История для семьи Virtu

Виртус нервно сжимал вспотевшей ладонью древко королевского штандарта, наблюдая за битвой, которая происходила у подножия холма. К большому его сожалению, битва уже перешла в стадию избиения, причем избивали сторонников как раз того красно-зеленого куска материи, который с бесполезной гордостью развевался над его головой: варвары побеждали. Ветер доносил звуки рывками: звон металла об метал, конское ржание и людские крики боли и ярости. Строй королевских ратников был уже давно смят, и бой представлял собой всеобщую свалку, в которую бесследно канула конная сотня личных гвардейцев Его Величества: почти все они были уже спешены, то и дело очередной ярко-розовый гвардейский плюмаж исчезал из виду – в королевской охране появлялись вакантные места. От свалки отделилась группа дикарей, которые довольно шустро, будто и не дрались насмерть последние два часа, побежали прямо по направлению к холму, на котором располагался король со свитой.
Виртус в очередной раз «поблагодарил» командующего королевской армией – барона Монделя, который не далее как позавчера не поленился собственнолично выйти к пятисотенному добровольному ополчению – «свободным пахарям» (каждый из которых принес с собой огромный, в человеческий рост лук и по три колчана стрел) и заявить, что «цвет рыцарства не нуждается в помощи грязных мужланов, и разгонит захватчиков благородным оружием», после чего послал их ко всем чертям. Грязные мужланы обиделись, на войну не пошли, собрали свои семьи и пожитки и подались в леса. А на войне совершенно неожиданно оказалось, что у диких варваров «благородное оружие» - мечи куда как длиннее и владеют они ими получше любого рыцаря. Луков у дикарей не было, зато они не гнушались бросаться огромными булыжниками. При столкновении с таким камушком идущий в атаку конный рыцарь издавал звук, похожий на удар половником по кастрюле и позорно обмякал, роняя оружие. Поклонники новомодных диет же вообще в таких случаях вылетали из седла, на радость придворному механику, который поочередно то глядел в зрительную трубку, то лихорадочно марал пергамент уравнениями. Кавалерийская атака с треском провалилась. Облажались и королевские маги – дикари не знали магии боевой, зато их шаманы на совесть наделали защитных амулетов, которые погасили большинство молний, файерболов и развеяли фантомы. Вызванных магией кентавров варвары совершенно не испугались, перерезали как скотину и судя по всему из них уже варили праздничный ужин для победителей.
Его Величество Теурин оторвался наконец от созерцания разгрома своего войска и отрешенно произнес:
- Настал поистине черный день! И вот теперь мне не остается ничего другого, как использовать последнее возможное средство. От этого предостерегали меня отец и дед, и скорее всего, меня проклянете вы, остальной мой народ и даже потомки… Но иного выхода я не вижу… - король тяжко вздохнул и замолк, понурив голову.
Мурашки побежали по коже у Виртуса от его слов, но в душе затрепетал огонек надежды, который тут же погас, потому что король просто развернул своего коня, и, нещадно подгоняя его скипетром, пустился наутек в сторону леса и государственной границы с Княжеством Блорри. За ним последовали и те придворные, кто был на конях.
