Завещание. Главы 29-30

Глава 29.

 Смуглый темноволосый человек в накинутом на плечи белом плаще сидел, подперев голову руками и опустив глаза. Его вид невольно вызывал жалость, причём самую что ни на есть унизительную жалость, и Майкл невольно усмехнулся. Он подумал о том, что ещё пару часов назад этот самый человек, называвший себя таинственным мистером Ви, отказывался говорить что-либо без своего адвоката.
- Меня зовут Вильгельм, - произнёс человек, продолжая глядеть в пол.
- Это звучит гораздо лучше, чем «мистер Ви». А меня зовут Майкл. Согласитесь, менее безлико, чем «господин комиссар». Вы не находите?
 Вильгельм чуть заметно кивнул.
- Так что вы хотите услышать от меня, Майкл?
- По вам заметно, что вы не любите терять время даром. Сразу к делу. Но поспешу вас разочаровать – в данный момент времени у меня предостаточно. И у вас, соответвенно, тоже. Так что мы успеем поговорить обо всём, не боясь, что что-то останется несказанным.
 Майкл снял пиджак, повесил его на спинку стула и сел.
- Ну что же, Вильгельм, - сказал он, подчеркнув последнее слово, - у меня к вам есть несколько вопросов. Прежде всего хочу уведомить вас, что вы находитесь не в полицейском участке, так что адвокат вам вряд ли сможет помочь. На происходящее в рамках нашего учреждения адвокат никак не повлияет за неимением полномочий сделать этого. Также хочу сказать вам, что выкручивание рук и подобное насилие над личностью – не в моих правилах. Если мы с вами поговорим мирно, то вы уйдёте из этой комнаты в совершенно нормальном состоянии.
 Вильгельм посмотрел на него мутноватым взглядом тёмно-карих глаз. Майкл обратил внимание на расширенные зрачки. Интересно, что ему уже успели вколоть?
- Вы принимаете наркотики?
- Наркотики? – Вильгельм с выражением полного безразличия на лице чуть пожал плечами. – Нет.
- Вы принимали какие-то сильнодействующие лекарства последние два часа?
- Морфий. – Он отвернул воротник, и Майкл увидел у него на шее небольшой белый квадратик. – У меня рак костного мозга. Я отказался делать операцию по личным причинам. – Он помолчал. – Вы же знаете, сейчас можно сделать пересадку, если найдёшь донора.
- Я знаю. Я врач. – Майкл посмотрел на Вильгельма и подумал, что румянец на его лице совсем не вяжется с раком костного мозга. Особенно если подумать, что болезь должна быть на последней стадии – иначе чем объяснить такую зависимость от морфия? Да, что-то тут определённо не так... – Но мы отвлеклись от главного. Расскажите мне про свои связи с английской разведкой, Вильгельм. И, желательно, поподробнее.
 Выражение лица мистера Ви изменилось, приобретя какое-то удивлённо-безразличное выражение.
- С английской разведкой? Надо же. Я думал, что вас интересует что-то более конкретное, Майкл... я – внештатный агент английской разведки. Точнее, был им. До того, как попал сюда. – Он развёл руками и легко улыбнулся. – Я работал с человеком по имени Дитрих Мидклэфф. Моей функцией было контролировать внешние связи. То есть, я общался через Дитриха с мистером Ламбертом. Да будет земля ему пухом.
- Откуда вы знаете, что он мёртв?
- У меня свои каналы добывания информации, господин «комиссар», - уклончиво ответил Вильгельм. – Давайте условимся так: вы не будете спрашивать у меня подобных вещей, потому что это государственная тайна, за разглашение которой меня расстреляют, как предателя, а я не буду спрашивать вас о ваших методах ведения допроса. А ведь эта тайна гораздо более серьёзная, чем все государственные глупости вместе взятые.
- Нет, давайте условимся несколько по-другому. – Господин «комиссар» по-прежнему сохранял спокойствие. – Человек, который ставит условия и задаёт вопросы – это я. Тот, кто безоговорочно принимает эти условия и отвечает на мои вопросы – это вы. Думаю, вы понимаете, о чём я.
- Да, разумеется.
 Это было произнесено насмешливо и поверхностно, и Майклу совсем не понравился этот тон.
- Вам знакомо имя «Джордж Майкл Колсминт»?
- Конечно. Управляющий аппаратом по ведению допросов. Да, вам отец не терял бы тут времени даром, Майкл. – В его глазах мелькнула холодная усмешка, и он подумал, что попал в яблочко. – О чём вы так задумались? Или вас удивляет моя проинформированность? Ну что же, могу сказать с полной уверенностью – это моя работа, а я делаю свою работу хорошо. Думаю, как и вы.
 Даже через стекло двери Майкл почувствовал на себе взгляд Аманды, сидевшей в соседней комнате. Где он допустил ошибку? Именно там, где позволил себе на долю секунду потерять самообладание.
- Что же, теперь Джордж мёртв, и Дейл мёртв, а мне всё же жутко хочется узнать ответ на заданный вопрос. – Голос господина «комиссара», спокойный и немного надменный, всё же не дрогнул, вопреки ожиданиям Вильгельма. – Откуда вы получаете информацию? Я повторю это столько раз, сколько вам будет угодно.
- Меня всегда интересовал вопрос – почему вы так не любите вашего отца, Майкл? – продолжал свою игру Вильгельм. – Думаю, для этого есть более чем серьёзные причины... но вот я уверен, что о существовании множества других неприятных фактов его биографии вы и не подозреваете. А следовало бы узнать. Правда, не думаю, что это изменит вашего отношения к нему...
