Праздник

 В эту пятницу, Ени проснулся как всегда в семь часов утра. После, он облегчил себя, от утреней нужды, вымыл руки, почистил зубы и тщательно побрился. Вчера он строил Шалаш и сегодня должна собраться вся их семья. Они всегда собирались по праздникам то с его семьей, то с семьей Мири, его любимой жены. Мамы, папы, дяди, тети. Братья, сестры, дети, племянники, внуки, в общем, все.
Приготовив завтрак и кофе, он, разбудил Яира.
- Яирушь, радость моя, вставай. Сегодня много дел, ты будешь помогать папе?
- Мммм+- нежным детским голосом ответил Яаир.
- Вот, вот, молодец! Уже один глазик открыл. А, ну, другой попробуй, молодец! Получилось! Кого папа больше всех любит?
- Меня - все тем же, голосом ответил Яаир.
- Правильно! Яаир самый любимый у папы! А кто будет помогать папе?
- Я! - опять ответил Яаир.
- Молодец! Давай папа тебя обнимет и поцелует - они потянулись дуг к другу и Ени крепко обнял сына, его любимого сына и поцеловал его в лоб. - Ну, все герой, вставать! Умываться, чистить зубки. А ну, покажи папе зубки. - Яаир, открыл рот, там не хватало двух передних зубов. Они недавно выпали. Когда у него в первые, выпали зубы, Яаир спрятал их под подушку в надежде, что фея принесет ему подарок. Феей была Мири, а подарком велосипед, на двух колесах. Яаир в тот день гордо ехал по парку в глазах его друзей, пятилетних детей он был взрослым. Ени это видел и улыбался. Он всегда радовался за сына, в прочем и сейчас видя, дырки промеж белых зубов он улыбался и радовался. - Давай быстрей завтрак ждет. - Яаир побежал выполнять указания, Ени пошел на кухню.
Мири, дописывала список покупок на праздничную субботу. Подойдя сзади, он, обнял ее и поцеловал ее в шею.
- Ну, что моя дорогая жена, какие поручения? - Мири, улыбнулась и, вывернувшись, сказала.
- Так, мой дорогой муж+ вот тебе список, там довольно много всего, так что надеюсь, ты не злишься+ все же сегодня все придут.
- Я?! Ох, как я злюсь!!! Я просто весь вне себя!!! - Мири заулыбалась- Ну, что ты? Кто злится? Нет проблем. А.., и я возьму с собой Яаира.
- Вот и прекрасно. Я пока переберусь и начну готовить. - Сказала. Мири, посмотрев на Ени.
Они были, женаты уже девять лет и вот, недавно их шестилетний Яаир пошел, в школу. Первый раз в первый класс. Когда она ходила с ним покупать школьные принадлежности, то он, очень переживал и волновался, а она утешала его и внушала в него уверенность. Он тщательно выбирал: портфель и пенал, тетрадки и обложки, карандаши и фломастеры. Все рассматривал и пробовал, всем интересовался. Она смотрела на него и улыбалась, он был так похож на отца, на Ени. Иногда лежа рядом с Ени, ночью, слушая его дыхание, и наблюдая за его подымающейся и отпускающейся грудью, она вспоминала их первую встречу.
Dance - bar, на улице Аленби в Тель-Авиве. Она, восемнадцатилетняя девушка с южного Тель-Авива. Ее именинницу, привели подружки, они сильно постарались и, в конце концов, получили разрешения отца. Духота, смесь сигаретного дыма, пота и шумной музыки. Это был самый модный в то время клуб, Аленби 54. На входе была проверка, огромный охранник, с одной без промежуточной бровью, попросил паспорт. Она радостно достала синею корочку и дала ему. Поздравляю, сказал бугарь и впустил ее внутрь. Подружки, как всегда бывает в таких случаях, растерялись. Она кое-как пробралась сквозь танцующею публику, к бару. Достала сто шекелей, выделенные ей папой и стала осматривать бар. Она никогда еще не пила алкогольные напитки и, бутылки стоящие за спиной танцующего бармена были загадкой. А сам бармен, в будущем ее муж Ени, еще большей загадкой. Он, освободившейся солдат, боевых частей Израильской армии и, студент первокурсник на факультете электроники, подрабатывал, как и большинство студентов, для оплаты обучения и съемной квартиры.
- Что будем пить? - спросил ее Ени. Она растерялась и покраснела. Ей почему-то стало стыдно. Мири начала бегать глазами по красивым и разноцветным бутылкам. Старалась прочитать название хоть одной из них. Ей ужасно не хотелось показаться ему маленькой и чужой. Он ей понравился. Взгляд упал на Абсент. Ей с детства нравился зеленый цвет. Ох, если бы она тогда знала что ее любимый цвет, очень крепкий и невкусный напиток. Но, она не знала и сказала - Абсент.
