Банк. главы 1-2

БАНК
Повесть
Глава первая
Прокуратура размещалась в огромном ультрасовременном здании, огороженном массивным забором.
Милиционер у входа удивленно повертел мою повестку, а потом ухмыльнулся:
- А-а, тебе туда. Обойди дом и увидишь табличку «Вход номер 5». Там тебе скажут, что и как.
Я нашел эту табличку, вошел в дверь и оказался в небольшом помещении, где за стеклянной перегородкой сидела женщина в форме лейтенанта милиции. Русые волосы у нее были гладко зачесаны назад и собраны на макушке в небольшой пучок.
- У меня вот такая повестка, - просунул я ей в окошко бумажку с треугольной печатью..
- Так, - женщина подняла голову и пытливо посмотрела на меня подведенными синей тушью глазами, - дайте ваш паспорт и ждите. За вами придут.
Чуть склонив голову, она водила пальцами по волосам на затылке и исподлобья смотрела на меня. На ее тонких, слегка подкрашенных губах играла малозаметная улыбка.
Мне как-то стало не по себе, и я сказал:
- Я тогда выйду, покурю.
Она насмешливо улыбнулась во весь рот, показывая свои мелкие зубы.
- Раз вы уже здесь и ваши документы у меня, то вам нельзя отсюда выходить без моего разрешения
Тем не менее, я толкнул дверь, в которую только что вошел, но она была заперта.
- Я же вам сказала, что не положено. Сядьте вон на тот стул и ждите. А не то посажу вас сюда, - и женщина, подавляя смешок, кивнула головой назад, показывая на железную клетку.
- Но мне хочется покурить! Я, что, арестован?
Она покачала головой, почти полностью вобрав в рот нижнюю губу. Потом встала и оправила гимнастерку, выпячивая вперед выпуклости грудей.
- Проходи сюда, - открыв проход за перегородку, милиционерша приказала мне, придав голосу жесткий тон.
- Ладно, не буду курить. Посижу здесь.
Я знал, что с милиционером лучше не связываться. Тем более, если этот милиционер в юбке.
- Нет! Я тебе что сказала? Хочешь попробовать вот это? – женщина взяла со стола плоскую дубинку с электрошоком и постучала ее по раскрытой ладони. Над дубинкой возвышалось ее молочное хозяйство, еле умещавшееся в форменной рубашке, от чего конец черного галстука свисал и от каждого движения качался из стороны в сторону.
Перехватив мой взгляд, женщина чуть подалась вперед, почти касаясь меня бюстом, и поднесла к моему лицу угрожающе мигавшую красной лампочкой дубинку и прошипела:
- Я тут с тобой не шучу!
Делать было нечего и пришлось повиноваться этой сучке.
- Открой дверь и заходи вовнутрь.
Я вошел в клетку и плюхнулся на сидение, с трудом сдерживая гнев на подчеркнуто провокационное поведение этой особы.
- Я тебе не разрешала сесть, - заявила она и, склонив вбок голову, прижала кисть руки к талии. Живот у нее выдавался, образуя на короткой черной юбке складки прямо на том месте, где сходились мясистые ноги в синих чулках и полусапожках с высокими каблуками.
«Главное, не сорваться» - пронеслось у меня в голове, и я покорно встал.
Милиционерша смерила меня глазами с ног до головы.
- Повернись к стене и стой так, пока за тобой придут.
Она села на стул и закинула ногу на ногу; короткая юбка задралась и стала видна голая плоть ляжки в том месте, где была резинка , поддерживавшая чулки.
- И подними руки так, чтобы ладони касались затылка.
И я так стоял в клетке, вынужденный исполнять унизительные приказы этой бабы, с которой мы, кстати сказать, были одни в помещении.
«Хорошо, хоть, никто не проходит и не видит моего позора», - только я так подумал, как раздался резкий звонок. Замок загудел, и я услышал мужской голос.
- Привет, Нинуль. Воспитываешь очередного подследственного?
- Ну, ты уж и скажешь! – женщина хихикнула, и тон ее голоса стал совсем другим, почти зазывающе-кокетливым. До меня донеслись звуки странной возни; я осторожно повернул голову и увидел, как милиционер в форме старшины просунул в окошко руку и грубо мял груди женщины, которая слабо отбивалась и тихонько повизгивала.
- Что тебе с утра пораньше приспичило?
Милиционер подмигнул мне, а она повернула в мою сторону раскрасневшееся лицо и угрожающе сузила глаза, над которыми нависли сбившиеся волосы.
- Я тебе что велела!- прикрикнула она. – Не сметь двигаться!
- Ну, давай, не ломайся!
- Подождать не можешь? – томно проворковала женщина. – Я же занята! Мне надо срочно Буровой позвонить.
Запищал диск телефона и милиционер сказал:
- Ладно, у меня тоже дела.
- Подожди, Коль. Валентина Петровна? Это я, лейтенант Соколова с поста номер пять. Тут к вам по вашей повестке. Да, да, как вы и говорили. Провести к вам? Но я же тут одна на посту! Я могу его послать со старшиной Игониным, он как раз тут. Слушаюсь. Вот стерва, надо, видите ли, чтобы именно я конвоировала. Коль, будь другом, посиди вместо меня, пока я этого отведу, - и добавила многозначительным тоном. – Я за это тебя хорошо отблагодарю
- Да брось ты! Сюда никто же не заходит, запри дверь и все. А мне надо в архив.
- Опять ты с этой Светой? – хлопнула дверь, и женщина сварливо крикнула ему в след. – Кобель ты после этого!
После небольшой паузы я услышал ее голос, в котором еще были обиженные нотки.
- Так, руки за спину и выходи.
Она щелкала кнопками на пульте, расположенном справа за столом. Мешал стул, и поэтому ей пришлось навалиться на него животом, от чего узкая юбка сильно натянулась, и четко проступили очертания упругих ягодиц, окаймленные полосками трусов.
- Стань у двери лицом к стене, - не поворачивая ко мне головы, приказала милиционерша.
Потом я услышал стук ее каблуков по бетонному полу и вдруг почувствовал сильную боль, такую чудовищную, что ноги у меня подкосились, и я повалился на пол. Она возвышалась надо мной и под подолом юбки явственно виднелась белая полоска трусов между ногами в чулках.
- Больно? – участливо спросила женщина. Она, конечно, не могла не знать, что я вижу все под юбкой, но не отошла и даже не сжала ноги. – Будет еще больнее, потому что я тебя огрела самым маленьким напряжением. Надеюсь, ты все понял? Отвечай, когда я тебя спрашиваю!
- Да, - жалобно простонал я.
- Что «да»? – моя мучительница стояла над моей головой, поигрывала дубинкой, и губы ее дрожали в издевательской улыбке.
- Я понял.
- Хочется в это верить. Теперь поднимайся и шагом марш.
Она открыла дверь рядом с клеткой и посмотрела на то, как я пытаюсь встать на ноги. Вцепившись в перегородку клетки, я помогал себе руками и с ужасом смотрел на дубинку, которую женщина поднесла правой рукой к моим глазам.
- Не бойся, я пока не собираюсь снова тебе делать больно. Но ты какой-то малохольный. Все мужики падают с ног только с «трешки», а ты , смотри, с единицы, а уже еле ползаешь. Интеллигент, что ли?
И тут она присела передо мной, широко расставив ноги.
- Я тебе что говорила? – и повторила терпеливым голосом, в котором уже чувствовались нотки жалости. – Надо сразу же отвечать, когда я тебя спрашиваю. Ну? Ты из интеллигентов?
- Да, - я еле сдерживался, чтобы не расплакаться, так как боль не утихала.
