Еще шутовской шарж

Мы с подругой Верой всегда были не разлей вода - начиная с детского садика и до салона свадебных платьев. Дальше платьев дело у нас не ушло, потому что бизнес это оказался сложный и пришлось нам салон продать. А вы думали, что мы обе замуж собрались? Как бы не так.
Вера еще в третьем классе решила, что ни-ни. "Феминисташка", - говорили сельские бабы, провожая ее завистливыми взглядами. Слово "феминизм" было модным и непривычным; мужики Веру поначалу уважали за "прынцыпы", а потом перестали обращать внимание - вырастет, передумает.
Что касается меня, то я скромно молчала по поводу замужества, главным образом, конечно, из-за тракториста Веньки, разбившего мне сердце одним своим: "Пригляди за моим трактором, пока я за пивом бегаю".

По вечерам я показывала Вере фокусы, которые днем разучивала по книге, найденной на чердаке. "Сто лучших иллюзионистов мира" - гласила обложка, и я с ней была полностью согласна.
Вера платила мне щедро - вздыхала и делала удивленные глаза, будто я какой-нибудь магистр.
- Еще посмотрим, как ты Москву зажжешь! - говорила она. - Волшебные руки.
Руки были у меня нормальные, но Верку разочаровывать не хотелось.

В общем, как-то раз мы вдруг обе одновременно поняли, что надо нам выбираться в большой город - Вера просто посмотрела мне в глаза, что означало "давай продадим твой участок земли и две-три козы", и я ответила ей долгим благодарным взгдядом, что, конечно, говорило "какой дурак позарится на коз в сотне километров от междугороднего шоссе".
Надо было срочно что-то придумать, продать, сколотить, вложить. И уехать туда, где слово "феминистка" еще не значит "полная дура".

Через некоторое время я стала показывать фокусы на улицах. Бабы крестились и выкладывали передо мной продукты, а я, как местный царек, заставляла их постепенно пропадать, от чего ребятня приходила в неописуемый восторг.

И вот как-то раз останавливается передо мной девушка - коса до пояса, юбка до пят, на шее - цепочка из золота тоненькая и брови черные.
- Давай, - говорю я ей, внезапно загораясь алчностью, - покажу фокус презжей красавице.
Красавица весело хохочет, стало быть, желает и соглашается.
- Снимай цепочку, - велю.
Через минуту цепочка исчезает у меня в рукаве, в точности по книжке "Сто лучших иллюзионистов мира", и я объявляю, что девушка может обыскать хоть все вокруг - цепочка ее пропала, как и следовало.
Девушка хмурит брови и требует вернуть добро, но я стою на своем, показываю ладони, манжеты и уверяю, что для золота началась теперь внеземная и гораздо более счастливая жизнь.
Бабы вокруг насторожились, а один мальчишка прыснул за местным милиционером дядь Витей.

- Она, - кричит одна бабка, тыча в меня пальцем, - связалась с сатанистами-феминистами, оттого эти хекусы показывает!

В общем, цепочку они не нашли - не зря я с канализационного люка фокусы показываю - и приезжая девушка обещает, что не будет на меня писать в вышестоящие инстанции, если ей компенсируют моральный и материальный ущерб в размере стоимости моего участка земли, только с условием, что деньгами. Дядь Витя получает самогон, пьет и решает, что ему и самому нужны такие две козы, подписывает бумаги не глядя и выплачивает деньги чернобровой девушке.

Мы выходим из участка.
- Снимай свой парик, - говорю я Верке, - и сажу эту отвратительную сотри с лица, ради бога, смотреть тошно.
- Мела не нашла, пришлось брать что было, - отвечает она хмуро и пересчитывает деньги.