Бонч-Бруевич о Ленине. из неопубликованного

Владимир Ильич любил подразнить голодающих крестьян Поволжья. Привезет бывало с собой несколько буханок хлеба и давай лепить из них чернильницы, пепельницы, профили Крупской, а потом небрежно поедать их, запивая молоком.

Владимир Ильич, зная о базедовой балезни Крупской, то и дело, нежно глядя в вытаращенные глаза, меленько смеялся, говорил "Жабонька ты моя!" и дарил ей макет броневичка из хлебного мякиша.

Владимир Ильич был очень сентиментальным человеком. Бывало запрется в броневичке, якобы "Социализм и религия" дописывать, а сам нюхает ромашку, белыми стихами пишет о ласковых березках и душистых лугах, рукавом утирает слезу на небритой мордасе и нет-нет да и слепит чернильницу из мякиша по привычке.

Владимир Ильич был довольно религиозен. Бывало, едут они с Крупской по голодному Поволжью, а тощие ребятишки стайками по перрону бегают. Крупская нет-нет да отщипнет им хлебушка. А Ильич, если видел это, бил Надежду Константиновну по рукам, гневно изреая "Благими намерениями выложена дорога в Ад!", отнимал хлеб и начинал лепить из него чернильницу.

Владимир Ильич был бесстрашным человеком. Жандармов и шпиков он водил за нос. Ходокам отсыпал в тряпицу землю. Подкалывал Сталина с Дзержинским, назначая явки от лица друг друга. На субботнике крутился под ногами и мешал советами...
Только печников Ильич боялся. Придет бывало печник в дом, а Ленин прыг в шкаф! И сидит там, шелохнуться боиться, пока печник не уйдет, только крошки от хлеба из-под двери сыпятся...

Владимир Ильич страдал лунатизмом. Нередко на крыше дома, а то и на самом Смольном в лунную ночь можно было видеть приземистую фигуру, закутанную в простыню, воздымающую к небу руки и истерично выкрикивающую "Товагищ, вегь! пгидет она, звезда пьенительного счастья!" А поутру Надежда Константиновна шлепала Ильича по ушам за то, что забирается в кровать с грязными пятками.