- Вы нарушаете правила, Вильгельм. У вас, я заметил, плохая память. Непростительно для разведчика. Ну ничего, так уж и быть, я вам их напомню. Я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. А не наоборот. Итак, откуда вы получаете информацию?
- Да, вижу, что «комиссар» Колсминт – это больная тема... – Вильгельм вгляделся в лицо собеседника, которое по-прежнему оставалось каменным, и подумал, что это, разумеется, не более чем маска. Причём они оба это прекрасно осознавали. – Какая выдержка, Майкл! Я поражён. Вы превосходите своего отца.
 Господин «комиссар» позволил себе улыбнуться.
- Я вижу, что говорить по-хорошему вы не настроены, Вильгельм. Что же, поговорим по-другому. – Прежде чем Вильгельм понял, что происходит, Майкл легко взял его за отворот пиджака и через долю секунды уже держал небольшой белый квадратик между двумя пальцами. – Чуть позже. Завтра. Подумайте, может, вы захотите ещё что-то спросить у меня об отце. Конечно, если вы вообще сможете о чём-то думать.
 Аманда посмотрела на Майкла долгим выжидающим взглядом. Он опустил глаза и немного нервно закурил.
- Тяжело? – спросила она, тоже доставая сигареты.
- Да, это нелегко. Но ничего, я справлюсь. – Майкл положил перед ней на лист для заметок белый квадратик, который совсем недавно забрал и Вильгельма. – Вот. Сохрани это на всякий случай. Рак костного мозга ли у него или же он просто-напросто сидит на этом морфии – не знаю.Но узнаю завтра. Я уверен, что у него поубавится желания умничать и задавать вопросы.
... Разговор с Вильгельмом как назло не желал выходить у Майкла из головы даже по дороге домой. Плохо, размышлял он, когда собеседник не хочет отвечать на вопрос. Гораздо хуже, если он не говорит, потому что не знает ответа. Но самое плохое – это когда он знает не только ответ, но и следующий вопрос. Если не ходить вокруг да около, то осознание того, что собеседник знает слишком много и в некоторых случаях даже больше тебя – вещь более чем неприятная.
 Да, и правда. Именно это неуютное ощущение непростительной неосведомлённости надоедало Майклу целый день. И уж слишком яркой до сих пор ледяная усмешка в глазах Вильгельма, когда разговор зашёл о Джордже. Что он о себе возомнил? И кто он такой, чтобы лезть в душу совершенно незнакомого человека? Но совсем не попытка мистера Ви найти слабую точку, а именно тот факт, что он ошибся, и у этой ошибки были серьёзные последствия – вот что раздражало Майкла больше всего. Попыткам смириться с действительностью мешала тонкая игла честолюбия, которая была слишком маленькой и сидела уж очень глубоко, чтобы её достать.
 Майкл подумал о многочисленных записях отца, которые он начал читать. Между старых бумаг он нашёл и его дневник, за который никак не хотел браться. Заметки производили впечатление, что Джордж писал их для кого-то, и хотя бы поэтому в них было много интересного. Сказки о том, что мистер Колсминт изобрёл свои собственную систему допросов, с каждым прочитанным словом обретали для Майкла очертания. Основанием этой системы были определённые психоаналитические выводы, как можно было понять по терминам, которых в записях было довольно-таки много. Психоанализ. Вещь сама по себе непопулярная и малоизвестная. И, возможно, система брала своё именно этим. Оригинальные решения, совершенно неожиданные выводы. Почему бы и нет.
 Но, как ни странно, самое сильное впечатление на Майкла произвели совсем не записи, а небольшой пурпурный мешочек из чуть потёртого бархата, на котором было вышито золотой нитью следующее предложение на иврите: «Господь, открой уста мои, и язык мой возвестит славу тебе».
 В мешочке был тфилин . Небольшой, как-будто предназначенный для постоянных переездов с места на место. Тфилин был единственной вещью, к которой Майклу строжайше запрещалось прикасаться, потому что для отца она была самой святой из всех. И вот теперь Майкл держал его в руках. Странная вещица, которой он не умел пользоваться. О тфилине ему было известно только то, что его ни в коем случае нельзя одевать в темноте и что ремешки накладывают на руку в форме буквы «шин», то являет собой начальную букву слова «Шадди» - одного из имён Бога. Майкл почти свободно читал на иврите (этому его научил, конечно же, отец), как на современном, так и на языке «ТаНаХа», но тфилин был священной и поэтому невыносимо притягательной тайной.
 Вообще, Джордж Майкл Колсминт был человеком в высшей степени противоречивым. Его вера в Бога и преданность религии совсем не вязались с той жизнью, которую он вёл. Жизнью человека, для которого не было ничего святого, который мог бы убить ребёнка недрогнувшей рукой. Иудаизм верит, что грехи родителей будут оплачивать их дети. Эта мысль всегда оставляла в душе Майкла корочку льда, хотя он считал, что всё плохое в человеческой жизни лишь от собственной глупости. Но какие же глупости он совершил, если за все несчастные двадцать с лишним лет его жизни были полны несчастий и разочарований? На человеческую долю приходится ровно по половине хорошего и плохого. Чушь, мерзкая чепуха. Бред сошедшего с ума оптимиста.
- Майкл?
 Звук знакомого голоса заставил его отвлечься от мыслей. Совсем рядом, на тротуаре, стояла Тина. Она улыбалась.
- Что? – спросил Майкл в ответ и тут же мысленно укорил себя сказанную глупость, прозвучавшую иж слишком похоже на «чего тебе надо?».
- Добрый вечер. Какой ты серьёзный... что-то случилось?
- Н-нет. Просто... думаю о всякой ерунде. Я люблю копошиться у себя в душе.
- В этом нужно знать меру.
- Я не знаю. В этом моя проблема.
