Про одного моего друга

 Когда ему исполнилось двадцать восемь – он ушел. Это произошло в среду. Не сказал никому ничего. Просто утром вышел из дома и пошел. Жена, хотя и не любила его, очень плакала. На работе, хотя работал он плохо, тоже очень беспокоились. Думали – умер. Официально – пропал безвести. Друзья переживали. Он никому ничего не сказал. С собой у него была только одежда. Денег – только мелочь в карманах. Он пошел по дороге, и шел, пока не устал. Тогда он залез в придорожные кусты и поспал. Утром хотелось есть. Он пошел дальше. С водой проблем почти не было, а пищу пришлось учиться добывать. Иногда воровал, иногда просил. Деньгами он не пользовался. Деньги еще никого не сделали счастливым – так он рассуждал. Несколько раз его пытались убить. Он убегал или сопротивлялся. Он не жалел себя. Шел дальше. Несколько раз попадал в милицию. Врал, и его отпускали, как и других бомжей. Машин он не останавливал. Шел сам. Чтобы не знать куда идет, он разучился читать. Иногда знакомые по прежней жизни названия долетали до его слуха: Кинель, Мордовия, Селигер, Алушта, Ирбис. Он не придерживался одного направления. Через границы приходилось перебираться тайком, или хитростью. Он смог. Когда люди вокруг стали говорить на незнакомом языке, не знать, куда идет дорога, стало легче. Людей становилось все меньше.
 В его памяти осталось только одно воспоминание из прошлой жизни. Девушка. Она покончила с собой. Это он считал неправильным, и поэтому не поступил так же.
 Он шел долго, но не мог сказать сколько. Он специально не соблюдал режим и спал то днем, то ночью, чтобы забыть про время. Дорога была трудна. Она оставила не один шрам на его теле, но он стал сильнее. Люди почти совсем перестали попадаться на его пути. Еду и воду стало доставать сложнее. Он все равно шел.
 Он смог дойти. Он даже смог найти ее. Они обнялись. Они обнимали и целовали друг друга. Они уснули обнявшись, и обнявшись проснулись. А потом они пошли назад. Вместе. Дорога назад была намного труднее. Но они дошли.