Поехали

       Можно было подумать, что дверному звонку кто-то наступил на любимый мозоль, и он просто заходится в истошном крике. Антон от неожиданности чуть не поперхнулся пельменем, а Саша едва не вывернула на себя чайник со свежезаваренным чаем. Оба, не сговариваясь, посмотрели на часы. Семь тридцать утра.
       - Кого в такую рань могло принести? - в унисон спросили друг у дружки, и также в унисон пожали плечами.
       Звонок снова отказался выдать государственную тайну и дико заорал от давления.
       - Пойду, гляну. Всех соседей переполошит, - поставив заварник на открытый чайник, чтоб покрепче заварилось, Саша взяла половник и пошла открывать.
       - Половник-то зачем? - Антон, проткнув очередной пельмешек, наклонился над столом, всматривался в полумрак коридорчика.
       Из прихожей донеслось бренчание цепочки и скрип замка. Тут же, видимо, дверь распахнулась, судя по пронёсшемуся сквознячку, и из прихожей донеслись звуки какой-то возни: не то борьбы, не то объятий. Какое-то пыхтение-сопение, лёгкий смешок и, наконец, шаги.
       Антон медленно начал вставать: в одной руке вилка с парующим пельменем, а вторая под футболкой - зачесалось вдруг. Когда он выпрямился, на пороге кухоньки возникла Саша, сияющая и всклокоченно-весёлая. У Антона отвисла челюсть. За Сашей высилась гора.
       - Так, что тут у нас? - гора, как пушинку, приподняла Сашу за талию и аккуратно переставила в сторонку от двери, - Пардон.
       - Егор ?! Ты откуда? - Антон всё ещё стоял с открытым ртом. Егор подошел к нему.
       - Райкина помнишь? - Антон обалдело кивнул, - Вот и замечательно! Держи.
       С этими словами Егор снял пельмень с вилки и, отправив его Антону в рот, аккуратно, одним пальцем, надавил снизу на челюсть. Рефлекторно пожевав, Антон проглотил, а Егор, приложив ухо к его животу, прислушался как бы, и с удовлетворением констатировал:
       - Упал! - и что-то поискал глазами.
       - О! - увидев искомое, шагнул к плите.
       Антон уже немного оправился, и даже начал улыбаться.
       - Детство напоминать не нужно!! - заметив, что Егор взялся за ручку чайника, явно намереваясь продолжить райкиновские хохмы, Антон плюхнулся на табурет и задвинулся поглубже под стол, - Я отлично помню детство!
       - Нежно-голубое? - Егор явно был огорчен.
       - Ну не розовое же! - и вместе с Егором повернул голову на сдавленный всхлипывающий смех.
       Саша медленно, вздрагивая всем телом от приступа хохота, сползала по стенке на пол.
       - Ну-ну. Зачем же так? Пол-то грязный, - Егор присел перед ней на корточки и заботливо смахнул выступившие слезинки.
       - Я по... - сквозь смех слова продирались с трудом, - полы помыла! Вчера вечером.
       - И всё равно не стоит, - Егор поднял на руки забрыкавшуюся Сашу и, усадив на табурет у стола, сам, скрестив ноги по-турецки, умастился прямо на полу, посреди кухни.
       - А сам? - двумя руками тёрла глаза. - А сам вон, прям на полу устроился.
       - Мне можно. Я сам не стерилен. Потому с дороги, и пылью притрушен обильно.
       Они смотрели друг на друга и улыбались встрече. Казалось сам воздух, все восемь квадратных метров площади, наполнены искрами радости.
       - Егорушка, милый, ты куда запропал-то? - Саша уже почти не вздрагивала от смеха, - Я, мы про тебя уже, наверное, лет пять ничего не слышали. Как испарился.
       - Вот же ж народ! А ещё культурные люди. Сказки в детстве читали, небось. А там русским по белому написано: сперва гостя накорми, напои, баньку истопи, а уж потом расспросы задавай.
       - Ой! Извини. Пельмени будешь? - Саша подхватилась и захлопотала, гремя посудой у плиты.
       - Не. Пельмени я не буду. Я вообще-то успел уже перекусить. А вот от чая не откажусь. Вы сами-то пили уже?
       - Только собирались, - проглатывая последний пельмешек, Антон выбрался из-за стола и аккуратно поставил грязную тарелку в мойку.