- Чем занимаешься? И что тебе угораздило попасть в лапы этой стервы Буровой?
- Не знаю даже.
- Ладно, - она протянула ко мне левую руку и улыбнулась на то, что я со страхом отпрянул. Погладив меня по голове, женщина сказала. – Я тебе верю и обещаю больше не бить. Если, конечно, будешь себя вести хорошо. Другими словами, во всем меня слушаться. Ну? – она склонила голову и подняла вверх брови, ничуть не стесняясь того, что прямо перед моими глазами красовались ее трусики, от которых я не мог отвести завороженного взгляда.
- Я буду во всем вас слушаться, - тихо прошептал я.
- Вот умница! – с довольным хохотком женщина помогла мне встать. – Будешь идти впереди и делать все так, как скажу.
Я шел, направляемый ее короткими репликами «прямо», «налево» и «направо». Так мы прошли через небольшой дворик, и, пройдя через железную дверь, поднялись на второй этаж.
- Лицом к стене, - скомандовала милиционерша и, подойдя сзади, зашептала прямо мне в ухо.
- Будь паинькой. Это злючка, каких свет не видывал. И ни в коем случае не вздумай ей перечить, а то сгноит заживо. Я вижу, что ты хороший мальчик, поэтому помогу тебе, когда окажешься в камере.
Затем раздался стук костяшками пальцев по дереву.
- Валентина Петровны, я привела его.
- Пусть войдет, - послышался девчачий голос.
В комнате за столом сидела совсем юная особа в белой рубашке.
- Вот повестка и его паспорт.
- Хорошо, вы свободны, - ворот рубашки девушки был расстегнут, и явственно виднелась ложбинка между основаниями высоких грудей. Она взяла папку с большой кипы дел, возвышавшейся слева от нее, раскрыла и стала листать бумаги.
Потом подняла на меня глазки.
- Меня зовут Валентина Петровна Бурова, и я веду следствие по вашему делу. Вы можете сесть на тот стул, - добавила девушка и принялась за изучение моего паспорта.
- А по какому делу? – осторожно спросил я. С моего места были видны ножки следовательницы в колготках телесного цвета, обутые в модные черные туфельки на шпильках.
- Здесь задаю вопросы только я, - строгим тоном заявила Валентина.
Ей было не больше двадцати лет и, попадись на улице, ничем бы не выделялась среди сверстниц, околачивавшихся в бесчисленных кафе. Такая же броская косметика с подведенными бровями, накладными ресницами и ярко накрашенными губами, а в ушах болтались висульки в виде больших колец.
- Вы обвиняетесь в финансовой махинации, которая нанесла ущерб банку «Умиастр» в размере трехсот тысяч долларов.
- Да я же никакого отношения к этому делу не имею! – вскричал я, прижав ладони к груди.
- Я вам разрешала говорить?
- А с какой стати мне отвечать за чужие дела?
Девица посмотрела на меня долгим взглядом.
- Я вижу, что зря разрешила вам сесть, - сказала она. – И зря отпустила лейтенанта.
- Простите, я просто не сдержался. Ведь…
- Встать! – прервала меня Валентина. – Теперь будете отвечать на мои вопросы стоя. Но только отвечать, когда я спрашиваю. Понятно?
- Понятно, - я стоял перед ней с опущенной головой и думал: «Бог ты мой, куда это я попал? Одни бабы, которые, к тому же, так и норовят тебя унизить!»
- Я допускаю, что вас просто-напросто подставили. Но по материалам дела, - она похлопала тыльной стороной ладони по папке, - все показания против вас.
- Эти деньги, если хотите знать, украл сам председатель правления банка, - опять не сдержался я.
- Так, - сказала девица и, поднявшись с места, подошла ко мне. Узкая мини-юбка не позволяла ей делать крупные шаги, поэтому она семенила, но при этом громко стучала по паркету каблучками. От этого ее груди мягко подпрыгивали, а на фоне черной юбчонки ножки выглядели весьма даже соблазнительно. Донесся чудесный аромат духов и женских волос и, несмотря на мое положение, я вдруг почувствовал приятное волнение. – Мне вызвать лейтенанта с ее дубинкой?
- Я больше не буду, - позорно пролепетал я, потому что мне стало плохо уже от воспоминания о той боли.
- Ну и как ты предлагаешь с тобой поступить? – Валентина выставила в сторону ножку, согнув ее в коленке, подперла ладонью напрягшееся бедро и опустила вбок голову так, что белокурые локоны почти касались ее груди. – Я тебя должна наказать. Дубинки Сорокиной ты боишься, и я это отлично понимаю, но, при всех случаях, тебе придется ответить за свое непослушание. Ну, что ты молчишь?
Ее полные губки поблескивали мокрой помадой и при разговоре обнажали верхние зубы, которые чуть выдавались вперед, что придавало красивому личику детское выражение. Демонстративно вздохнув и сокрушенно покачав головой, следовательница взяла меня за локоть и подвела к стенному шкафу. Не отпуская руку, она показала мне пальчиком на небольшую плетку.
- Выбирай. Или это, или я звоню Сорокиной.
У нее была узкая длинная кисть, а на запястье красовался дорогой золотой браслет.
- Только, ради всего святого, не дубинка, - хотя я был словно в тумане, но отлично знал, что еще одного электрошока я просто не выдержу.
- Тогда вот это, - девица взяла с полки плетку и, загадочно улыбаясь, скрестила руки под пышным бюстом в белой полупрозрачно рубашке, сквозь которую темнел ее лифчик. – Ну, я жду.
- А что я должен делать?
- Как что? – вскинула брови Валентина. – Снимай с себя брюки и трусы, чтобы я тебя выпорола этой плеткой.
- Вы это серьезно?
- Более чем! И я тебе советую не тянуть, потому что могу передумать и вызвать хорошо тебе знакомую лейтенантшу.
Покусывая изнутри губы, девушка молча наблюдала, как я, совершенно ошарашенный, растерянно расстегиваю брюки. От нетерпения она барабанила пальцами по рукаву рубашки и я обратил внимание, что ногти у нее накрашены розовым перламутром.
- И учти, что, фактически, я иду тебе навстречу. Мне это делать, - она помахала плеткой, - совершенно незачем, да и не положено. Но мы с тобой прекрасно знаем, чем тебе грозит вызов конвоя. И тебе следует меня благодарить за то, что берусь сама тебя наказать. Я услышу твое «спасибо»?
- Да, - сказал я и отвернулся, чтобы девушка не заметила мою эрекцию. – Спасибо большое.
- Во-первых, я тебе не разрешала двигаться. Во-вторых, за что спасибо?
- Боже мой! – Валентина всплеснула руками и, прижав их вместе с плеткой ко рту, визгливо засмеялась, глядя вытаращенными глазами на мой член. – И тебе не стыдно?
- Вы же сами … - я прикрыл руками свою срамоту, на что девица, не переставая смеяться, отрицательно покачала головкой.
- Я тебе разрешила шевелить руками?
Насмешливо улыбаясь, она смерила меня с ног до головы взглядом и пристально посмотрела мне в глаза снизу вверх, так как была примерно на голову ниже.
Тебе, я вижу, это нравится, – голос у девушки был почти ласковым. - Ну, так за что ты мне хочешь сказать спасибо?
- За то, что вы меня накажете сами, а не… - еле выдавил я из себя.
- Пожалуйста, - молодая следовательница сделала кокетливый книксен и, высунув розовый язычок, пару раз легонько стеганула меня плеткой по заднице.
