Странно

Странно как-то все. Открываю глаза, а вокруг люди. Все куда-то торопятся, толкаются, спешат. Все как один с одинаковым выражением глаз, пугающих своей пустотой. Словно сбылась мечта идиота, и по чьей-то нелепой прихоти за мгновение до того как я очутилась в толпе, люди спрятали лица под пленку целеустремленного безразличия. Равнодушия друг к другу.
Может, я сплю?

Странно. Но я точно помню как ложилась… и совсем не помню момента пробуждения. А теперь куда-то бегу вместе со всеми, подхваченная телом толпы. Зачем? Может все это время я спала, а проснулась только сейчас? Голая под одеждой, с абсолютно обнаженными нервами среди живой людской массы. Безликой.
Безнадежно страшно, что у меня вот тоже, как и у них исчезло лицо. Трогаю, ощупываю, мну кожу пальцами. Это мое лицо? Притормаживаю у ближайшей витрины, и прежде чем ощутить сильный толчок в бок и немного в спину, успеваю заметить лишь спутанные темные волосы. На меня налетел целеустремленный, как и все вокруг, молодой человек. Как будто хотел пройти сквозь меня. Будто бы я стала прозрачной. Обошел, нарушив безобразную стройность рядов. Идущий за ним сбавил шаг, а потом идентично своему предшественнику обогнул меня сбоку.
Делаю шаг вправо и разбиваю еще один поток. Шаг влево.
Еще.
Еще…
Лениво, словно просыпающееся животное, рушится плавность течения. Гармония какофонии. Как камушек с верхушки насыпи влечет за собой лавину, так и я врезаюсь в самую гущу толпы, закрываю глаза, и перед ними медленно проявляется мягко вздымающаяся и опадающая синева. Со всех сторон обволакивающая тело мягкими теплыми волнами. Медленная пульсация ласково омывает веки.
Голос. Врывается в голову скрипом рвущейся бумаги. Требовательный. Почти властный. На полоски режущий нервы – вот такой голос я услышала. Волны яростно выплевывают меня на городской берег – прямо напротив стоит мерзкий тип.
Нос крючком, глаза пустые как суповые тарелки в цветочек, сетка красных прожилок по всему лицу и чувственные влажные губы, которые он облизывает тонким языком. Нос придает ему удивительное сходство с птицей-падальщиком.
Может, я уже умерла?

Пустота его взгляда высасывает глаза. Лишает надежды пошевелить хоть одним мускулом. Лишает воли не смотреть на него. Я прячусь так глубоко в своем теле, насколько это возможно.
– Бла-бла-бла-бла-бла…? – что-то говорит человек с крючковатым носом.
Интонация его идет вверх и последний звук, повиснув на высокой ноте, камнем обрушивается на мою голову.
Что он спрашивает? Почему я его не понимаю? И почему вопрос не имеет смысла? Вроде и подлежащие со сказуемым сочетаются, а все равно – нет смысла и все тут. Я молчу в ответ, хоть уже и догадалась о сути вопроса.
Как ему объяснить, почему я тут стою и никуда не иду, если я и сама не знаю куда, а главное, зачем мне куда-то идти?
Если уж мне нравится стоять именно здесь и слушать море?
Или для этого необходимо особое разрешение?

Кажется, я сказала это вслух. Удивительно, но он меня понял. Или же я молчала слишком долго и теперь, не сводя глаз, человек что-то произносит в устройство, до этого болтающее у него на поясе, берет меня за руку и куда-то ведет. Мы вливаемся в поток людей, он подхватывает наши тела и куда-то несет. Закрываю глаза, но море уже исчезло. Время растянулось и стало механическим как люди вокруг.
И вот я в большой комнате. Совершенно одна, крючконосый поводырь бросил меня и куда-то исчез за одной из дверей. Приближаюсь к той что распахнута. И еще издалека вижу в проеме комнату-близнеца – такую же унылую и бесцветную. В ней женщина. Старая, некрасивая. Серая и поблекшая. Только спутанные волосы свисают вдоль лица неряшливыми черными змейками.
Отворачиваю лицо и пытаюсь вернуть себе море. Тишина звенит. Ничего не выходит. Слишком здесь тихо. Слишком… безлюдно.
Нету со мной больше моря.
И это отняли.
Открываю глаза и ловлю на себе чей-то потухший взгляд. Ее взгляд. Как у тех, что на улице. Пустой. Безразличный. Шаг к ней. Она тоже делает шаг. Еще и еще. Тонкая усмешка разламывает ее плотно сжатые губы.
– Ты его украла – шепчут наши губы.
Мы уже ненавидим друг друга.
– Ты должна умереть – царапают горло слова.
И вот мы совсем близко. Если я протяну руку, то коснусь ее грязных волос, дотянусь до горла, разорву старую кожу. Все тело разворочу, но найду ее душу. И выпушу.
Словно бабочку.
Пусть летит к морю.
Вижу, чую – она этого хочет.
Протягиваю руку и натыкаюсь на холодящую пальцы поверхность. Женщина на меня смотрит. В ее глазах нет больше пустоты или злобы. Только печаль, словно серая птица влетела в ее зрачки. Будто она знает что-то не известное мне.
– Мы вам поможем – слышу я голос.
Комната наполняется людьми в белых одеждах. Они крепко держат меня за руки и говорят что-то ласковое, почти нежное. Вырываюсь. Что есть сил извиваюсь в чужих руках.
Но сил нет. Та, другая смотрит на меня безучастно. Как кукла. Покорная марионетка в руках уставшего кукловода. Ее не трогают. Просто отложили в сторону. У кукловода тайм-брейк.
– Помоги – шипит один из них. Не мне. А другому в белой одежде.
– Помоги, – слышу я голос – Я знаю как попасть в море.
Женщина со спутанными волосами тянет ко мне руку. Хочет дотянуться, но не может. Рука прорывается сквозь блестящую пленку. Еще чуть-чуть и дотянется до меня, заберет с собой.
– Что ты знаешь о море, старая Коломбина? – мне смешно.
Грустно.
Жалко себя...
Кажется, вены вот-вот лопнут.
Что-то острое коснулось бедра.
Тело стало легким.
Вдали зашумели волны. Подхватили мое наполненное воздухом тело и понесли прочь от женщины с протянутой рукой.
Соленый прибой раздавил веки. Волны схлынули. А в обнажившиеся глаза, сквозь сожженную солью сетчатку, ворвалась женщина, медленно убирающая руку за серебристую поверхность зеркала.
Волны разорвали глаза песком, и наступила тьма…
Некогда стоять.
Бежать.
Быстрее.
Вперед.
Тело толпы к дверям.
Вверх и налево к окну.
Красное в красную коробку, черное – в черную.
Быстрее.
Ровнее.
Быстрее…
…это я перекладываю бумаги. Много бумаг. Много коробок. Только синей почему-то нет. Теперь я знаю ответы на все важные вопросы, как: «сколько вам лет», «как вас зовут», «есть ли у вас родные». Как и все вокруг я не пытаюсь больше остановиться. Боюсь, не услышать мне больше моря…
И этот страх каждый день гонит меня к разноцветным коробкам, среди которых только синей почему-то нет.