Любимец Господа

Сколько себя помню, всегда вокруг меня происходили самые обыкновенные вещи. Однако обрати внимание, что иной раз, когда настроение особенное; и щель через которую смотришь на мир, вдруг открывается чуть шире; даже в самых обыкновенных явлениях неожиданно видишь что-то чудесное, то смешное, то печальное.
Мне больше нравится смешное. Особенно учитывая печальную специфику моей профессии.
Человеку, работающему круглый год в здешних краях, не надо объяснять, что такое ФЕВРАЛЬСКОЕ УТРО.
Февральское утро, рабочий день. Это время, когда зима уже настолько достала, окончательно достала; что перестаешь уже даже ворчать по утрам и обращать внимание на градусник, выходя из дома. Когда заматываешься шарфом, надеваешь большую ушастую шапку, застегиваешь на все пуговицы толстую шкуру какого-нибудь убитого животного, а еще обязательно варежки и две пары носков, причем делаешь это на полном автомате, с чувством неизбежного долга выходя в открытый, враждебный космос. А самое главное, февральским утром ты знаешь, что до весны еще как минимум два месяца – вечность !
На работу идешь по космически кромешной темноте, осторожно, глядя под ноги, выдыхая в мутный, густой воздух облачка пара, плотные и белые как снег. И тебе холодно ! И особый такой поганый ветер, дующий всегда, безапелляционно, в одном направлении – в рожу.
И холодно всем.
Кругом такие же люди, вязнущие в сугробах, откапывающие и отскребающие ежедневно свои машины, уже не ворчащие и не надеющиеся дожить до весны.
Такое вот общество молчаливых космонавтов
Но иногда , проходя дворами, в этот утренний час можно встретить ИХ.
( часов примерно в 7, может быть)
Когда Большая, Гудящая, Железная машина, которая по утрам проглатывает и спрессовывает накопившийся за сутки мусор, переползает по очереди от подъездов к подъездам, ОНИ всегда рядом. Бесстрастные и бессменные.
Большая Железная Машина мигает огнями, бибикает и шумно спускает пары, а ОНИ суетятся вокруг, в туманной дымке, и размашистыми, грубыми, обреченными движениями зашвыривают в машину всю грязь, рвань и смрад, которые за сутки произвел человек. ОНИ бойко матерятся, влажно кашляют, курят одну папиросу на всех, передавая ее по кругу пальцами в тройных перчатках, пока Машина подползает задом к очередному мусоросборнику.
И все ОНИ – женщины. Всем явно за 40, и все на одно лицо, и в бедрах у каждой см минимум по 140. ОНИ все одеты в одинаковую, синюю ЖЭКовскую униформу, под которой угадывается бессменная телогрейка, а под ней два засаленных мужских свитера, ватные штаны, шерстяные колготки и вероятно даже бельё, размера XXXXXXXXXL, вряд ли приближенное к лучшим итальянским образцам.
И все они неизменно датые.
Представляешь, я тут узнал, что в народе их называют СТЮАРДЕССАМИ !
Но вот происходит какая-то заминка, и дамы начинают размахивать толстыми, неуклюжими руками, громко и сипло матерясь в сторону водительской кабины.
 Из кабины, которая горит в утренних сумерках, как огромный желтый аквариум ; вдруг в открытый космос выплывает щуплый пожилой мужичок в грязной тельняжке на голое тело.
Ему, похоже, совсем не так холодно, как мне!
Он высовывается по пояс и поддерживает беседу, на несколько порядков превосходя мои познания в этажности крепких выражений. И на лице у него написано всё: и вчерашний самогон, еще оставшийся в полторашке, и грязная комнатенка, и сын- наркоман, и хронический бронхит, и боль справа под ребрами, и опять полторашка , и то, как он неизбежно проживет этот день, и все остальные немногочисленные дни оставшиеся ему в жизни.
Но это я вижу лишь краем глаза. Все мое, вдруг внезапно проснувшееся внимание приковано к надписи, выведенной краской на листе фанеры; огромными, белыми латинскими буквами в кабине этого человека, прямо над его водительским креслом.

Вот что там было написано :
 I LOVE JESUS!