- Абсент?! + хорошо - улыбнувшись, сказал Ени. Он быстро раскусил эту не опытную красавицу с огромными черными глазами. Он подал ей стопку с зеленоватой жидкостью и налил стакан апельсинового сока. Только сок он оставил у себя и принялся смотреть за реакцией Абсента в теле красавицы. Была не была сказала Мири и залпом выпила стопку. И ее перевернуло. Горящая жидкость остановила дыхание и вызвала кашель. В виски ударила непонятая боль, во рту першило. Ени, все так же улыбаясь, следил за этим моно спектаклем, хотя актер явно был не готов. Подождав секунду, две, он дал ей апельсиновый сок. Мири, схватила стакан и безостановочно выпила. Ени смотрел, на шею, отсчитывая глотки. Еще! Сказала Мири, он налил еще. Она снова залпом выпила.
- Ну, как понравилось? - спросил он, показывая, ряд ровных, белых зубов - я Ени, а тебя как?
- Мири - еле слышно ответила она.
- Мими? - Переспросил он, в надежде, что она поймет шутку, из известного фильма.
- Мири! С р" - громче сказала она.
- Ааа+, это сокращение от Мириям? - Ени прекрасно знал, что ей это не понравится, так как Мириям имя устаревшее, но он должен был продолжить разговор.
- Да, это сокращение - опять в пол голоса ответила Мири, к ней снова подобралось чувство стыда. А, почему? С чего вдруг ее так доставало это чувство?
Стыд - чувство сильного смущения от сознания предосудительности поступка, вины. Какой вины? Какого поступка? Разве она восемнадцатилетняя девушка уже успела сделать то из-за, чего ей надо сгорать от стыда? Нет, не успела! Но сгорает.
Она родилась в районе с прекрасным названием Надежда" на юге Тель-Авива. Но название не имело никакого отношения к реальной жизни в этом районе. Там, надежда умерла, осталась лишь ненависть. И у нее, как и у всех жителей района была ненависть, смешанная с грустью и несправедливостью, с жалостью и обидой. Ее родители приехали из Йемена в пятидесятые годы, тогда в стране правили Левые. Социалистическая партия из поляков и других выходцев западной Европы. Бюрократия, и возвышенное мнение о себе. Расизм в Израиле? Да именно расизм и именно в Израиле. Ну, как народ, прошедший геноцид может быть расистом? Просто очень просто. Страна молода - народу много, правительство еще моложе. Европа, центр мира и культуры. А, напротив Африка, третий мир, бескультурье, и незнание простых вещей. Одежда - тряпье, прически - лохмотья, детей - валом. Крики и шум, и вера, вера, вера.
А кто сейчас верит? Задавали себе вопрос поляки - социалисты. Разве вера построила страну или эти неучи? Нет! не та и ни эти, мы ее строили! Мы воевали, мы строили! Эти и еще многие догадки. Так как Сталин строил Беломор-канал, так и Бен-Гурион заселял пустыню Негев. Если так посмотреть то родителям Мири, еще повезло, они, таскаясь по баракам и черным работам, попали в Тель-Авив, а не на юг. В многодетной семье, Мири, была четвертым ребенком. Старшая сестра и два брата, и младшие брат с сестренкой. Тяжелое детство и вечная разница меж ними, детьми востока и детьми Европы. Слабость родителей в новой стране, не знание языка, все это, несомненно, не радовало. Высокий уровень преступности и проституции и снова ненависть, ненависть+
Ени хотел задать новый вопрос, но подошли подружки и, забрали, Мири танцевать. Весь вечер она видела и чувствовала на себе его взгляд. Ени ни за что не хотел терять ее и не потерял. К концу вечеринки налив стакан холодной Колы он подошел к ней. В Мири, проснулось женское обаяние и эротическое поведение. То самое, которое заставляет даже самых уверенных в себе мужчин робеть и запинаться. И Ени не был исключением. Сейчас он стоял один, за ним не было батареи бутылок и перегородки бара. Не было и зеленоватого Абсента. Не было ничего, он стоял один, под взглядом ее черных как уголь глаз. Подружки тоже буравили его взглядом, таким оценивающим, таким, каким он смотрел на Мири в самом начале. Тяжело стоять у стены, он сейчас лишь понимал эту фразу. Тяжесть осуждения и оценки. Не самооценки, а чужой оценки тем более, женской. К Ени подобралось чувство Стыда. Этот стыд никак не походил на Мирин. Ее стыд был виной, неизвестной перед кем и чем. Его стыд, сильным смущением перед красивой девушкой. Даже здесь в стыде меж ними была разница. Между ним Европейцем и ней восточной девушкой. У нее нет причин стыдиться у него есть. У нее несправедливость, у него красивая девушка.