- Думаю, этого вполне достаточно, - заявила она и, цокая шпильками, вернулась на свое место, взяла со стола сотовый телефон и стала набирать номер.
«Вроде, легко отделался», - только я так подумал и нагнулся было, чтобы поднять с пола трусы и брюки, как услышал ее окрик.
- Опять без разрешения? Еще захотел плетки? – она смотрела на меня, угрожающе нахмурив брови, а потом поднесла к уху телефон.
- Юрий Романович? Да, это я. В общем, мне кажется, все, о чем мы тогда говорили, вполне реально.
Я смотрел на эту девицу, такую симпатичную и такую молоденькую, что сердце сжималось от непонятной тоски. Наверное, она была лет на пятнадцать моложе меня, но это не помешало ей заставить меня раздеться догола, чтобы выпороть плеткой. А потом держать в таком вот унизительном положении: голым посреди кабинета и, вдобавок ко всему, в состоянии эрекции, которая никак не собиралась пройти. И при этом говорить обо мне по телефону, словно меня и не было тут.
Из фраз Валентины я вдруг понял, что она позвонила не кому-нибудь, а как раз председателю правления того банка, которому я, будто бы, нанес ущерб на триста тысяч долларов, а на самом деле их украл именно тот, с кем разговаривала следовательница. И кто, собственно, должен был находиться на моем месте.
- Да, - девушка говорила, не отрывая от меня насмешливого взгляда, - он сейчас стоит у меня в кабинете с опущенными брюками, потому что я его высекла, - тут она утробно хихикнула. – Думаю, что такое решение вопроса намного правильнее. У нас в камерах и без того яблоку негде упасть, а мне сегодня еще, как минимум, пятерых надо взять под стражу. Да, конечно, я сначала с ним предварительно побеседую и разобъясню ситуацию. Но я уверена, что все будет так, как мы договаривались. Он парень покладистый. Дайте адрес, куда ему надо подъехать, а я потом вам перезвоню.
Валентина взяла ручку и стала что-то писать на бумажке.
«Что еще эта, прости господи, задумала?» - я терялся в догадках, но то, что она, судя по ее же словам, не собиралась сажать меня в камеру, было уже благом.
- Да, я записала, хотя, должна признаться, не так-то легко будет ему добираться, - девица сделала мне знак шариковой ручкой, чтобы я подошел. – Ничего страшного, на всякий случай на завтра ему выписана повестка, - видя, что я нагнулся, чтобы поднять с пола брюки, она отрицательно замахала той же ручкой и, прикрыв ладонью телефон, строго приказала. – Выйди совсем из брюк и повесь их на стул! – и продолжила разговор в прежнем заискивающем тоне. – А, может, вы лучше машину подошлете? Отлично! А мы с вами тогда встретимся … хорошо, пусть будет через неделю.
Победно закусив нижнюю губку, Валентина торжествующе вскинула вверх сжатый кулачок, после чего крепко прижала локоть груди и сделала им несколько круговых движений. Ее глазки радостно блестели, и она мне даже весело подмигнула.
- Ну что? – воркующим голоском сказала девица. – Вот передо мной постановление о твоем аресте. Стоит мне его подписать, и ты окажешься на нарах, в окружении рецидивистов, которые будут только рады оприходовать по назначению твою задницу, - и добавила с похотливым хихиканьем, - которую я, кстати, выпорола, если ты не забыл.
Она посмотрела на меня, недолго помолчала и поощрительно кивнула.
- Молодец, что не перебиваешь меня. Значит, урок тебе пошел на пользу. Все уверения о твоей невиновности – это разговоры в пользу бедных. А конкретно по твоему делу, у тебя только два выхода и выбор за тобой. Так же, как тебе пришлось выбирать между дубинкой с электрошоком Сорокиной и моей плеткой. Ты не жалеешь, что выбрал плетку?
Я покачал головой.
- И правильно сделал. Конечно, не сравнить удар током высокого напряжения, от которого можно концы отдать, с двумя легкими шлепками плеткой от симпатичной девчушки. Признайся, что тебе это даже понравилось, раз у тебя встал, да еще так, что до сих пор не может успокоиться. Я права? Можешь не отвечать, я и сама знаю, что права.
Валентина достала из сумочки пачку и прикурила сигарету, щелкнув золотой сигаретой.
- Ты куришь?
- Да. Если можно, я бы…
- Тебе нельзя, - отрезала она и, подняв ножку, обхватила коленку рукой. Я увидел ее ажурные трусики с сексуальным разрезом, от чего по моему телу прошла странная теплота, похожая на конвульсию перед семяизвержением. – Так вот перед тобой снова выбор. Или я подписываю эту бумагу, и ты отправляешься в тюрьму с последующим судом и осуждением как минимум на девять лет…
- Или? – выдохнул я, заранее согласный на любую альтернативу.
- Или же принимаешь все условия председателя правления банка, да-да, того самого, который, как ты уверяешь, взял эти деньги.
- А какие условия?
- Опять вякаешь без разрешения? Мне, что, снова взять плетку?
- Но как можно принимать условия, когда не знаешь, что они из себя представляют?
- Условия по отработке этих денег. Как это будет выглядеть конкретно, он тебе скажет сам. Запомни, что ты можешь, конечно, отказаться, но в этом случае я тебе гарантирую жизнь в аду в течение девяти лет от звонка до звонка. И вряд ли ты доживешь до освобождения.
Зазвонил сотовый телефон, и девица сказала в трубку:
- Хорошо, мы уже выходим. Сейчас тебя водитель отвезет к Юрию Романовичу, и там вы все обговорите. А теперь живо надевай брюки, - и она похабно ухмыльнулась, - пока ты у меня тут не кончил на паркет.
Валентина взяла мой паспорт, но не стала мне его отдавать. Она подождала, пока я оденусь, и приказала:
- Руки за спину и вперед.
Как только мы вышли из кабинета, девушка приказала:
- Лицом к стене!
Она закрыла дверь кабинета на ключ и скомандовала:
- Вперед!
Я шел тем путем, которым меня привела сюда конвоирша, но теперь за моей спиной раздавался стук девичьих шпилек. У проходной мы задержались, потому что нам долго не открывали. Наконец, замочный зашипел механизм двери и я, войдя в помещение, успел заметить, как Сорокина, вся красная и разгоряченная судорожно опускает вниз подол юбки, а старшина застегивает ширинку.
- Вы его отпускаете, Валентина Петровна? – еще дрожащим от испытанного возбуждения голосом справилась женщина.
- Пока под подписку о невыезде, - недовольно сморщив носик, девица оглядела обоих и, конечно, догадалась, чем они занимались прямо перед нашим появлением.
На улице нас ждал роскошный «Мерседес».
«Слава Богу, хоть шофер мужчина».
Для полноты картины, признаться, я ожидал, что водитель, который приехал за мной, обязательно тоже будет женщиной, и был приятно удивлен, что это не так. Бурова передала ему мой паспорт, а меня легонько шлепнула по заду.
- Я думаю, тебе понравится, - сказала она и вдруг чмокнула влажными губками мне в щеку.
Я сел в машину, и она повезла меня навстречу новой жизни.

Глава вторая
Сквозь затененные окна «Мерседеса» я смотрел на мчавшиеся мимо улицы Москвы, на которых кипела обычная жизнь; был уже полдень и во всю светило ласковое майское солнце. Я невольно задерживал взгляд на женских фигурах и скоро обратил внимание, что после событий сегодняшнего утра, уже воспринимаю их как-то иначе.
Они будоражили мое воображение и, хотя возникавшие во мне ощущения не были напрямую связаны с сексом, тем не менее, один только их облик вызывал во мне непривычно приятный озноб.