От накинувшихся на него варваров Виртус отбивался Королевским Штандартом, испытывая при этом больше физических неудобств, чем моральных, и даже успел недурно приложить трех-четырех, пока кто-то из них не приложил его по голове чем-то тяжелым, и свет померк…
Похмелье битвы. Теперь Виртус понял, что это такое – голова своим поведением явно напрашивалась на отделение от тела. Мутило так, что Виртусу хотелось, чтобы его вырвало, но организм не подчинялся. Он был связан по рукам и ногам и, видимо находился в центре лагеря варваров, которые уже начали официальную часть торжества по поводу славной победы. На его глазах на широкое ритуальное каменное ложе (и не лень же таскать в поход!) водрузили пленника – жестоко израненного, но все еще живого гвардейца, после чего шаман несколькими движениями, в которых чувствовались годы практики, рассек ему грудную клетку и с жадностью принялся извлекать наружу и пожирать наиболее лакомые внутренности – культура варваров еще не доросла до пирогов с ливером. Чуть подалее развивалось еще более тошнотворное зрелище: из целой вереницы пленников, почти полностью состоящей из мирных жителей, в том числе и женщин, выхватывали все новых жертв, подвешивали за ноги, используя толстую ветвь дерева в качестве перекладины, и выпускали им кровь, перерезая горло. Кровь собирали в тазы, которые более удачливые из пленников таскали к здоровенному чану, очевидно, в качестве главного компонента варившейся там похлебки. Впрочем, таскающие тоже были под постоянным контролем – вот ветреная фортуна изменила одному из них, и он споткнулся, расплескав немного крови из таза. Буквально через минуту досадный промах был им устранен с лихвой, за счет недобровольной сдачи всей собственной крови. Один из пленников работал очень усердно – аккуратно таскал емкости к чану и обратно, даже помогая подвешивать очередную жертву. Виртус узнал в нем одного из королевских магов, но не успел вспомнить его имени, как прямо над его ухом раздался требовательный голос:
- Моя хотеть вот этого! – голос принадлежал дебелой девице, все тело которой было покрыто татуировками. Виртус немного обрадовался тому факту, что дикари жили в гораздо большем согласии с Матушкой-Природой, ведь при королевском дворе похожую фразу мог произнести какой-нибудь вельможа одного с тобой пола. Ну, в любом случае это лучше, чем быть съеденным.
Связанным, его бросили в шатер из зловонных шкур, где он пролежал почти до полдня – выход из шатра был расположен как раз с южной стороны. А затем в шатер вошла хозяйка – женщины-варвары явно плевали на патриархальные устои нормального общества. Держа в руке золотой кубок, она с гортанным смехом сообщила, что сначала выпьет кровь его, Виртуса, сородичей, а потом… ну, общий смысл он понял. Осушив до дна кубок, она продемонстрировала ему воистину кровавый оскал, мигом развеяв все его неясные желания о нетрадиционных способах любовный утех и буквально упала на него. Позиции «женщина сверху» Виртус никогда особенно не любил, а когда ты еще и связан, к тому же партнерша сразу же начинает биться в экстазе и блюет на тебя… Блюет?! Да, воистину дикие нравы… Дикарка скатилась с него и, подергавшись немного, застыла.
На фоне выхода из шатра появился тот самый маг, который так усердно таскал кровь к главному чану. Одним и тем же ножом он перерезал горло дикарке и освободил от пут Виртуса. Коротко он объяснил, что произошло – переливая кровь в чан, где она разбавлялась водой («слабаки!» - немедленно подумал Виртус), и варилась с какими-то специями, чтобы быть выпитой всеми варварами, маг умудрился высыпать яду из массивного перстня, с виду обычной медной побрякушки, не содержащей в себе и йоты магии. Не стрелы и мечи, не боевая магия – обычный яд. Впрочем, не совсем обычный – как скромно сказал маг, содержимого перстня хватало как раз на небольшую армию.
По всему лагерю раздавались стоны и предсмертные хрипы варваров. Не все они хотели умирать столь позорной смертью, и Виртус с магом, освободив всех обнаруженных ими пленников, принялись за работу, с которой не справилась вся королевская конница, и вся королевская рать – вырезать обессилевших варваров. К вечеру все было кончено, и Виртус уже всерьез подумывал о том, чтобы пойди в хирурги, или хотя бы в мясники – практический опыт сделал их него весьма квалифицированного специалиста. Он стоял в окружении десятка бывших пленников, с ног до головы покрытых кровью и еще чем-то, менее благородным. Закат догорал, погружая окрестности в сумерки.
- Что дальше? - спросил кто-то. – За наградой к королю?
- Король сбежал. – просипел пересохшим горлом Виртус. – Безвластие, господа.
Заслышав обращение «господа» пара собратьев по оружию, явно крестьянского происхождения, приосанилась. Починяясь внезапному наитию, Виртус продолжил:
- И во имя Хранителя – мы вернем порядок на эти земли! Если надо, то огнем и мечом!
- Огнем и мечом…. – будто бы для себя повторил маг и оглянулся на лагерь варваров, где уже праздновали тризну стаи воронья. Следом прозвучал гул одобрения.
После этого все направились к ручью – для дела, которому они только что принесли клятву, нужно было охладить голову и вымыть хотя бы руки…