Ени не мог ничего сказать, каждое слово встречало барьер. С трудом, пройдя препятствия и добравшись до губ, слова быстро вылетели. - Это я - сказал Ени. Он никак не ожидал столь глупого начала, но Мири ожидала. Она ведь уже стояла у стены, знала все эти неудобства и страхи, и ответила ему приветливой улыбкой. - Я, тут... колы... принес. Думал ты хочешь пить. - Он был смешон, и она снова улыбнулась. - Хочу, - сказала она - спасибо.
- Знаешь, Мири, я ужасно проголодался, не хотела бы ты составить мне компанию?
- Ааа, ты запомнил мое имя?! И даже правильно его произнес, молодец. - Ени не ожидал такого и лишь в растерянности заулыбался. - Нет, я не могу, я должна ехать домой.
- А я смогу тебя еще раз увидеть? - цепляясь за последнее, спросил Ени.
- Сможешь+ - Мири убежала.
Через неделю она пришла снова, и все было проще. Ени не терялся, а она не сопротивлялась. Он взял телефон, а дальше все как у всех. После того как она закончила армию, они поженились, и родился Яаир. Больше всего на свете она любила засыпать рядом с ним. Ени всегда засыпал на спине, с правой стороны супружеского ложа, повернув голову влево. Она всегда засыпала позже, наблюдая, затем как он уходит в царство Морфея. Его глаза сначала смотрели на нее и потихоньку закрывались. - Спокойной ночи, любимый - говорила она - Спокойной ночи, любимая - отвечал он. Так день за днем, смотря на его мужественную грудь, засыпала.
Утром Ени готовил кофе и завтрак. Черный крепкий и ароматный кофе и вкусный завтрак. За это, она по утрам, любила его еще больше. Без пятнадцати восемь, они выходили из дома и ехали на работу. После рождения Яаира надо было выходить раньше, чтоб успеть отвести его в садик. Отвадили его они по очереди или по возможности. В воскресенье, вторник, и четверг Мири. В понедельник и среду Ени. По пятницам Ени занимал, маленького Яаир, для того чтоб Мири могла прибрать квартиру. Ени ходил, за продуктами Мири, готовила дом к Субботе. Эти неписаные законы, всегда выполнялись без ни каких споров. Каждый старался для другого и, конечно же, для Яаира, как, в общем, и сегодня.
- Ени, кто в конце придет? Давай еще раз подсчитаем. Я, ты, Яаир, три. Плюс, бабушка, дедушка, пять. Моше и Сима с детьми, девять. Хаим и Яфа, они придут с Офиром?
- Да, мне кажется.
- Так, девять, плюс три, двенадцать и Галит со своим парнем, четырнадцать.
- Ну, это не так много. Я думал, будет больше.
- Яаируш!!! - маленький Яаир в пижаме и тапочках вошел на кухню и залез на свой стул. - А что, маму не целуем? - Яаир спрыгнул со стула и прыгнул маме на шею - ох, ты мой сладкий! Ты пойдешь сегодня с папой?
- А, куда мы пойдем - спросил Яаир
- За покупками - ответил Ени.
- В супермаркет? - радостно спросил Яаир. - а мы купим сладости? Я хочу шоколадные печенья? А еще я хочу бамбу и+ шоко и+ мороженое.
- Купим, купим, не переживай. - Ответил Ени. - А еще в воскресенье мы пойдем в Дизиногф центр.
- Классссссно+ - тягуче ответил Яаир.
- Давай кушать. - Сказала, Мири - ты же, хочешь быть большим и сильным как папа?
- Хочууу+ - сказал Яаир.
- Ты будешь! -сказал Ени - Кто папин герой?
- Я, я, я, я!!!! - прокричал Яаир. - Я герой! Я герой! Я герой!!! - он встал на стул и кричал. Ени и Мири, переглянулись, в их глазах играла любовь и радость за сына. Накричавшись, он сел и начал громко хрустеть кукурузными хлопьями с молоком и изюмом. Ему ужасно нравился хруст и тягучее поедание изюма.
К вечеру начали подходить гости. Бабушка с дедушкой, Сима, сестра Ени с мужем Моше и двумя детьми, Еси и Авивом. Хаим и Яфа с сыном Офиром и Галит, младшая сестра Мири, с Денисом.