- Шеф, - обратился я к водителю, - покурить можно?
Он ничего не ответил, но стекло опустилось, а из подлокотника выползла пепельница.
Дым сигареты подействовал на меня успокаивающе и во мне окрепла решимость во что бы то ни стало избежать тюрьмы, раз представляется такая возможность.
Мы выехали из города и с правой стороны дороги замелькали названия населенных пунктов, о существовании которых я и не догадывался. Наконец машина остановилась у высокого забора из красного кирпича и посигналила. Железные ворота расступились, и я поразился тому, что увидел: это был настоящий райский уголок с фонтанами, бассейнами, зелеными лужайками, по которым спокойно разгуливали павлины и какие-то антилопы.
По ступенькам четырехэтажного особняка спускался мужчина средних лет в цветастом халате; он сильно прихрамывал на правую ногу, и по выражению лица было заметно, что каждый шаг причиняет ему боль.
- Как доехали? – но голос у него был бодрым и даже веселым. Мужчина взял у водителя мой паспорт и кивнул ему. – Можешь уезжать. На сегодня, вроде бы, ничего пока не планируется.
- Ну, будем знакомы, - он протянул мне руку. – Меня зовут Юрий Романович.
- Визуально я вас знаю.
- Не сомневаюсь. Тебе Валентина объяснила ситуацию? Очень хорошо. Поэтому предлагаю соблюдать правила игры, чтобы сразу же не оказаться в проигрыше. Ты меня понял?
Мы пересекли просторный холл, практически лишенный мебели, и вошли в дверь, которая пряталась за высокой статуей рыцаря.
- Это наша кухня, - сказал Юрий Романович и сделал приглашающий жест.
Я сразу их увидел и ощутил сильное сердцебиения, наверное потому, что присутствие представительниц прекрасного пола было для меня приятной неожиданностью.
Старшей было лет пятьдесят, но, несмотря на свой возраст, она выглядела весьма соблазнительно, тем более, что была одета в легкое, почти прозрачное платье с тонкими бретельками, изящно подчеркивавшими белизну ее округлых плеч. Белокурые локоны мягко ласкали ее атласную кожу и почти доходили до высоких грудей, сильно выпиравших из платья.
При виде меня она медленно обошла барную стойку, за которой что-то доставала с полки, и махнула головой девочке, сидевшей за обеденным столом. Той было не больше двенадцати-тринадцати лет; поджав под себя левую ногу и положив на колено подбородок, она смотрела на меня исподлобья и усиленно кусала изнутри губки.
Они улыбнулись друг дружке и, как мне показалось, даже подмигнули, причем девочка при нашем появлении не пошевелилась и продолжала, как ни в чем не бывало, демонстрировать белую полоску трусиков между загорелыми ножками.
- Знакомьтесь, - сказал мужчина. – Это моя жена Светлана Витальевна. Наша дочь Татьяна. А это Алексей собственной персоной.
- Я вас именно таки и представляла, - женщина протянула мне руку, и я прикоснулся губами к немного влажной коже тыльной стороны ладони. От нее веяло возбуждающим ароматом, а прикосновение было настолько приятным, что у меня снова началась эрекция.
- А мне? – девочка требовательно вытянула руку, и мне пришлось подойти к ней. Родители засмеялись, наблюдая, как я целую руку их дочери. Под белой майкой уже проглядывали наросты ее формирующихся грудей; она их выпятила в мою сторону и, склонив голову, пристально посмотрела прищуренными глазами, несколько раз опуская взгляд к бугорку в моих брюках, как бы давая понять, что уже кое-что знает о взаимоотношениях мужчины и женщины.
- Чай, кофе? – Светлана буквально оторвала меня от дочери, которая вцепилась в мою руку и не хотела отпускать,
- Конечно, кофе! – вместо меня ответил Юрий Романович. – И рюмочка коньяка, я думаю, нам с Алексеем не помешает. Садись сюда, - он показал мне на стул рядом с Татьяной, которая сняла с табуретки ногу и поправила подол короткой юбчонки.
- Вот мы все в сборе, - с важным видом заявил глава семейства, - и нам надо решить важный вопрос, касающийся нашего гостя.
Он посмотрел на меня сквозь роговые очки; взгляд у него был колючим, а по суетливым телодвижениям можно было догадаться, что явно волнуется.
- Ты, как тебе это известно, должен моему банку очень крупную сумму…
- Да, но…
- Я знаю! – банкир поднял ладонь и, отвернув голову, сделала паузу. – Я знаю, что ты всех уверяешь, будто не брал этих денег.
- Но я действительно их не брал! – вскричал я и отметил про себя, что как по мановению волшебной палочки у меня прекратилась эрекция.
- И я еще знаю, что ты, якобы, догадываешься, кто на самом деле их своровал, - он зло смотрел на меня и осуждающе тыкал пальцем по своему виску. - Давай заканчивай эту бодягу! Для следствия ты единственный обвиняемый. То, что деньги взял Вельяминов и сумел отмазаться, подставив тебя, это уже факт, от которого никуда не денешься. Тебе грозит очень долгий тюремный срок.
- Но ты же можешь ему помочь! – вступила в разговор его супруга, ставя на стол поднос.
- Об этом и разговор, - Юрий Романович взял бутылку коньяка, отодрал пробку и стал разливать в рюмки. – Я, как хозяин банка, могу отозвать дело и освободить тебя от судебной ответственности, так как, - он поднял палец и некоторое время помолчал, - верю, что ты не виноват.
Светлана Витальевна села рядом с мужем, но чуть поодаль от стола. Склонив голову, она не сводила с него глаз, будто внимательно слушала, и, как бы машинально, вдруг просунула руку в вырез платья и поправила правую грудь.
- Но я деловой человек! – развел руками мужчина и оглянулся на жену, которая согласно кивнула и взяла со стола свою рюмку.
- Давайте выпьем, - предложила она.
- А мне?! – воскликнула девочка.
- Не рановато ли тебе? – нахмурил брови Юрий Романович, недовольный тем, что его перебили.
- Мама мне разрешает. И потом мне вот-вот стукнет двенадцать. Некоторые в этом возрасте уже командовали дивизиями.
Мужчина повернул голову к Светлане, которая деланно вздохнула.
- Ты же знаешь, какая она акселератка.
- Собственно, вся молодежь сейчас такая.
- Пьет, курит и уже с мальчиками балуется, - покачала головой женщина, но по тому восхищению, с которым она смотрела на избалованную дочь, было видно, что ее это не так уж и огорчает.
Ее муж взял бутылку и собирался налить девочке, но она взяла мою рюмку и показала на меня пальчиком.
- А он пусть не пьет!
- Нет! – вскинула брови мать. – Он пока наш гость и поэтому обязательно выпьет.
При этом она интонационно подчеркнула слово «обязательно»
- Ну, вы дадите мне договорить? – возмутился хозяин дома.
- Ты можешь продолжать, - Светлана Витальевна встала и пошла к стойке.
- Но я деловой человек, - повторил мужчина и вдруг выругался матом. – Совсем меня сбили с мысли!
- Сейчас выпьем, и все станет на свое место, - успокоила его супруга. Она поставила передо мной стакан, и сама налила туда коньяк. Я ощущал ее близкое присутствие и, скосив глаза, смотрел на подол платья и голые мясистые колени.
- Ой, это мне много, - я посмотрел верх и увидел волосатую подмышку женщины, наливавшей мне коньяк до краев стакана.
- Ничего страшного, - чуть подмигнула она мне, - вы молодой и для вас это нормальная доза.
Она нагнулась и, прижав живот к столу, потянулась за своей рюмкой.