 Она подошла чуть ближе. На ней было простое бирюзовое платье чуть ниже колена и туфли без каблука. Три ярком свете витрины девушка показалась Майклу даже моложе, чем тогда ночью. Он посмотрел на неё и обратил внимание на небольшой крестик, висевший у Тины на шее.
- Куда ты идёшь? – спросил он.
- Домой.
- Домой? А ты, я смотрю, любишь прогуляться по городу.
- Когда я иду из церкви, то у меня есть о чём поразмышлять.
- Из церкви. Ты знаешь, в машине думается лучше. Хочешь проверить? И, тем более, я должен тебе за тот раз, когда ты меня подвезла.
 Тина звонко расхохоталась и села в машину.
- Ты католик? – спросила она, взглянув на его крестик. – В какую церковь ты ходишь?
- Я не верю в Бога.
 В глазах Тины мелькнула искра недоумения. Маленькая, но это не помешло Майклу её заметить.
- Что, разочаровал? Извини. Просто моя жизнь дала мне понять, что это так. Даже если Бог есть, то... нас друг другу не представили.
- Как ты можешь так говорить? Бог есть, и он помнит о всех нас. Просто если тебе плохо, то таким образом он хочет обратить твои мысли к нему и сделать так, чтобы ты поверил.
- Да. Мой отец был верующим евреем. Я знаю.
 Тина замолчала. Она посмотрела на Майкла, и её взгляд остановился на его кольце.
- Ты... женат?
- Нет. Да, я знаю, кольцо. Оно мне дорого. И, тем более, я люблю, как оно смотрится на руке
- Я бы так не смогла... знать, что человек не рядом и не снимать кольцо... у меня бы сердце разрывалось...
- А у меня нет сердца. Она забрала его у меня. Навсегда. Предусмотрительно заменив его осколком льда.
 Тина замолчала, глядя на дорогу перед собой. Её губы вздрогнули.
- Это неправда. Ты не можешь быть таким.
- Внешность обманчива. И, кроме того, я умею хорошо притворяться.
- Когда-нибудь ты встретишь женщину, которая растопит этот лёд.
 Майкл вспомнил слова Джеймса и невольно улыбнулся.
- Да. Когда-то и я так думал...
- Я уверена, что встретишь. Просто ты одинаково боишься и одиночества, и очередной ошибки. Но всё будет хорошо. Вот увидишь.
- Что же, всё может быть. – Майкл вздохнул. Что-то родное он чувствовал в этой девушке, иначе он бы не заговорил с ней на второй день знакомства о таких личных вещах. А господин Колсминт Бригс был человеком более чем скрытным. – Скажи, ты завтра возвращаешься в то же время?
 Тина бросила на него взгляд.
- Да. А что?
- Я могу тебя снова подвезти. Если ты, конечно, хочешь.
- Хочу. – Она снова улыбнулась светлой улыбкой. Такая улыбка, подумал Майкл, может растопить любое сердце. – Но так опять получится, что я перед тобой в долгу.
- Ну ничего страшного. Рассчитаемся потом.
... - Да что с тобой сегодня, старик? Ты сам не свой.
 Джеймс посмотрел, как Майкл собирает с пола газеты.
- Не знаю, честное слово. Не могу сосредоточиться. Всё валится из рук. Голова где-то в другом вместе.
- Интересно, в каком же.
 Майкл положил газеты на журнальный столик, сел и закурил. Он подумал про вчерашний вечер, когда ему представилась возможность почувствовать себя идиотом. После того, как Тина, выходя из машины, улыбнулась и пожелала спокойной ночи, при всё желании Майкла пригласить её поужинать у него просто не повернулся язык сказать этого.
- Если бы я знал, в каком, то давно бы уже разобрался, в чём дело.
- Майк, ты знаешь, это звучит уж слишком неуверенно, чтобы я не подумал чего-то конкретного.
 Майкл вздохнул.
- Джеймс, ты понимаешь, я вчера просто не смог пригласить её куда-то сходить вечером. Не смог. Словно забыл английский.
 На лице Джеймса появилось удивлённое выражение.
- Про кого это ты?
- Про Тину.
- А, эта двадцатилетняя девчонка? Брось, Майк. У неё голова полна совсем другими мыслями. Не думаю, что ты появляешься в них.
 Майкл замолчал. В словах Джеймса была доля правды. Зачем двадцатилетней девушке иметь что-то общее с таким человеком, как он? Во-первых, она слишком молода. Во-вторых... при попытке в двух словах описать свой характер Майкл улыбнулся. Атеист, не признающий почти никаких ценностей, да к тому же ещё и вдовец. Милая картинка. Но что-то в глазах Тины говорила гораздо яснее всяких слов...
- Моя дурацкая интуиция подсказывает мне совершенно противоположную вещь.
- Майк. – Джеймс поднял голову и посмотрел на него. – Я понимаю, что это такое. Ты боишься одиночества. Хочешь заполнить пустоту в душе. А, когда ты это осознаешь, то сделаешь больно и ей, и себе. Так что... не знаю. Я не был там. Но, полагаю, что это именно то, что я сказал.
 Майкл потушил сигарету в пепельнице.
- Я могу с уверенностью сказать, что это совсем не то. Она... она просто не такая, понимаешь. Не знаю, как объяснить. Её улыбка, её взгляд... такая искренность. Я никогда такого не видел. Сейчас женщины боятся показаться искренними. Особенно перед мужчинами.
- Да ты влюблён, дорогой мой.
 Майкл рассмеялся.
- Боже, Джеймс, какая чушь. Я влюблён. Ты только послушай, как это прозвучало. Я влюблён! Идиотизм. – Он стал серьёзным и достал ещё одну сигарету. – Да, старик. И причём по самые уши.