       - Вот и хорошо, что не пили. Значит, попьём вместе. Ванная на прежнем месте? - поднявшись с полу, обтрусил ладони и, не дожидаясь ответа, направился мыть руки.
       Когда вернулся, на столе стояла сахарница, вазочка с вареньем и коробка печенья. Саша разливала заварку: немного себе в чашку, немного Антону и оставшуюся в заварнике вылила в огромную кружку для Егора.
       - Помнишь. Это замечательно, - Егор осклабился, присаживаясь к столу и потирая руки.
       - Конечно, помню! Ты же любишь, чтобы ложка стояла. Не перестаю удивляться, как твоё сердце выдерживает? - сполоснув чайник от остатков старой заварки, засыпала свежей и, залив крутым кипятком, присоединилась к мужчинам.
       - Долгими и изнурительными тренировками воспитал невосприимчивость к дозам повышенным, - держа раскалённую чашку двумя руками, прихлёбывал с кряхтением и жмурился от удовольствия.
       Чай пили молча, иногда улыбаясь и шумно дуя в чашки.
       - Так всё-таки? - Антон макнул в чай печенинку и, затолкав её в рот целиком, посмотрел на Егора.
       - Я, ребята, собственно за вами.
       - В каком смысле за нами? - Саша наливала себе новую порцию, - Тебе долить? А тебе, Антон?
       - Нет, спасибо. Мне хватит. Я ещё печенья пожую.
       - А мне можно и подбавить, - подвигая кружку, Егор удовлетворённо и шумно выдохнул, - Уф, хорошо!
       - Так вот. Я тут, собственно, проездом... Возвращаюсь на свою заимку таёжную. Вот, решил вас с собой прихватить.
       - Куда ты возвращаешься? - Антон и Саша удивлённо переглянулись, мол: "Ты что-нибудь понимаешь?"
       - На заимку. В тайгу.
       - А что дизайнер делает на заимке, да ещё и в тайге?
       - Я ушел из дизайнеров. Надоело. А тут как раз подвернулось исполнение детской мечты идиота. Друг ездил на "живицу", ну и по возвращении рассказал, что тамошнему леспромхозу до зарезу лесничий нужен. А мне собраться, что подпоясаться. И всё, - Егор улыбался счастливо, утирая испарину на лбу.
       - Ну ты даешь! - Антон не скрывал удивлённого восхищения. Ну и как там?
       - Ве-ли-ко-леп-но! - по слогам произнёс Егор, - Просто восхитительно! И поэтому я решил и вас к себе привезти. Ну, чтоб отдохнули от смрада городского.
       - Я не могу, - Антон потупился, - Сисадминю. Сетка громадная. Смешанная. Маки, Писюки, сервера и прочая лабуда. Не отпустят.
       - А Ты? - Егор повернулся к Саше, - Поехали, а?
       - А что. Поехали! Я как раз в отпуске. Антон, отпускаешь?
       Антон исподлобья глянул на Сашу, на Егора, и промолчал.
       - Антон! Я гарантирую, - два огромных кулака опустились на столешницу, - всё будет отлично!
       - Да, я понимаю, - пододвинув чайную чашку, заглянул в пустоту, - Подлей, пожалуйста.
       Саша кивнула.
       - Ну, так чего тада телишься? Скажи своё веское ДА!
       - Как Саша решит.
       - Вот, - Саша пододвинула чай Антону и взяла его за руку, чуть придавила, принуждая поднять глаза. - Антошенька! Всё будет хорошо. И Ты от меня отдохнёшь, и я развеюсь немного. Иди сюда.
       Привстав, поцеловала мужа в губы.
       - Да я что? Я ничего, - немного смутившись присутствия гостя, заколотил ложкой по стенкам чашки, - Решай сама. Хочешь, езжай. Я не против. Я доверяю Егору.
       - Вот и ладушки, - довольная улыбка расплылась на бородатом лице, - Значитца, так. Слушай сюда.
       Достав из кармана рубашки бумажки, Егор разложил их на столе.
       - Вот это, - он развернул одну из бумажек и протянул Саше, - список того, что тебе нужно взять.
       - Вот эта, - Егор скомкал бумажку и, поискав глазами, ловко забросил её в стоящую на подоконнике пепельницу, - то, что нужно было взять тебе, Антон. Ну а раз сетка и так далее, то бумаженция не нужна просто. В следующий раз я новую напишу.