- Сказала бы, я бы тебе передал.
Подол сзади у нее задрался, и я увидел треугольник голубых трусов и нижние части соблазнительных ягодиц.
- Я предлагаю тост за то, что все образовалось наилучшим образом, - она прикоснулась рюмкой к моему стакану, и мы все выпили. – Закусывайте бутербродами с икрой.
И Светлана пододвинула всю тарелку ко мне поближе.
- Итак, - сказала она, возвращаясь на свое место, - мы остановились на том, что Юрий Романович может вас освободить от тюрьмы, но он же деловой человек!
- Да! И просто так не могу и не хочу этого делать. Поэтому сейчас ты здесь, и я предлагаю тебе сделку.
Коньяк уже ударил мне в голову, мне стало хорошо и мне казалось, что я их всех очень люблю.
- Алексей! – женщина положила локти на поверхность стола и вытянулась в мою сторону, – Тебе грозит, как минимум, девять лет тюрьмы, ты это, хоть, понимаешь?
Я смотрел на ее груди с полукруглым загаром, а ниже была волнующая белизна вплоть до крупных сосков, которые хоть и были прикрыты платьем, но отчетливо виднелись сквозь прозрачную ткань. Хмель от выпитого коньяка делал свое дело и поэтому я откровенно пожирал ее глазами.
- Ты понимаешь? - с улыбкой повторила Светлана Витальевна, проследила за траекторией моего взгляда, не изменила позы. – Девять лет тюрьмы совсем ни за что!
- Да, - сокрушенно кивнул я и мысленно выругался: был такой кайфовый момент, а теперь вспомнил про эту проклятую историю и сразу же протрезвел.
- Нам пришлось очень долго уговаривать Юрия Романовича, чтобы он вообще согласился на эту сделку, правда, котенок? – женщина повернулась к мужу и погладила его голову, снова показав мне волосатую впадину под красивым плечом.
- Да, - важно подтвердил банкир. – И должен сказать, что совсем недурственная для тебя сделка.
- А в чем она заключается? – я смотрел только на эту богиню и все больше влюблялся в нее.
- Ты отрабатываешь эти деньги в качестве, - женщина чуть сузила глаза, и мне показалось, что я тону в бездонной глубине ее опьяняющего взгляда. Она помолчала, а потом произнесла чувственными губами, - в качестве нашего раба.
Сначала я не поверил своим ушам и повернул голову в сторону ее супруга, который развел руками и утвердительно подвигал головой.
- Только этот вариант.
Девочка вдруг ткнула острым кулачком мне в бок.
- Соглашайся. Быть нашим рабом намного лучше, чем сидеть в тюрьме, - ее ломающийся голосок звучал безапелляционно властно и, не убирая от моего бока руку, она сильно меня ущипнула.
Юрий Романович разливал коньяк по рюмочкам и выжидающе поглядывал на меня.
- Дома, в основном, мы с Танечкой, - сказала Светлана Витальевна. Она все так же полулежала на столе, а сейчас еще вытянула в мою сторону подбородок и медленно облизывала язычком губы – поэтому ты, практически, будешь моим с ней рабом. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
- Причем всего на три года, - банкир подлил мне еще коньяка и жестом предложил выпить.
- А почему всего на три года? – возмутилась девочка. – За целых девять лет тюрьмы?!
- Помолчи, - цыкнула на нее мать. – Ну, что скажешь?
Глядя на коричневую жидкость, слегка плескавшуюся на дне стакана, я с трудом из себя выдавил:
- Кажется, у меня нет другого выхода, да?
- Нет, конечно! Но, смотри, какие плюсы…
- Подожди, Юр, - женщина помахала в его сторону пальцем. – Значит, ты согласен?
- Да, деваться некуда, - мне приходилось заставлять себя делать вид человека, попавшего в безвыходное положение. На самом деле я чувствовал удивительно сильный всплеск эмоций, и мне почему-то нравилась странная перспектива стать рабом этой прекрасной женщины и ее малолетней дочери. Настолько, что у меня снова началась эрекция и, притом, довольно-таки мощная. – Я согласен.
- Ну и отлично! – облегченно воскликнул мужчина и опрокинул в рот рюмку.
- Но учти, - его супруга начала загибать пальцы с накрашенными синим лаком ногтями. – Тебе придется быть абсолютно голым, за малейшую провинность мы с Таней будем тебя наказывать. И вообще обращаться с тобой очень строго. Поэтому подумай хорошенько.
- А что тут думать? Он правильно решил, - Юрий Романович протянул руку и засунул ее под платье жены, от чего та удивленно на него покосилась и призывно ему улыбнулась. – Знаешь, я не хотел его пугать, но кое-кто даже собирался шлепнуть Алексея.
- Ну да? – супруга от него отстранилась и легким шлепком заставила убрать руку от своего тела. Потом с явным интересом наклонилась к нему и с улыбкой спросила. – Что это с тобой сегодня?
- Да-да, хотели кокнуть, чтобы концы в воду. И, ко всему прочему, у тебя нет ни квартиры, ни работы, а здесь будешь жить как у Христа за пазухой. На всем готовеньком. Единственное, - мужчина снова протянул руку и лапнул супругу за грудь, - все за тебя будет решать она.
Та покачала головой и подмигнула дочери:
- Что делается! - восхитилась она и подалась бюстом к мужу.
У меня горели щеки и уши, а сердце колотилось так, словно подскочило к горлу и застряло там.
- Я, со своей стороны, - продолжил Юрий Романович, не убирая руки с груди супруги, - спишу с тебя долг и зачислю на твой счет сумму из расчета пять тысяч долларов в год. Плюс к этому куплю квартиру и машину. Так что, через три года отсюда ты выйдешь обеспеченным человеком.
- Но мне кажется, - снова встряла в разговор Татьяна, - три года очень мало.
- А сколько, по-твоему? – деловито спросила Светлана Витальевна и снова отвела от себя руку мужа.
- Те же девять лет! Хватит с него того, что уже не в тюрьме.
- Мне кажется, Таня права. А ты как думаешь?
- Нет! – Юрий Романович покачал отрицательно пальцем. – Три года вполне нормально. Я вас знаю, вы его совсем замордуете, поэтому у парня должна быть надежда, что все это закончится ровно через три года.
- А может, он захочет всю жизнь быть нашим рабом! – запальчиво бросила девочка.
Родители ее засмеялись, потом Светлана Витальевна, придав лицу серьезное выражение, обратилась ко мне.
- Но твое согласие стать нашим рабом, - она воздела верх глаза и пожала голыми плечами, - должно быть абсолютно добровольным.
- О какой добровольности ты говоришь, Свет?
- Ну, - капризным тоном пояснила его жена, - я хочу, чтобы Алексей встал перед нами на колени и попросил нас взять его нашим рабом.
- Да ладно тебе, - пробурчал мужчина и легонько шлепнул ее по выпяченной заднице. – Он согласен быть у тебя целых три года рабом, тебе не хватит этого?
- Ты ничего в таких делах не понимаешь! – заявила женщина и, подойдя ко мне, встала очень близко с прижатыми к талии кулаками. – Итак, - она смотрела на меня немигающим взглядом, - ты готов быть нашим рабом?
- Да, - я заворожено смотрел на эту шикарную женщину, и мне действительно хотелось оказаться у нее в полном подчинении.
- Как надо рабу отвечать своей хозяйке?
Я растерянно смотрел на нее снизу верх, но выручила Таня; она приблизила личико ко мне и шепнула прямо в ухо: «Да, госпожа, я готов быть вашим рабом». Когда я повторил эту унизительную фразу, Светлана Витальевна рассмеялась и погрозила мне пальцем:
- Это тебе Танечка подсказала. В следующий раз буду строго наказывать за такое.