 Тут уже Джеймс от души расхохотался и смеялся с минуту.
- О да! Ты признал очевидное. Дела идут на поправку, - сказал он, вытирая выступившие от смеха слёзы. - Девушка, которая моложе тебя на десять лет – это именно то, что надо.
- Сначала я думал, что это всё из-за твоих рассуждений про женщину. Но теперь я понимаю, что я сам во всём виноват. Чёрт меня дёрнул тогда поехать кататься... да и ты виноват тоже. Наговорил мне всякой ерунды. А мне пришлось её выслушивать.
 Джеймс стал перебирать лежавшие на столике газеты.
- Ерунда тут не при чём, Майкл. Просто судьба даёт тебе шанс. И не дай Бог тебе его упустить.
... – Я не могу этого сказать, понимаете? Не могу...
 Насколько может измениться человек за двое суток? Ненамного. Но сейчас глаза убеждали Майкла в обратном. Он смотрел на Вильгельма, который ещё сорок восемь часов назад был спокойным и уравновешенным человеком. С бледным, как мел, лицом, слезящимися глазами и трясущимися руками он не был похож на того самого мистера Ви.
- Это государственная тайна, вы понимаете, Майкл? – Он говорил глухо и хрипло, но разборчиво. – Я не могу.
- Ну что вы, дорогой мой, это не ответ. – Майкл прошёлся по ковру. – Итак, ещё раз. Джордж Майкл Колсминт. Вы принимали участие в его ликвидации?
 Вильгельм закрыл глаза и откинулся на спинку стула.
- Хорошо. Я объясню. Мистер Колсминт не должен был умереть. При операции вышла ошибка. Они наняли лучшего снайпера... не помню, как его зовут... но он ошибся. Людям свойственно ошибаться. Но у него был лишь один выстрел. А за его ошибку платили, платят и будут платить...
- Кто это «они»?
- Они... спросите у Землянских... он знает.
 Вильгельм уронил голову на грудь, а его руки мягко сползли с колен и, словно набитые ватой, повисли по обеим сторонам кресла.
... Адам оглядел поочерёдно Кайла, Аманду и Майкла и с невозмутимым видом стал сворачивать папиросу.
- У меня есть две новости, - сказал он. – Первая, менее плохая. Я проверил, где сейчас находится Дитрих Мидклэфф. Он не имеет никакой связи с английской разведкой. Живёт в Ливерпуле и пишет картины. После убийства адвоката «комиссара» он решил, что с него хватит.
- Великолепно, - прокомментировал Кайл.
- И вторая новость, - продолжил Адам, закуривая. – Гораздо неприятнее. Господин Земляских мёртв. Его нашли в собственной квартире сегодня утром. Все признаки отравления. И то, что было найдено в квартире Юджина. Молитва на арамейском. Леди и джентельмены, мы находимся в весьма сложной ситуации.
- Мэри, Юджин. А теперь и Брайан. – Майкл решил упрямо разглядывать свои пальцы, чтобы не поднимать взгляд на Аманду. – Кто-то заметает следы. Это понятно даже слепцу.
- Чей же труп будет следующим? – поинтересовался Кайл. – Аманды? Адама? Твой? Мой?
- На этот вопрос у меня пока нет ответа.

Глава 30.

 Тина аккуратно поправила рукой причёску и посмотрела на Майкла.
- Ты выглядишь уставшим, - сказала она. – Что-то случилось?
- Работа... последнее время она забирает у меня все жизненные силы.
 Майкл поймал её взгляд.
- Но, когда я с тобой, то забываю про усталость.
 Тина улыбнулась.
- Приятно это слышать.
- Если бы мы тогда не встретились на том шоссе... даже не знаю. С того времени прошло чуть больше трёх месяцев, но у меня такое чувство, что ты всю жизнь была рядом со мной.
 Она опустила глаза и стала мять в пальцах салфетку.
- Майкл, я знаю, у меня очень неуместный вопрос... я хочу спросить тебя про твою жену.
- Про мою жену?... – Майкл поднял бровь. – Не знаю, что тебе сказать... ничего интересного, это уж точно. Я встретил её. Влюбился с первого взгляда. Был молодым и глупым... женился на ней. А потом... потом она умерла. И ещё позже я узнал, что она была совсем не той, какой я её знал. – Он усмехнулся. – Вот и вся история. Грустно, смешно, нелепо... то есть, жизненно. Вот с тех пор я так скептически отношусь к своей личной жизни. Нет, я не боюсь одиночества. Это не страшно. Я боюсь ошибиться ещё раз.
 Тина взяла его за руку.
- Не надо бояться. Просто думай о том, что всё меняется. Земля крутится. Она не стоит на месте.
- Ты говоришь слишком рассудительно для своего возраста. Или же и вправду все мужчины – дети...
 Майкл тряхнул головой, которую начинал заполнять туман выпитого алкоголя. Его было многовато по сравнению с остальными поданными блюдами.
- Поулсшай, дорогая, у меня есть предложение. Бросим эту чёртову рыбу тут и пойдём прогуляемся. А то что-то мы с тобой засиделись.
.. Вода искусственно созданного озера, что находилось посреди широкой мощёной булыжником площади, тихо улыбалась в ответ звёздному небу. Чистый ночной воздух был тёмным и кристально-прозрачным.
- Какая хорошая погода, - сказала Тина, будто к чему-то прислушиваясь. – И такая тишина...
- Словно мы одни в этом мире. Я давно мечтал о таком спокойствии... мне его не хватает.
 Тина посмотрела на небо.
- Сколько звёзд. Ты умеешь читать их?
- Нет. Но я знаю, что надо загадывать желание, когда падает звезда.