Тогда в холодную Ленинградскую зиму девятилетний Денис садился в самолет, вместе со своей мамой и старшей сестрой Олей, его мучил лишь один вопрос, почему не едет папа. Мама сказала, что они летят к тете Соне и дяде Славе в Израиль, но почему не едет папа не сказала. Он думал, что папа его не любит или что он что-то натворил. Оля сказала ему, что они едут, но просила не говорить папе, а хранить тайну. Денис не мог понять, почему папа даже не попрощался с ним. Позже он узнал, что они убежали от него и от будущего, в тогдашнем Советском союзе.
Сейчас двадцати трех летний офицер израильских ВВС зашел вместе с Галит в дом Мири и Ени.
- Дэнис! Как дела? - спросила, Мири, искажая его имя. Она никак не могла выговорить Денис - Как в армии?
- Привет Мири, нормально. Как вы? - ответил Денис.
- Галитуш!!! - воскликнул Ени - приветик.
- Привет Ени! - ответила Галит.
Галит была, любимой сестрой Мири, а Мири лучшей подругой Галит. Когда Галит впервые привела Дениса в дом родителей, Мири, была там для нее. Так уж повелось, что когда последний ребенок, тем более девочка, подрастает, то родители больше всего переживают. Взросление последнего ребенка и его уход из дома оставляет родителей стареть. Старость не радость. Мать, Мири, и Галит приняла появление Дениса в штыки.

- Русский!!! Русский!!! Противный русский!!! - Кричала мать. Кого ты привела в дом? Этот белобрысый гой, научит тебя, есть свинью и бросит!!!
- Он офицер ВВС! - Защищала Дениса, Мири. Галит рыдала, мать продолжала.
- Так что, что он офицер? Эти русские, по приезжали, работу по забирали, жилье по забирали, по открывали бордели, навезли шлюх!!!
- Мама!? Что ты говоришь? - Не понимала, Мири. - Как ты разговариваешь?
- Как хочу и разговариваю! Это мой дом и моя страна! То, что мои дети ходят, с этими свиньями не говорит что и я такая!!! Я с вашим отцом всю жизнь работали, и посмотри, как мы живем! А, эти только приехали и сразу квартиры, машины! Мы строили, а все раздали этим гоям!!! Ужас!!! Пусть она спросит его, если он хоть раз был в Синагоге, хотя я бы его туда не впустила!
- Откуда в тебе столько ненависти? Разве вам не было тяжело, когда вы приехали? Разве вы не злились за не справедливость? Ты же на своей шкуре прошла все это. Так почему ты желаешь и другим того же? За что?
- Потому что им не положено! Они ничего не сделали для этой страны! Только свиней и шлюх по привозили!
- А, что насчет заповеди люби ближнего своего как себя самого" где же твоя вера? Где же любовь к ближнему?
- Не тебе меня учить, научись уважать мать и отца, а потом разговаривай! А этой потаскухе скажи, чтоб убирала своего гоя и не приходила сюда больше!
Отец молчал. Мири, смотрела, на него желая увидеть его мнение, но его глаза соглашались с матерью. Галит тогда убежала из дома и больше туда не возвращалась. Она некоторое время жила у, Мири с Ени, а потом переехала к Денису. С тех пор прошло три года. Мири, навещала родителей, даже иногда пыталась их примерить, но ее старания сводились к нолю. Мать не желала даже слышать о Галит, а отец был, как всегда стар и замучен.

- Давайте, давайте спускайтесь в шалаш. - Сказал, Ени и все спустились.

В обвешанном цветными гирляндами и рисунками Яаира шалаше все сидели за праздничным столом и слушали дедушку. Он седой и бородатый, сидел во главе стола и вел вечер. Читал молитвы и рассказывал истории его детства в Венгрии. Стол ломился от вкусной еды. Пока длился процесс молитв, дети тягали сладкое, и пили Колу. Сима то и дело угрюмо смотрела на Еси и Авива, а те в свое время старались не попадать ей на глаза. Маленький Яаир сидел у деда на коленях и с интересом слушал истории. Он был самым маленьким в семье Коэн, а значит и самым любимым. Дедушка с бабушкой его просто обожали и часто баловали сладостями и новыми игрушками. Вечер проходил на радость хорошо. Без политики столь популярной в кругу израильтян. Все пели и пили, ели и вспоминали смешные истории и анекдоты. Дедушка рассказал, как влюбился в бабушку и женился на ней. К полночи Яаир сладко уснул у него на коленях. Все было прекрасно.