- Пороть его будешь? – хмыкнул банкир.
- Конечно, не без этого, - женщина вытянула в сторону мужа голову, высунула язык и шаловливо подразнила его. – Ему предстоит еще очень многому научиться.
Ее тяжелые груди сильно оттягивали вниз платье, подол которого, свисая с выпуклого живота, колыхался от каждого движения, приоткрывая иногда прелестный вид.
- Это называется дрессировкой раба, - девочка пододвинула свою табуретку вплотную и внимательно оглядывала меня; я для нее был чем-то вроде новой игрушки.
- Ладно, - сказал Юрий Романович, - потерпите пока со своими штучками. Надо делом заняться, будем подписывать договор.
Я читал заранее подготовленный документ, при этом банкир сидел рядом и комментировал каждый пункт. Но мое внимание больше привлекали Светлана с дочерью, которые отошли к окну и оживленно судачили, все время хихикая и посматривая в нашу сторону.
- Ты уж потерпи, - сказал мне тихо мужчина. – Я прекрасно понимаю абсурдность ситуации, но бабы есть бабы, если им что-то втемяшится в голову, лучше им не перечить. Считай, что ты на заработках на Севере. Работа не трудная, только… немного, конечно, унизительная, но ты наберись терпения, три года пролетят быстро.
- Сюда ставить подпись? – спросил я, от чего тот буквально засиял.
- Вот это мне нравится. Если так дело и дальше пойдет, сокращу срок до двух лет. Так, девочки, - повысил он голос, - наступает исторический момент: Алексей подписывает договор.
Я расписался на трех экземплярах, после чего Юрий Романович торжественно произнес:
- Светланочка, Танечка – вот ваш раб, который принадлежит вам на законных основаниях. Владейте, дрессируйте, словом, делайте с ним все, что хотите. Так, Светлана Витальевна, - победно глядя на супругу, добавил он, - что вы за это обещали мне, помните?
- Еще бы, - похотливо засмеялась та, потом повернулась к дочери. – Танюш, отведи его пока в ванную, - и добавила многозначительно. Ты знаешь, что надо делать.
- Ну, пошли, - девочка подошла ко мне, взяла за локоть и, наклонившись, произнесла, сверля своими зеленоватыми глазенками, - раб.
- Помни, ты должен ей во всем подчиняться, - строгим голосом сказала женщина и погрозила мне пальцем.
- Не волнуйся, мам, все будет о кей. - Татьяна довольно-таки грубо толкнула мне в спину и прикрикнула. – Давай, двигайся!
Мы уже выходили, когда раздался голос Светланы:
- Тань, только ради Бога!
Я повернул голову и увидел, что она в этот момент стягивала платье через голову.
- Знаю, знаю, - злым голосом ответила девочка и снова пихнула меня руками.
- Подожди! – медленно закрывая дверь, она оставила небольшой просвет и некоторое время с улыбкой наблюдала и тихонько хихикала. – За это она обещала ему сделать классный минет.
- А разве хорошо подглядывать?
Подойдя ко мне так близко, что я почувствовал ее плотные груди, она запрокинула верх голову и шлепнула мне ладонью по заднице:
- Ты делаешь мне замечание? Ну-ка, повтори быстренько кто ты, а кто я.
- Я ваш раб, госпожа, - сказал я, испытывая странное волнение от поведения этой малолетки.
- То-то же, - девочка еще раз шлепнула, - раб. Вперед!
Ванная была напротив, только надо было пройти под пролетом лестницы, ведущей на второй этаж. С потолка лился яркий дневной свет, от которого все вокруг блистало и переливалось. Честно говоря, такой роскоши я не видел даже в иллюстрированных заграничных журналах.
- Давай, - сказала Татьяна, скрестив на груди руки, - раздевайся догола… Раб!
Я смотрел на нее и почувствовал, что вдруг куда-то проваливаюсь: выпитый коньяк, прокуратура, клетка, порка в кабинете, подписанный договор, а теперь приказ этой девчушки – все смешалось в моей голове; я зашатался и, если бы не схватился за раковину, вполне мог даже упасть.
- Долго я тебя буду ждать? – визгливо прикрикнула девочка. – Или взять плетку?
- Но я же… - растерянно пролепетал я.
- Что ты? – она сильно сжала губки, подавляя улыбку. Потом отвернула голову, видимо, чтобы не расхохотаться от моего вида, и сказала в пустоту. – Ты мой раб и должен подчиняться всем моим командам. Иначе отправишься в тюрьму!
Парадокс был в том, что я готов выполнять ее приказы, даже если бы неподчинение не грозило мне тюрьмой. Но кое-то во мне еще сдерживало, и это кое-что было… предательской эрекцией, которой я стеснялся, особенно перед такой малолеткой.
- Если ты сейчас же не разденешься, - строгим голосом заявила Таня, - я позову маму и отчима. И мы тебя отошлем обратно к этой минетчице Вале. Которая, кстати, мало того, что тебя выпорола, она собирается на тебе еще и заработать крупную сумму, да еще джип в придачу. И, конечно, будет очень недовольна, когда из-за тебя не получит всего этого.
И я, взрослый 30-летний мужчина, стал раздеваться на глазах этой девочки, которая была вдвое младше меня, но приказывала мне, словно сила была на ее стороне. Собственно говоря, так на самом деле и было!
Я снял пиджак и положил его на край ванны, потом стянул с себя остальное.
- Может, не надо снимать трусы? – робко спросил я.
- Ты, что, в поликлинику пришел? Да, еще запомни главное: ты не имеешь права открывать рот без моего разрешения, ты понял это?
До сих пор мне удавалось прятать от ее колючего взгляда позорный шатер в моих трусах, закрывая его брюками, рубашкой, майкой и носками, которые все еще держал в руках.
- Брось это в корзину, - велела девочка, - тебе одежда больше не понадобится. По крайней мере, в течение ближайших трех лет.
Корзина находилась в углу, что дало мне возможность стать спиной к Тане и спустить трусы.
- Наконец-то! - она захлопала в ладоши. – Вот теперь ты хоть немножко стал похож на раба. Но тебя надо будет еще долго-долго дрессировать. Да, вот еще одно очень важное правило: никогда не стоять перед госпожой спиной. Это понятно?
- Да, госпожа, - с ужасом произнес я, предчувствуя грядущий конфуз.
- Тогда, если тебе это понятно, немедленно повернись лицом ко мне.
Я попытался впихнуть свой самый интимный орган между ногами, прикрыл все это хозяйство ладонями и медленно повернулся. Густо покраснев, я опустил голову и, когда осторожно поднял на свою юную хозяйку глаза, увидел, что она прижала ладони ко рту и тряслась в беззвучном хохоте.
От этого по всему моему телу прошел поразительно мощный тепловой заряд, доставивший еще никогда не испытанное наслаждение и потребность его выплеснуть.
Таня, конечно, не догадывалась о моих ощущениях. Откуда ей было знать, что таким обращением со мной она доставляет неимоверное удовольствие; мать ей поручила провести первый этап долгой дрессировки меня в качестве раба, наверняка посчитав, что, если это сделает девочка, я намного быстрее привыкну к своему новому качеству. Поэтому она в точности следовала указаниям матери.
- Как тебе не стыдно! – длинный хвостик из каштановых волос, завязанных сзади в пучок, заметался из стороны в сторону. - Это что за такое безобразие! - в голосе были смеющиеся нотки и потому слова воспринимались скорее как поощрение. – Ну-ка, быстро расставить ноги и положить руки на голову!