- А что бы ты загадал?
 Майкл взял её за руку.
- Я бы пожелал, чтобы ты была со мной рядом всегда.
... – Прекрасный вечер.
 Улыбка Тины в полной мере подтверждала её слова.
- Я рад, что тебе понравилось.
- Нет, правда... это было просто чудесно... много музыки, красиво... я хочу, чтобы ты остался, Майкл. Ведь ты останешься?
- Конечно.
 Тина обняла его и прижалась к его плечу.
- Мне холодно, - тихо сказала она.
- Я могу согреть тебя. Если ты хочешь.
 Она подняла на него глаза, и Майкл коснулся её губ. Ему в голову пришла мысль, что он давно не целовал женщину.
 Тина, словно угадав, о чём он думает, спросила:
- Сколько ты не был с женщиной?
- Это не имеет значения. До тебя всё было другим. Понимаешь? Если бы ты была мне безразлична, я бы поступил так же, как и раньше.
- Я редко ошибаюсь в людях. – Она прижалась щекой к его щеке. – Я хочу, чтобы ты знал... я делаю это потому, что хочу.
- Я знаю, дорогая. Я знаю.
... Это было время, потерявшее свою обычную форму, и нежность, такая же безграничная. Никто из них не сомневался, что это взаимное доверие будет ошибкой.
... Обнимая её, чувствуя её дыхание и шёлк её волос, Майкл думал, что давно не чувствовал такого. Давно? Нет. Просто никогда. И он не знал, кому сказать спасибо за то, что в его жизни появилась такая женщина.
...Было время обеда. Воздух Иерусалима умирал от жары и давно уже стал мутным и липким. Казалось, что даже белый камень жаждал спасительной прохлады. Но в середине августа о ней можно было только мечтать.
 Красивый статный человек в военной форме стоял, оперевшись на перила балкона, и смотрел на притихший город. Отсюда ему был виден почти весь Иерусалим. Вот она, Храмовая гора, вот – золотой купол и вот – Стена Плача, где чуть заметно двигались тёмные точечки – люди, пришедшие на обеденную молитву. У майора Идо Коэна было острое зрение, которое позволяло ему увидеть ровно столько, сколько нужно, не увидев при этом ни одной лишней детали.
- Ты уже здесь, Идо? Прости что заставил тебя ждать.
 На балкон быстрым шагом вошёл мужчина, которому по седым волосам можно было бы дать около пятидесяти, но его глаза по-прежнему были молодыми.
- Я наблюдал панораму города. Так что время прошло незаметно.
- Да, тут очень милый вид. – Эли Даян налил себе воды и выпил стакан на одном дыхании. – Боже, как жарко. Ещё немного – и я подумаю, что мы в пустыне. Ну что, майор Коэн? Вы обрадуете меня сегодня?
 Идо присел у стола, достал платок и вытер катившийся со лба пот. Ему было невыносимо жарко в форме, и вот уже битый час он пытался справиться с мучительным желанием расстегнуть рубашку, но это означало упасть в глазах господина Даяна. Даже в погонах майора Идо был солдатом, и именно поэтому хоть одна расстёгнутая пуговица говорила бы о непростительной халатности и потере собственного достоинства.
- Я контролирую ситуацию, Эли. Но есть некоторые вещи, вызывающие у меня опасения.
 На лице господина Даяна появилось ледяное выражение, от которого Идо вздрогнул.
- Вы снова ошиблись? – Это было сказано, скорее, как утверждение, чем как вопрос.
- Нет. Но три убийства невозможно просто так стереть из памяти. И эти чёртовы карты с молитвой... плохая идея.
- Больше всего опасений у меня вызывают майор Джонсон и капитан Колсминт Бригс. У них есть хорошее качество – мыслить в любом направлении и в любой плоскости. И, хотя следов за нами нет, всё же надо выходить из положения. Им не удастся выйти на Дитриха, а если и удастся, то он ничего не скажет. Инстинкт самосохранения есть у всех, и справиться с ним проблемно. Что-то тут не так, Идо. Чего-то не хватает. У меня в голове не составляется полной картины происходящего. Ты уверен, что всё рассказал мне?
- Да.
- Значит, есть какой-то неучтённый вариант... – Он убрал волосы со лба и посмотрел на блёклое от жаркой погоды небо. – Ах, «комиссар» Колсминт... хорошо, что вы лежите в могиле и не видите происходящего на этой земле...
... Диана Линдстрэм постучала по полировке стола длинными, но весьма ухоженными ногтями.
- Я не понмаю одного, Майкл. Почему именно я?
- Ты спрашиваешь лишнее, Диана. Я так решил. И такой ответ должен удовлетворять тебя в полной мере.
- Полного удовлетворения не бывает. Не знаю, как у тебя, но у меня точно.
 Майкл расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Он проклинал своё упрямство, потому что, проснувшись с температурой, он всё же не остался в постели, несмотря на уговоры Тины. Сейчас к температуре прибавились и остальные симптомы простуды, и Майклу оставалось лишь обречённо осознавать, что только он может простудиться летом.
 Диана с задумчивым видом покрутила локон своих светлых волос.
- Интересно, чем тебя не устраивал Виктор?
- Мы не понимали друг друга. Виктор был человеком себе на уме и не умел считаться с мнением других. Такой помощник мне не нужен. Не подумай, что я выбрал именно тебя случайно. У меня есть основания для этого.
- Почему бы тебе не сказать правду? Кроме мужской логики ты хочешь, чтобы у тебя была и женская интуиция.