       - Вот эта, - разглаживая загнувшиеся уголки, развернул третью, - это мне. Читай и собирайся. А мне временно нужно отлучиться. Дела предпоходные, и всё такое.
       Егор поднялся из-за стола.
       - СпасибА, хозяюшка, за хлеб-чай. Я убёг. Но в семнадцать нуль нуль, как штык чтоб была готова! Времени будет мало. Готовься. Провожать не нужно.
       Пожав руку Антону и дотронувшись губами до щеки Саши, шумно повозившись в прихожей, хлопнул дверью.
       Саша и Антон остались одни.
       - Антошенька.... Ну хочешь, я никуда не поеду? - Саша подошла к нему и, обняв, прижала его голову к своей груди, - Скажешь, не ехать - и я останусь. Егор поймёт. Я знаю.
       Обнимая жену за талию, потёрся носом о махровый халат.
       - Езжай. Правда, езжай. Может, в самом деле, нам немного нужно отдохнуть друг от друга. Мы оба устали. И от этой гонки на выживание, и даже чуть-чуть друг от друга. Быт - проклятие для любви. А я тебя люблю. Мне больно видеть, как ты, усталая, по вечерам приходишь с работы. Да и я почти на пределе. Мне очень жаль, что я не смогу с вами поехать.
       Саша взяла его лицо в ладони и заглянула в блестящие мокрым блеском глаза.
       - Милый ты мой Антошка! Я так рада, что когда-то встретила и полюбила тебя. И счастлива с тобой. Но ты прав. Мы устали, и отдых просто необходим. Спасибо тебе, что ты это понял. Если б ты не был таким, то я за тебя и не пошла бы, - наклонившись, коснулась губами глаз, и потом, поцеловав в губы, снова прижала к себе, - Спасибо тебе, любимый.
      
      
       В семнадцать ноль ноль, как и обещал, Егор снова чуть не задавил дверной звонок.
       Ввалившись в прихожую, поинтересовался, всё ли готово, и, получив утвердительный ответ, подхватил Сашину сумку.
       - Ну, вы прощайтесь, а я вниз. Только не долго, ладно? Машина ждёт.
       Подняв кулак в антифашистском жесте, Егор, всё так же, не признавая лифт, зашумел вниз.
       - Антошенька, ну не переживай так, - стояли, обнявшись, у открытой двери, - Скажи, что не будешь так переживать?
       - Я люблю Тебя, - поцеловал и крепче прижал к себе, - Помни. А я буду Тебя ждать. И буду рад тебе, когда Ты вернёшься. Вернёшься без сомнения похорошевшая и отдохнувшая. А теперь иди. Неудобно заставлять людей ждать.
       - Спасибо тебе, Антошенька, что ты есть. Я тоже тебя очень и очень люблю! Крепко поцеловав на прощание, вызвала лифт и спустилась к нервно посматривающему на часы Егору.
       - Наконец-то! Хотя и понятно, почему задержалась... Ну, садись, поехали. Паровоз ждать не будет.
       - Егор! Погоди... Есть последний вопрос.
       - Ну? - Егор замер в ожидании, придерживая открытую для неё дверцу Опеля.
       - Обещай, что между нами ничего не будет, - Саша внимательно смотрела на смутившегося Егора, - Иначе я не поеду.
       - Хорошо.
       - Обещай! Дай честное мужское слово.
       - Я же сказал, хорошо. Но раз Ты так настаиваешь, даю слово, что ничего не будет, если сама не захочешь.
       - Я не захочу. Теперь всё, поехали.
       Устроившись на заднем сидении, выглянула в окно, тщетно стараясь рассмотреть в бликующих стёклах окна своей кухни на восьмом этаже лицо Антона. В том, что он там, не сомневалась ни на секунду.
      
       Пробуждение было медленным и плавным.
       Сначала почувствовала тепло солнечных лучей. Потом ласку меха, на котором уснула. И, наконец, звуки: пение птиц, комариный писк и жужжание мухи, рвущейся на свободу сквозь стекло, и ещё какой-то глухой, ритмичный стук.
       Открыла глаза и, перевернувшись на спину, зевнув, потянулась, чувствуя, как хрустнули суставы.
