Прикосновение

Нервически потряхивая кистью –
Руки,
Как птица всполошённая –
Крылом,
Я силюсь облегчить свои границы,
Гоню из них чрезмерность:
Напитанное соками догадок,
Обрывочных, случайных полумыслей,
По весу
Полноспелый плод
Тревожный –
Отчаянное знание о том,
Что есть предел у жизни.

О, если бы достало мне замаха,
Я бы метнула этот горький плод
За горизонт, в незримое, туда,
Где временной оси остроконечье
Дырявит будущее,
И больше по сю сторону от смерти
Я бы о ней не вспомнила ни разу.
(По ту – тем более.)

Но сослагательность – пустое,
Смысла в «бы»
Не более чем в мыльных пузырях.
(И звука столь же – вслушайся-ка: «бы»,
Так в радужных разводах оболочка,
Лишь ткни ее – и лопнет.)

Нож туповат, мнет мякоть, по запястью
Стекают капли, сок на вкус – абсент.
И ядрышко, изъятое из недр,
Смешно щекочет самый центр ладони,
Сомкнувшейся в кулак.

Я знаю.
В нужный час
Меня, как ни вертись,
Поймает в фокус флинтовая линза,
Гигантская, заряженная солнцем
Убийственным,
И миллионократный белый луч
Огнем прицельным
Прижжёт к асфальту.

Всего лишь два мгновения назад
Что было мною –
Двумя горстями пепла станет.

Одну из них – развеять завещаю –
В июльский разморённый день,
С утёса,
Бело и празднично
Царящего над речкой,
Над рыжей непрозрачною водой.
С его вершины я в далеком детстве –
Восторг и страх мешая в равных долях –
Рассматривала мир.

Ну а второй горсти я назначаю –
Из узкого почтового конверта
В твои ладони ссыпаться.

Не морщись, не досадуй, это не
Попытка
Напомнить,
Что, может быть, забвения достойно,
Последняя – прощальная – возможность
В земном пространстве
Тебя коснуться.

Приластиться, подобно шёлку, к коже,
Разведать точно начертанье линий
(Судьбы и воли, и ещё – любви),
Понежиться в прохладе утаённой
Спокойных рук твоих.

Будь мне дано, я их бы целовала –
Без выдоха и вдоха, невесомо.
По кончикам бы пальцев пробежалась
Губами,
А в междупальчьях среди синих жилок
Циркачил бы язык мой.

Но
Про сослагательность я выше говорила.

Под небо, прочь
Из оглашенных улиц
Ты понесёшь меня в ларце ладоней,
Его, что раковину, то и дело
Задумчиво прикладывая к уху.
Трель страстного раскатистого «р»
В словах «твоя навеки»
Или стишайший иссушённый шёпот,
Готовый к истончению до сипа,
Надеешься услышать?
Молчанье.
Привыкни.

Устав от ноши, ты замок ослабишь.
И, будто ждал того,
Разнузданный порыв
Из рук твоих не медля вздует пепел,
Потом утихнет.

Ты в сером облаке.
Закрой глаза.
Ни с места.
Дай насладиться крохотным частицам
Их бренной радостью –
Кружить подле тебя.
Загар твой припорашивать прозрачно,
И забиваться в складки на одежде,
Планировать спиралью, наконец,
Беззвучно
Осев к твоим натруженным ступням,
Перемешаться с пылью.

Лежать смиренно там, где ты стоишь,
И утешаться малым – что с тобою
Мы встретились однажды на Земле.

А возвращаться в город против ветра
Тебе придётся.
Упругий необъезженный южак
Подхватит мигом легкий флёр печали
И прошлого, окутавший тебя,
Завихрит, бросит к дальней кромке поля,
Поднимет в небо.

И в небе
Растает всё.

Июль 2005