 Майкл закурил и поморщился – дым противно обжигал горло. Он представил себе, что через пару часов будет дома, завернётся в тёплое одеяло, выпив чашку горячего чая, и заснёт, забыв про всё на свете, но прекрасно осознавал, что последнего никогда не случится. При мысли об этом во всём теле появлялась характерная для простуды слабость.
- Ты можешь идти, Диана. Твой офис – следующий по коридору. Можешь начать переносить туда свои вещи.
 Ширли положила на стол готовые документы и стала разбирать почту.
- Что-то, я смотрю, тебе совсем плохо, шеф, - с искренним сожалением в голосе сказала она, посмотрев, как Майкл положил голову на руки.
- Да, есть такое. Приготовь мне чай, дорогая. Просмотрю документы – и поеду домой.
- Нет проблем.
 Майкл поднял трубку служебного телефона и набрал номер Аманды. Она ответила почти сразу.
- Да, Майкл. Как ты себя чувствуешь? Я видела тебя с утра мельком. Ты не очень хорошо выглядел.
- Ничего страшного. Просто встал с температурой. Разберу документы – и уеду. Полежу денёк. Не могу переносить простуду на ногах.
- Значит, завтра тебя не ждать?
- Нет. И вот ещё что – попроси у Кайла более подробное досье Дианы Линдстрэм.
 В трубке слышалось шуршание бумаги и щёлканье клавиш компьютера. Майкл никогда не понимал, почему его так раздражает привычка Аманды разговаривать на громкоговорителе.
- Хорошо. Отдохни. Не забивай себе голову рабочими проблемами. Лучше отвлечься от всего на один день, чем потом мучиться всю неделю.
- Да. Ты, как всегда, права.
... – Ну ты даёшь, дружище. Удивляюсь твоей способности заболевать в самое жаркое время года.
 Майкл чихнул и достал салфетку. К вечеру ему стало ещё хуже, и теперь он сидел на диване, завернувшись в тёплый клетчатый плед.
- Да. Чёрт побери.
 Джеймс потянулся и положил ноги на стол.
- Я тоже что-то не очень хорошо себя чувствую. Эта дурацкая ломота в костях мне совсем не нравится. Она уж очень похожа на грипп.
- Ну что я могу тебе сказать. Когда Тина вернётся и принесёт лекарства, то их хватит на двоих.
 Он рассмеялся, закинув голову.
- Боже, Майкл, мне кажется, что ты и при смерти будешь шутить. Наговариваешь мне тут. Если я заболею, то во всём буду винить тебя. Кстати, как Джейн?
 По лицу Майкла пробежала тень недоумения.
- Работает, - сказал он, впрочем, как ни в чём не бывало. – Ей сейчас трудно... время такое. Если честно, я думал, что вы... хм... разговариваете.
- Я давно её не слышал. Мы занятые люди... ни на что нет времени...
- Всё же... это прозвучало как-то странно. – Майклу до боли чётко вспомнился тот отрезок его жизни, когда он ещё не знал Тину. Работа давала ему возможность сосредоточиться. Но только его голова касалась подушки и не было сил подняться от скопившейся за весь день усталости, то он начинал думать... о ней. И эти мысли, от которых становилось мучительно больно и одиноко, Майкл не мог отогнать от себя – это уже стало частью его существования. Он вспомнил, как Мэри целовала его, шепча: «Что, что я могу сделать, чтобы ты забыл эту женщину? Я забыла Юджина, и ту надежду, что была у меня, убила в корне. Нельзя постоянно смотреть назад. Жизнь – это книга с бесконечным количеством страниц. И ты никогда не можешь знать, что будет на следующей. Я не могу смотреть, как ты страдаешь, Майкл. И я не умею решать за других. Просто пойми это сам.» Он мерзливо повёл плечами. – Не знаю, старик... любовь – это странная штука... никак не поймёшь, какая она...
- Я читаю твои мысли по лицу, Майк. – Джеймс грустно улыбнулся. – Передо мной ты ещё не научился притворяться... у Джейн есть время думать. И этого времени у неё сколько угодно. Я подожду. Я ждал и буду ждать.
- Скажи, ты любил Симону?
- Да, - сказал он после секундной паузы. – А что?
- Просто... думаю, может ли любовь, которая умерла однажды, родиться опять.
- Силой желания, Майкл, можно заставить реку течь в противоположном направлении. И ей же можно возродить любовь. Мы управляем нашей жизнью. В этом прелесть бытия.
... - Да, день у нас будет более чем напряжённым, - констатировала факт Аманда, глядя на компьютерный ежедневник.
 Майкл кивнул. Она не открыла ему Америку – расписание дня он уже видел четверть часа назад, и с трудом представлял даже свободную минуту для того, чтобы затянуться сигаретой.
- Ничего, справимся. Нам и море по колено, - сказал он, попытавшись придать до сих пор охрипшему голосу самое что ни на есть оптимистическое звучание. – Или ты не согласна? Кстати, как Диана справлялась без меня?
- Просто великолепно. А если учесть тот факт, что ты оставил её одну в первый день новой должности, то она достойна памятника.
- Чёрт, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты преувеличиваешь.
 Аманда улыбнулась, сделала глоток чёрного кофе и достала сигарету.
- Кайл просил тебя зайти к нему. У него есть досье Дианы. То самое, что ты просил.
... Майкл застал Ширли за работой. Впрочем, он ни на секунду не сомневался, что это будет по-другому.
- Как ты себя чувствуешь, шеф? – спросила она, не отрываясь от экрана компьютера.
- Лучше. Но не так хорошо, как бы мне хотелось. Знаешь, меня всегда поражала твоя способность делать несколько дел вместе.
- Ну ещё бы, иначе я бы тут не была. И, тем более, я ни в чём не должна уступать моему начальнику. – Услышав эти слова, несмотря на все старания, Майкл всё же не смог сдержать улыбку. - Я положила тебе на стол данные, которые обработала Диана.