Девочка подошла и, скрестив на груди руки, посмотрела на мой мужской орган. Чуть скривив ротик, она подняла на меня озорные глаза и ласково спросила:
- Тебе нравится быть моим рабом?
Я отвел в сторону взгляд, потому что не на шутку боялся: еще немного, и я не смогу сдержать ту силу, которая кипела во мне и требовала освобождения.
- Когда я тебя спрашиваю, ты обязан отвечать.
Она обошла вокруг меня и сказала с деланным вздохом.
- Да, я просто вынуждена тебя наказать. Ты мне никакого другого выхода не оставляешь. Я понимаю, что ты взрослый мужчина и, конечно, стоять голым перед такой девушкой как я, тебе, наверное, стыдно. Но ты уже раб и поэтому ты не мужчина, а я не женщина. Ты должен во всем мне подчиняться, в том числе и в этих делах, - Таня вытащила руку, которую зажала подмышкой и показала пальцем на мой член. – Как ты считаешь, должна я тебя за это наказать? Отвечай своей хозяйке!
- Да, госпожа, - промямлил я, ощущая себя, как это не странно, на верху блаженства.
Девочка удивленно подняла рыжеватые, еле заметные бровки:
- Молодец! Ты делаешь успехи. Если и дальше так пойдет, из тебя, может быть, и получится хороший раб. А теперь, может, еще и скажешь, как мне тебя наказать?
- Не знаю, госпожа. Такие вещи вы должны решать.
- Это, конечно, так – решаю только я. Но мне интересно именно от тебя услышать. Вот за это, - ее пальчик почти коснулся моего нагло стоявшего инструмента, – какое, по-твоему, ты заслуживаешь наказания?
Я вспомнил те ощущения, которые испытал в кабинете следовательницы, и смело произнес.
- Порки.
- Я тоже так думаю. И очень рада, что наши мнения совпали, - она склонила вбок голову, подумала и сказала задумчиво. – Но мне понравилось, как ты отвечал на мои вопросы и думаю, что ты заслуживаешь за это награды. Я, правда, не ожидала, что ты так быстро усвоишь то, что ты уже мой раб и должен во всем мне подчиняться. Можно было бы, конечно, простить тебя и отменить наказание, но это, - девочка снова показала на мой интимный орган, который предательски торчал и ни за что не собирался успокоиться, - слишком серьезное нарушение дисциплины для раба и потому тебе придется нагнуться и приготовиться к порке.
Татьяна велела мне опереться ладонями о край ванны и выставить верх задницу. Я ожидал, что она сейчас достанет откуда-нибудь плетку, но ошибся: девочка явно не собиралась использовать какие-либо орудия наказания.
- Ты должен считать мои удары и благодарить за каждый шлепок.
В замкнутом пространстве ванны звук от прикосновения ее ладошки получился очень звонким.
- Раз! – сказал я так, как она меня учила. - Спасибо, госпожа, за науку. Можно получить еще?
- Пожалуйста, - хихикнула девочка и ударила еще.
Хотя боль от удара маленькой ручки была ощутимой, но и удовольствие было таковым, что мне хотелось как можно дольше получать подобное наказание.
- Небось, стыдно, что тебя наказывает девочка, которая тебе в дочери годится, да? – на уровне своих глаз я увидел ее улыбающуюся мордочку. – Ты бы, наверное, предпочел, чтобы тебя порола мама, правда? Или, на худой конец, эта стерва Валя из прокуратуры, я права?
- А она действительно…?
- Опять без разрешения? – Улыбаясь, Татьяна легонько стукнула пальчиком по моему носу. – Она мамина любовница, а с Юрой они делают бизнес.
Я получил еще один шлепок и ответил на нее заученной фразой.
- А ваш отец? – повернул я в ее сторону голову. Она быстро убрала левую руку, которую держала между ножек, но я успел заметить задранный подол и сбившуюся в сторону полоску трусов
- Опять!? Я же сто раз говорила: нельзя без моего разрешения открывать рот, а уж тем более поворачивать голову!
Но девочка тут же состроила страдальческую гримасу, поднесла ко рту правую руку и подула на ладонь.
– А папы у меня давно нет, - я уже заметил, что Таня была очень словоохотливой и явно нуждалась в собеседнике. - За Юру мама вышла замуж, между нами говоря, только из-за денег, потому что он полный импотент, - при этом она заговорщически подмигнула. – В отличие от некоторых. Ну-ка, посмотрим, что у нас там. Боже мой! Ну и как же мне тебя наказывать за это? Марш в угол! – и произнесла с явным удовольствием. – Негодный мальчишка!
Она схватила меня за руку, больно вонзив острые ноготочки в кожу, и поставила лицом к стене.
- Юра очень любит маму и поэтому готов исполнить любое ее желание. Превратить тебя в нашего раба – это как раз ее идея. Ну и Валькина тоже. Правда, они мастерски все организовали? Мама всегда мне говорит, что женщины – это великая сила. А вы, мужчины, должны нам во всем подчиняться.
Голос у нее стал каким-то шепелявым; я из любопытства обернулся и увидел, что девочка красилась маминой помадой.
- Не сметь подглядывать! - прикрикнула она и, совсем как взрослая, несколько раз пожевала губки, после чего, любуясь собой в зеркале, произнесла. – Ты будешь послушным рабом?
- Да, госпожа Таня, - с готовностью ответил я, не сводя с нее глаз.
- И будешь выполнять все мои приказы?
- Конечно, госпожа Таня.
- Все-все?
- Я же ваш раб. Все, что вы мне прикажете, я буду исполнять.
Она отвинтила какой-то флакон и, поднявшись на цыпочки, стала подкрашивать глаза. Подол ее юбчонки задрался, демонстрируя мне попку в обтягивающих трусиках. Скосив глаза в мою сторону, она отвела руку с кисточкой и строго посмотрела на меня.
- Я что тебе велела? Лицом к стене!
- Безобразие! Стоит только отвернуться, как тут же норовит. Нет, я вижу, тебя дрессировать еще и дрессировать. Ужас какой-то!
Через некоторое время ее болтовню заглушил звук воды, поэтому ей пришлось повысить голос:
- Сейчас ты примешь душ. Собственно, я для этого тебя сюда и привела. Для такого как ты раба очень важно постоянно быть чистым. На улицу мы тебя выпускать не будем, чтобы вдруг не сбежал, а здесь внутри всегда тепло, поэтому ты будешь у нас голеньким. В дальнейшем, если будешь хорошо себя вести и заслужишь поощрения, мы, может быть, разрешим тебе носить набедренник, - при этих словах девочка захихикала, - чтобы ты не смущал нас своей нехорошей штучкой. Подойди сюда.
Татьяна придерживала открытую дверь душевой кабины и насмешливо смотрела, как я приближаюсь, закрыв руками , как она выразилась, свою «штучку».
- Запомни правило три, - она остановила меня, ткнув пальчиком в волосатую грудь, - нельзя касаться своего члена. Во всяком случае, без моего разрешения. Живо в кабину! - и, чуть склонившись, звонко шлепнула ладонью мне по заднице.
Приятная струя теплой воды из массивного металлического пульверизатора, внутри которого еще что-то вертелось, вызвала во мне ощущение комфорта, спокойствия и защищенности.
- Руки держи вытянутыми верх, - продолжала командовать девочка, – а я тебя буду тереть этой щеткой как, - она прыснула, - лошадку, - высунув от усердия язычок, она бешено водила щеткой и, чуть погодя, воскликнула. - Но ты намного лучше лошадки! Ой, смотри, из-за тебя я вся вымокла!