       "Хорошо-то как!" - подумала, обводя взглядом жильё лесничего, небольшую однокомнатную избушку, затерянную в тайге.
       За те три недели, что она тут пробыла, успела привыкнуть к закопченному очагу с железной решеткой-колосником. К выскобленному до белизны деревянному столу, с крынкой и кружками на полке над ним. К длинной широкой лавке вдоль стены, покрытой шкурами. К небольшому окошку с керосиновой лампой и банкой из-под кока-колы с кисточками в ней, стоящими на подоконнике. Привыкла умываться во дворе из древнего рукомойника мягкой и холоднющей водой из недалёкого ручья. Даже привыкла, просыпаясь утром, чувствовать запах свежесмолотого и свежесвареного кофе. Сегодняшнее утро не было исключением.
       Рядом с лежанкой стоял трёхногий столик с кружкой, источающей бодрящий аромат, и блюдечком свежесобранных ягод, блестящих капельками влаги. Как Егору удавалось предугадать момент пробуждения, оставалось загадкой. Но кофе всегда был горяч. Всегда.
       Спустив ноги, нащупала тапки и взяла кружку, запивая кисло-сладкий вкус незнакомых ягод. Отпив почти полкружки, поднялась, снова потянулась, слегка понаклонявшись влево-вправо, и, даже не набросив халат, как была обнаженная, подошла к открытой двери.
       Егор колол дрова. Прислонившись к косяку, стала смотреть, как он это делает.
       Взяв очередное полено, устроил его на колоде и, отступив на полшага, поднял топор над головой. Секундная задержка, видимо, примеривался, куда ударить, потом мышцы на спине вздулись, и... расколотое полено упало рядом с колодой. Подняв одну из половинок, расколол на несколько частей и отбросил на внушительную гору уже наколотых дров. Наклонился и взял новое полено.
       И снова. Топор вверх, секунда, вздувшиеся мышцы и невидимый полёт топора. Четко и монотонно. Как отлаженный механизм.
       - Егор, - едва слышно позвала, - Егор, иди ко мне.
       Егор замер в поклоне к следующему полену, оглянулся из-под руки. Бросив полено, вогнал топор в колоду и, вытирая руки тряпицей, пошел к дому через поляну.
       - Я тут, Любимая, - подойдя, слегка присел, обхватил за ноги чуть повыше колен и поднял, - Ты звала - я пришел.
       Она смотрела на него сверху вниз восхищенно, влюбленно и немного обеспокоенно.
       - Егорушка, что мне делать? Подскажи, милый, любимый, родной, - поправляла взмокшие пряди длинных русых волос и вопросительно смотрела в глаза.
       - Ничего. Просто живи и радуйся. Наслаждайся жизнью и будь счастлива. Я всегда этого хотел. И сейчас хочу, как никогда.
       - Нет, Ты не понял. Что мне теперь делать? Что? Как же Антон? Я ведь и его люблю. И тебя люблю. Что же мы наделали...
       - Всё хорошо, Солнышко. Всё было, есть и будет хорошо, - аккуратно опустив на порог, прижал к себе, гладил волосы, успокаивая, - Чего это ты вдруг, а?
       - Сегодня ведь четверг?
       - Вроде... Я с тобой потерял счет дням.
       - Четверг, я точно помню. А значит, завтра пятница. В субботу мне нужно возвращаться. А я и хочу, и не хочу одновременно, - заглянув в лицо, попросила, - Поцелуй.
       Егор выполнил просьбу. Нежно и страстно.
       - Так что ты скажешь?
       - Антона любишь?
       - Да.
       - А меня?
       - И тебя. Я вас обоих люблю. Одинаково сильно.
       - Тогда возвращайся, забирай Антона от его сетей, и приезжайте сюда. Тайга большая. Разместимся как-нибудь.
       - Фу, хулиган пошлый!
       - Не понял? За что такая награда?
       - Зачем ты мне "шведскую" семью предлагаешь?
       - Я? Когда?- искреннее удивление отразилось в голосе, - Когда это я такое предлагал?
       - Ну, ты предложил Антона сюда привезти. Так?
       - Ну, так. И что с того?
       - Не прикидывайся! Всё отлично понял. Если и ты, и Антон будете тут, рядом, и я с вами, что мне-то делать в таком случае? Быть вашей общей женой-любовницей? Я не смогу.