... Открыв папку, о которой говорила Ширли, Майкл вздохнул, предвкушая возвращение рабочих будней, но тут же удивлённо поднял брови. И этому были причины.
 Документы, находившиеся в папке, представляли собой зашифрованные данные допросов. Помощники шифровали записи «комиссара», и после тщательной проверки Майкла шифровки отправлялись в архив. Но данные, обработанные Дианой, настолько сильно отличались от тех, которые были приготовлены Виктором, что это просто не могло не броситься в глаза. Аккуратный почерк, написано разборчиво... и совсем нет нужды в редактировании. Работа выглядела так, будто её сделали руки профессионала, но совсем не молодой неопытной девушки. И этот факт в восторг совсем не приводил.
 Диана ответила не сразу – привыкнуть к тому, что внутренние телефоны не имеют звонка, ограничиваясь мигающей лампочкой, занимало определённое время.
- Да?
- Здравствуй, Диана, это Майкл. Ты занята?
- Можно сказать и так. Я тебе нужна?
- У меня есть вопрос. Кто помогал тебе шифровать данные?
- Да ты шутишь. – Она, казалось, улыбалась улыбкой а-ля «о чём это вы, господин «комиссар»?». – Я шифровала одна. А кто бы мог мне в этом помочь? И вообще, с чего ты это взял?
 Майкл снова пробежал глазами листы. Нет, это невозможно. Она работала не одна. Но с кем де тогда, чёрт побери? Даже Виктор не делал таких идеальных шифровок.
- Не бери в голову. Просто у меня промелькнула такая мысль. Ну что же. Если это и правда так, то прими мои поздравления – работа великолепна.
- Спасибо. Я знаю.
... Кайл достал две прозрачные стеклянные чашки и положил в них сухой зелёный чай.
- Знаешь, Майкл, я совсем не в восторге от этой девушки. Конечно, не знаю, как она работает... да и не мне судить, в конце концов, а тебе. Но я скажу тебе честно – что-то с ней не так.
 Майкл знал Кайла достаточно, чтобы заметить за ним довольно-таки отрицательное качество – главный аналитик уж слишком увлекался поиском истины между строк, и зачастую там, где эта истина отсутствовала. И, кроме того, он обладал ещё одной совсем не положительной чертой, которая была и у самого господина «комиссара» - неумение смириться даже тогда, когда шансов не было.
 Сейчас Майкл подумал именно об этом, и он чуть склонил голову – так, чтобы Кайл не смог расценить этот жест ни как отрицание, ни как согласие.
- Ты уже успел просмотреть досье?
 Кайл сделал глоток чая и положил перед Майклом небольшую голубую папку.
- Ещё нет. Предоставляю тебе честь быть первым.
- Спасибо.
 Майкл открыл папку и стал бегло просматривать содержимое.
 Кайл сидел, сложив руки, и вглядывался в его лицо. Общение с Майклом всегда оставляло в нём чувство лёгкости – этим господин «комиссар» отличался от остальных членов руководства. Но, тем не менее, ощущение это было с налётом фальшивости, и главный аналитик никак не мог понять, почему. Не было ни одной вещи, которую Кайл не знал бы о нём. Ему было известно даже название его туалетной воды и имя его женщины. И всё же... Кайлу всегда казалось, что за задумчиво-усталым выражением лица Майкла и за его лениво-насмешливой улыбкой было нечто непонятное, и эта мысль не давала покоя. Кайл хрустнул пальцами.
- Странный ты человек, «комиссар», - вполголоса сказал он.
- Ты не первый, от кого я это слышу.
- Нет, и правда. Никак не могу тебя понять.
 Майкл закрыл папку, сложил очки в карман и посмотрел на собеседника. В его глазах появилось откровенно насмешливое выражение.
- А почему, собственно, ты так решил?
- Даже не знаю. Слишком много в тебе противоречий. Ты, несомненно, человек чести... но не признаёшь почти никаких ценностей.
- В современном мире ценности меняются слишком быстро. Возникает вопрос, зачем они вообще, если сегодня выстрелить в спину считается потерей собственного достоинства, а завтра уже нет, так как это делают все.
- Ценность не обязана быть перманентной.
 Майкл улыбнулся.
- Вот что я тебе скажу, Кайл. Спроси у любого, кто меня знает. У той же самой Аманды. У меня одинаково хорошо получается быть и ангелом-миротворцем, и человеком, для которого нет ничего святого. Но я никогда не делал двух вещей. Я никогда не изменял женщине и не предавал друга.
 Кайл тоже усмехнулся.
- Да, немного тебе надо для того, чтобы почувствоать себя человеком.
- Этого достаточно разве что для того, чтобы чувствовать себя любимым женщинами. Немного, но хотя бы что-то. – Майкл взглянул на часы и поднялся. – Ты идёшь на совещание?
- Да. Чуть позже. Слегка опаздывать – это мой стиль.
- Хорошо. Кстати... пока я не забыл. Дай-ка мне лист для заметок.
 И Майкл написал на этом листе слово, при виде которого Кайл не смог скрыть удивлённого выражения глаз: «Моссад». И чуть ниже добавил имя: «Иосиф Фаниэль».
... – Тебе нужна свежая газета, Аманда? – Адам положил на стол майора Джонсон пахнущий типографской краской «Таймс».
- Всё, что там написано, перестаёт быть актуальным, - устало произнесла Аманда. – У тебя есть что-то более интересное?
 Адам пожал плечами, присел у стола и достал из пачки Майкла сигарету.
- Тут последнее время творится что-то странное.
- С кем? – Майкл вопросительно посмотрел на него.