Я открыл глаза и посмотрел на ее обтянутое мокрой одеждой тело.
- Кайф ловишь? Стоит с закрытыми глазами! Приятно, что тебя девушка моет? – дразнящим жестом она провела ладонью по грудям, животу и лобку. – Да? – и вдруг сильно ударила щеткой по моему члену, и сама испугалась достигнутому эффекту: прикрыв рот ладонью, девочка согнулась, вытаращила глаза и истерично захохотала.
Успокоившись, она участливо спросила:
- Тебе очень больно? У тебя там все в порядке?
От неожиданного удара и разящей боли у меня мгновенно прошла эрекция, чем я был даже доволен, потому что все время опасался непроизвольного семяизвержения. Но это длилось недолго: Тане вдруг вздумалось пожалеть «бедную штучку», ласково погладив, от чего я просто не успел увильнуть. Только почувствовав прикосновение девчачьей ладошки, мой нахал снова воспрял, повергнув Таню в дикий восторг: она завизжала и, зажмурив глаза, несколько раз наотмашь ударила меня по плечу.
- Ты специально так делаешь?
И опять я ощущал только свой разбухший до космических размеров член, а все остальное тело словно стало бесплотным.
- Ну, как вы тут? – в ванную вошла Светлана Витальевна. На ней был белый банный халат, концы пояса не были завязаны и поэтому полы халата расходились, демонстрируя голую плоть.
- Ты знаешь, мам. Я его выпорола.
- Да? – улыбнулась женщина. – Он себя плохо вел?
- Вот за это безобразие. Повернись сюда, я кому говорю! Видишь?
Все еще улыбаясь, Светлана нагнулась, обняла дочь за плечи и прижала голову к ее щеке.
- По-моему, он у него ничего. Как ты считаешь?
Девочка смущенно отвернулась и уткнулась лицом в халат матери, словно впервые увидела меня голым.
- А как у Юры? – шепотом спросила она.
Не сводя с меня глаз, Светлана отрицательно покачала головой. Она повела плечом, халат еще больше раздвинулся, и моему взору предстало ее восхитительная грудь во всей красе.
- У твоего папочки опять пшик, - скривив чувственные губы, произнесла женщина.
Таня повернула ко мне голову и спросила:
- Мам, а он будет твоим или моим рабом?
- Он будет нашим общим рабом. Кстати, куда ты дела его брюки?
- В корзине. А зачем тебе?
- Я тебе покажу, как в таких случаях поступать, - Светлана Витальевна вытащила мой ремень и сложила его пополам.
- Но почему у него все время стоит?
- Должно быть, ему нравится быть нашим рабом.
- Это значит, что он хочет нас трахнуть? Тебя или меня?
- Я же тебе уже столько раз об этом говорила: мужчина всегда этого хочет. Поэтому мы, женщины, должны это правильно использовать. Не становиться их подстилками, как некоторые дуры делают, а превращать их всех в своих рабов.
- Ко мне! - поманила она меня пальцем. – Руки на голову, ноги расставить.
И сильно ударила концом ремня по моему члену.
- Видишь как все очень просто?
- А я так уже делала. Правда, щеткой.
Я стоял голый перед матерью с дочкой, которые беспрестанно трещали, в основном о моей персоне, и уже не стеснялся своей наготы, более того, мне все больше и больше нравилось происходящее.
Светлана стала наполнять ванну водой, шум которой заглушал слова, и, к тому же, они перешли на шепот, то и дело поглядывая в мою сторону. Татьяна вдруг подскочила ко мне, и я напрягся, ожидая, что она собирается меня ударить. Но девочка провела пальчиком по коже и выкрикнула матери:
- Он еще не высох! – и, зацепив щепоткой мои волосы на груди, больно потянула. - Вот так повернись и не смей подглядывать!
- Ой, Танюш, совсем из памяти вылетело: если Юрий еще не уехал – он к нотариусу собирался - пусть оставит ключ от подвала. Давай бегом, может, догонишь его!
Я посмотрел вслед девочке, на ее смешно подпрыгивавшую косичку в виде конского хвоста и прямо физически ощутил, что остался наедине с женщиной, причем оба мы были практически голыми. Правда, трудно было догадаться, в каком виде сейчас находилась Светлана, но, поскольку она собиралась принять ванну, ей при всех случаях придется снять с себя халат.
- Подойди сюда, - вдруг раздался ее спокойный и очень волнующий голос.
Ее голова торчала из огромного облака пены. Она смерила меня взглядом, и губы, которые успела освежить красной помадой, разъехались в насмешливой улыбке.
- Как тебе Танюша?
- Славная девочка!
- Она в таком возрасте, что очень интересуется сексом, - женщина вытащила из пены руку и показала пальцем на мой член. – Поэтому, когда остаетесь одни, пожалуйста, веди себя прилично, - и она погрозила мне тем же пальцем. – А то кастрирую тебя: предупреждаю совершенно серьезно.
Светлана Витальевна подняла верх ножку и стала вертеть ею, якобы разглядывая маникюр на ногтях.
- Что касается секса, то тебе придется забыть о нем. Кстати, я знаю, что ты не женат, а как насчет любовницы?
Она удивленно вскинула брови:
- Что это за мотание головы? Как надо отвечать?
- Нет, госпожа.
- И, пожалуйста, больше не забывай, а то накажу намного хуже, чем это сделала Таня. Ну, а в последнее время ты жил с женщиной?
- Нет, госпожа.
- А вообще? - Светлана Витальевна удивленно высунулась из ванны, и я увидел черные пуговки ее сосков.
- Очень давно, госпожа.
- Что так? Не нравишься девушкам? Ладно, можешь не отвечать. Так вот, строже всего я буду в этом вопросе: ты не имеешь права даже прикасаться к своему пенису без моего разрешения, - она говорила это жестким тоном, но не сдержалась и прыснула, так как, то ли ее слова, то ли их тембр снова меня возбудили.
- Нахал! – совсем не зло пожурила она меня. – Неужели тебе не стыдно?
- Я же не нарочно, госпожа, - виновато проговорил я. – Он же меня совсем не слушается.
Светлана неожиданно разразилась громким хохотом, при этом она округлила губы, чтобы не повредить слой помады, а подушечками пальцем вытирала под глазами, потому что потекла тушь. Успокоившись, моя госпожа протянула в мою сторону руку ладонью верх и расслаблено опущенной кистью:
- Вот это самое главный закон, который тебе надо усвоить, чтобы стать хорошим рабом: полностью и целиком, включая и твою физиологию, - все в тебе, и мысли, и тело, и даже душа должно беспрекословно слушаться меня. Ну, и, конечно, Тани. И, конечно, Юрия Романовича. Я по твоим глазам вижу, что ты думаешь. Но, уверяю тебя, я этого добьюсь.
- Мам, вот ключ! - в ванную вбежала запыхавшаяся Таня.
- Отлично, - сказала ее мать. – Надень на нашего раба ошейник с поводком и отведи в подвал.
- А у нас разве есть ошейник с поводком?
- Да вот же, - женщина показала на мой ремень, валявшийся около ванны. – Там посадишь его в клетку и закроешь на замок.
- Подними и подай мне! – приказала мне девочка и, взяв у меня ремень, поманила пальчиком, чтобы я наклонил к ней голову. Было сладостно вдыхать свежий аромат юной самки, еще тяжело дышавшей после бега; она деловито накинула на мою шею ремень, туго его натянула и, дернув за конец, потянула меня за собой.
- Обязательно свяжи ему руки, чтобы он не касался, ну, ты знаешь чего!