Тому, кто знает

Людям, которые царапают и лечат душу,
которые разворачивают и обрывают крылья,
которые льют мед, молоко и лимонный сок на мои изрезанные запястья,
без воспоминаний о которых я не смогла бы жить, с мыслями о которых я жить не могу.

Вы появляетесь в моей жизни так внезапно, что хочется зажмуриться и, падая на колени, в беззвучной мольбе сжать руками голову.
Не давая разлететься самой себе в той ослепительной вспышке радости и отчаяния, что лишает твердости голос, плавит в тонкую дрожь пальцы и оставляет на щеках глубокие выжженные полосы.
Казалось бы, от закипающей во мне надежды должны растаять и взорваться журчащим бегом угрюмые ледники.. Должна взлететь в сияющее небо спящая в фонтанах радуга... От робкого тепла вглядов и невысказанных слов даже солнце стыдливо стыдливо стряхивает с ладони розовые лепестки и жемчужные капли.
Хочется поверить и обнять, легко прижавшись щекой. И успокоить мои, вечно замерзшие, ладони под теплым касанием.
Мы ловим беспомощно взгляды друг друга стараясь поверить, стараясь поймать ту единственную истину, что ускользает и не дается, лукаво улыбаясь, срываясь с губ бесшумным облачком дыхания. Слова бессмысленны и пеплом осыпаются под натиском взаимного притяжения, неумолкаемой тяги, неудовлетворяемой страсти, щемящей тоски и острой нежности. Зачем слова, когда мысли отражениями бьются в глазах, когда глаза не закроешь, потому что боишься остаться один на один с этой сверкающей чувствами волной, один в бесконечном океане. Океане, на берегу которого тебя всегда ждут, где зовут и ищут.
Но никогда не находят... И больше всего ты боишься протянуть ладонь - встретив безнадежно протянутые к твоим ладони.
От бессмысленной муки застывает на ресницах едкий бисер, и только ветер пытается еще яростно сопротивляться, неистово умоляя остановить его тихой лаской.
Видеть каждое утро в светлеющем небе гаснущие над городом звезды едва ли не больнее, чем помнить ежеминутно звезды, погасшие годя назад для тебя. Пытаешься ли забыть, или растворить, или притвориться, или разбить - и вспоминаешь, в резком порыве тупого отчаяния или беспричинной острой откровенности с самим собой...
На тех зеркалах, что отразили радость и свет, я выцарапала бы прозрачные руны, дарующие защиту от тьмы и сумрачных надежд. Если бы не знала, что осколки тех зеркал мы носим с собой. В сердцах, бьющихся в одном ритме, чувствующих и слабую дрожь, и стук, и боль, и радость, и полет и трепет недосягаемо далекого и невыносимо родного сердца.