- С главным аналитиком.
 Адам оглядел всех, словно пытаясь понять, насколько его слова произвели впечатление и та ли это реакция, которую бы ему хотелось увидеть, и выпустил пару колечек дыма.
- Что бы это могло быть? – В голосе Аманды слышалась явная заинтересованность. – Надеюсь, Адам, это не очередная сплетня, которые ты распространяешь с таким упоением.
- Сплетни? Майор, побойтесь Бога. Если бы я был сплетником, то меня уже давно бы выгнали из руководства пинком под зад.
- Так что творится с Кайлом? – спросил Майкл. – Ты ушёл от темы.
- Не знаю... какой-то он не такой. И вообще... всё стало каким-то не таким. Особенно после того, как мы открыли дело Джорджа...
 Майкл посмотрел на Адама, и в его взгляде читалась откровенная усмешка.
- Да ты говоришь, как параноик. Прежде всего, снова открыть дело Джорджа решили не мы от нечего делать – это приказ высшего руководства. Господина директора. А твои разговоры о том, что что-то не так – это оттого, что слишком уж много в этом деле тайн. Скоро все тут начнут подозревать друг друга в предательстве, и работать будет вообще невозможно. Господин главный аналитик и так еле сдерживается, чтобы не показать характер. Даже самые железные нервы когда-нибудь подводят своего хозяина. Так что, Адам, советую тебе не забивать голову подобными глупостями.
- Золотые слова, Майкл, - сказала Аманда и подсела к компьютеру.
 Адам поднялся.
- Вижу, что у вас нет настроения разговаривать на такие серьёзные темы. Простите, что прервал встречу тет-а-тет.
 Аманда посмотрела, как он тихо прикрыл за собой дверь.
- Да, нервозность начинает овладевать всеми, - задумчиво произнесла она. – Конечно, неизвестность никогда никому не приносила облегчения.
- Я у тебя хотел спросить кое-что. Уже давно, но просто не представлялся случай. Когда я просматривал досье Дианы Линдстрэм, то заметил интересную вещь. У неё есть двоюродный брат. Иосиф Фаниэль. Угадай, где работал этот парень целых семь лет. – Аманда ответила вопрошающим взглядом. – Моссад.
- Моссад?... Как же она попала сюда? Удивительно... впрочем, сейчас спросим. – Она подняла трубку телефона. – Джо, это Аманда. Зайди ко мне, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить.
... Джо Шнайдер был высоким худым человеком со светлыми волосами и ясными голубыми глазами. Войдя в кабинет Аманды, он посмотрел на неё и взял под козырёк, а потом пожал руку Майклу.
- Звали, майор?
- Да. Присядь.
 Джо присел в кресло. Этот человек возглавлял аппарат связистов уде долгие годы – никто бы не смог вспомнить, когда именно он появился в «фирме». За всё время своей работы Шнайдер не сделал почти ни одной ошибки, и этот факт всегда вызывал молчаливую зависть его коллег. Также у него было довольно-таки чистое личное дело, и кроме того, он пользовался авторитером у самых влиятельных лиц «фирмы». Сейчас Аманда смотрела на него и не могла поверить, что он совершил такую ошибку. Нет, это просто невозможно. Или же в досье допущена ошибка, и на самом деле у Дианы нет никакого брата в Моссаде... ведь за такие провинности военный трибунал даёт более чем серьёзные наказания...
- Тебе знакомо имя «Иосиф Фаниэль»? – спросила майор.
- Иосиф Фаниэль... нет. Кто это? Еврейское имя... Моссад?
- Да. Он – двоюродный брат Дианы Линдстрэм.
- Что?! Нет, это невозможно. Сама подумай, Аманда – как бы я взял агента, не проверяя его связей? А если я проверяю и узнаю такое – то, разумеется, не беру его!
- Не знаю, что тебе сказать, Джо, просто не знаю. – Аманда посмотрела на него. – Мы подняли более подробное досье Дианы. Там Майкл и обнаружил это имя.
- Чёрт возьми, да не может этого быть! Разве ты не знаешь меня, Аманда? Разве я могу допустить такую ошибку?! Ну?
- Я прекрасно знаю тебя, Джо. И ты никогда не ошибаешься в таких вещах. Почти никогда. Но факт остаётся фактом. Это упоминается в досье.
- Кто составлял досье? Ты можешь найти компьютерный вариант?
- Нет. Это слишком старые документы. Они есть только в архиве. Думаю, оттуда Кайл и достал их.
 Джо замолчал и задумался.
- Что вы собираетесь делать? – спросил он, обращаясь к Майклу.
- Не знаю. Не скажу, что это объясняет мне всё, но, тем не менее... – Майкл подумал о подозрениях Адама, и тут ему в голову пришла мысль, которая с первого взгляда казалась сумасшедшей. – Аманда, какие связи есть у «фирмы» с Моссадом?
- Я понимаю твои мысли, Майкл. Там нет имени «Иосиф Фаниэль». Это я могу сказать тебе точно. На данный момент этим человеком является майор Идо Коэн.
- А раньше это был Эли Даян, - произнёс Джо. – Эли Даян... Майкл, чёрт побери, да ты гений! Вот у кого надо спрашивать про Джорджа! Он определённо что-то знает! Они были очень близкими друзьями, и кроме того... кроме того, Моссад вы во внимание не принимали, когда обдумывали ситуацию с делом Джорджа...
- Мне не нравится эта идея, - поспешил сообщить Майкл. – Я не хочу связываться с Моссадом... для начала предлагаю разузнать, кто же такой на самом деле этот Иосиф Фаниэль. А потом... потом будем думать дальше. Не надо повторять ошибку Кайла и замахиваться на всё сразу.