

Ночью Сэму не спалось. Он смотрел в черное окно и думал, думал.. Были пятеро детей (старшему десять, младшей два). Была жена. Но выхода не было.
Утром, едва рассвело, он тихо оделся. Положил ключи на столик у двери. Вышел в оставшийся после ночи низкий туман.
Одним ртом в доме стало меньше.
Хорошо все-таки, что это не литература высокого полета и мы не говорим о морали и чувстве долга.

------------------------------

Сэм продолжал рассматривать фотографию даже тогда, когда в непосредственной близости проехала патрульная машина. Морщинистые руки мелко дрожали.
Он положил обратно в бумажник деньги, снимок, визитку с адресом ("Гэри Стивенсон, адвокат") и медленно пошел вниз по улице к району богатых особняков.

Дверь открыла маленькая девочка - наверное, его внучка. Они некоторое время смотрели друг на друга - Сэм пытался найти знакомые черты, девочка - силясь узнать незнакомца.

- Папа дома? - спросил он наконец.
- А ты кто? - спросила она и прибавила радостно. - Бродяга?
Позади показалась стройная молодая женщина. Как она изменилась.. Но глаза остались те же - точно такие же, как у него, большие и серые.
- Простите, вам кого?
"Она меня не узнает, - думал он, - не должна.."
Сэм протянул кошелек и забормотал что-то о мусорных баках и что он случайно... Женщина пристально смотрела на него, ничего не говоря, потом будто очнулась, стала благодарить и предлагать деньги, но Сэм уже пятился назад, качая головой.
И только выйдя за ворота, он прислонился к какой-то ограде и вдруг почувствовал, что давно уже устал.

- Постойте! - крикнули позади, хотя он никуда не двигался. Маленькая девочка бежала, размахивая десятидолларовой бумажкой. - От мамы! Спасибо!

... Хорошо все-таки мы не говорим о том, что хотя бы раз в жизни даже бродягам надо поступать, как настоящим мужчинам.