       - Та-ак, - протянул Егор, - Я понял. Но это ты, наверное, не поняла. Антон твой законный муж. Это раз. В любовницы я тебя не хочу, да и Ты не согласишься. Но. Вы будете рядом, и я смогу в любое время видеть тебя. Мне теперь будет просто достаточно видеть тебя, и всё.
       - А мне? Обо мне ты не подумал? Как я смогу просто видеть тебя? Как я смогу смотреть в глаза Антону? Я и сейчас не могу себе представить, как посмотрю ему в глаза, когда вернусь. Я же со стыда сгорю! Наверное...
       - Тебе было плохо? Со мной? Ты не рада, что всё произошло?
       - Я рада. Нет, я просто счастлива. Ты мне всегда очень нравился, и я даже начала в тебя понемногу влюбляться. И встретила Антона.
       - Я помню. Поэтому и уехал. Чтобы не мешать.
       Они сидели на завалинке. Пристроив Сашу у себя на коленях, целовал в обнаженное плечо, касался губами шеи или слегка прикусывал мочку уха. Саша отвечала на ласки, а глаза были печальны.
       - Я вот что думаю, - Егор аккуратно поправил прядь её волос и нежно провёл слегка шероховатой от мозолей ладонью по щеке, - Давай с тобой вместе думать, что эти четыре недели - вся наша жизнь. Наша жизнь вместе. В любви. Ни до, ни после ничего не было и не будет. Мы просто переродились на эти четыре недели. Сбылась мечта всех любящих на земле. Мы прожили свою жизнь наполненной любовью и нежностью. И пусть всё так и останется. Ладно?
       - Ещё не прожили, - по блеснувшим искоркам радости было понятно, что идея пришлась как нельзя более кстати, - Ещё есть два дня. Целых два дня! И я люблю тебя, бородатый лесной житель. И буду любить там, в другой жизни. Когда вернусь туда. А теперь давай забудем обо всём. Поцелуй меня и подними. Мне так нравится, когда ты носишь меня на руках.
       - С превеликим удовольствием, моя Королева!
       Егор, обняв, поцеловал, и, подхватив на руки, поднял смеющуюся от счастья и воздевшую к небу руки Сашу, как мог, высоко. К небу. К солнцу. К счастью.
      
      
       - А это вроде лишнее....
       Игорь вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив кисточку из руки.
       - Что?
       - Вот это облачко на солнце мне кажется лишним.
       Жена тихо подошла сзади и, опершись ему на плечи, переложив надкусанный огурец в другую руку, пальцем, едва не коснувшись полотна, показала на проблемное облачко.
       - Осторожно! - Игорь перехватил руку, - Краски ещё не высохли. И, по-моему, оно не лишнее. Очень даже естественное.
       - А кто спорит, что не естественное? Вполне естественное. Но картина так и светится счастьем и любовью, а тут вдруг облачко. Лишнее оно! Точно лишнее,- с хрустом откусив изрядный кусок, внимательно изучала полотно.
       - А вообще, здорово! Мне очень нравится. Ты давно не писал таких светлых полотен.
       - Тебе правда нравится?
       - Конечно, глупышонок! И девушка, и парень. Ну как живые! И тело у девушки просто восхитительно прекрасно, - скосив глаза на трюмо, немного неудовлетворенно поморщилась, - не то, что у некоторых...
       - На себя намекаешь? - Игорь улыбнулся ей в зеркало, - Ты у меня прелесть!
       - Аха... На себя, - взъерошив волосы на голове мужа, чмокнула в макушку, - Ладно, живо-писец, мыть руки и к столу! Стынет.
       - Ага, пару последних мазков, и иду.
       - Не, всё-таки ты у меня умничка и молодчина! А откуда сюжет? - Наташа снова куснула огурец.
       - Приснилось сегодня.
       - Расскажи!
       - Да что тут рассказывать... Приснилось что, дверному звонку кто-то наступил на любимый мозоль ...
       Пересказывая на ходу сон, обняв любимую жену за талию, Игорь отправился вместе с ней на кухню ужинать.
       Выходя из мастерской, клацнул выключателем.
       В погрузившейся во мрак мастерской только одно место было освещено.
       То ли уличным фонарём, то ли солнцем на полотне со свежей краской, то ли любовью и счастьем двух обнявшихся фигурок.