Электрические песни

Зелёная гусеница махнула железным хвостом, свистнула и остановилась. Створки зашипели и поползли в стороны, пропуская в тёплое, душноватое её нутро всех желающих. Желающих много, гораздо больше, чем мест, но она примет всех, никто не останется одиноко стоять на сером окурочном асфальте платформы. Осторожно, электрическое брюшко закрывается, следующая станция – горизонт…
Ну, здравствуйте, мои любимые спутники – странные молодые люди, дети, кошки и старушки. Кто бы мне сказал, почему вы меня так любите… Почему именно вы? Первый контакт – глаза с сумасшедшинкой. Утыкаюсь носом в Космо, купленный специально для таких случаев. Не помогло. Большое и шумное тело плюхается рядом, прижимая к окну:
- Девушка, а что Вы читаете?
- Журнал, неужели не заметно?
Я вовсе не хочу грубить. Но для подобного ответа есть две причины – 1) мне не нравится окно, к которому меня прижали, 2) мне не нравится произносить вслух название «Космополитен»… Вообще-то я хотела купить Джеймса Джойса, но в вокзальном киоске он только что закончился… Не вижу взгляда, но слышу долгое молчание. В руке появляются два костяных шара и вращаются, вращаются… Либо мой ответ его обидел, либо ввёл в глубокий транс своей простотой и очевидностью.
Почти буддийскую безмятежность нарушает раскат гармошки. Причём на стихи Баратынского. Девушка в летах поёт про лето. Сады, любовь и грёзы. Неожиданный выбор темы для такого места. Слегка пьяный голос подтверждает мои опасения:
- Ну что за тягомотина. Ты Мурку давай!
- Нет-нет, что Вы, я такое не играю.
- Да ладно – не играю. Десятку дам…
- Ну что Вы, это же неприличная песня, а здесь – общественное место.
- Ну двадцать!
- Нет, не могу!
- Вот блин! Давай Мурку, даю тридцать рублей!
- Тридцать? А у Вас есть? Вы деньги-то покажите, а то сказать каждый может…
- Да на, бери! А теперь – играй.
И понеслась знакомая мелодия тем же голосом и той же интонацией, что и романсы. За тридцатку Баратынский идёт лесом. Но не тем, что за окном, а совсем другим. Тот, что за окном – влажный, землянично-ореховый, елово-берёзовый. Таким идти – одно удовольствие. А названия-то какие мелькают – заслушаешься: Часцовская, Портновская, Полушкино… Театральная. Вот интересно, откуда и почему Театральная? Театров здесь явно нет никаких. Если только старенький крепостной сохранился в заброшенном имении какого-нибудь помещика. Да и то только как воспоминание.
- Ох, а Вы не видели, какая сейчас была? Театральная? Спасибо! - бордовые, сильно накрашенные губы причмокнули и расплылись в улыбке. Но она скорее приятная, располагающая к ответам на неминуемые вопросы…
- А Вы учитесь или работаете? Работаете? А что закончили? Университет? А какой факультет?... Да, главное, чтобы в личной жизни всё было хорошо. А работа… Я вот учителем-методистом тридцать лет уже в Дорохово проработала. Зарплата у меня – 2300 рублей. Вот и считайте, как жить… А тут ещё недавно племянник в такую историю попал, в такую историю! На учёбу хотел подзаработать… Прочитал в газете объявление – курсы какие-то с последующим трудоустройством. Ну, заплатили мы за эти курсы две тысячи. Через месяц они ему говорят – ты мальчик умный, мы тебя берём, но надо внести ещё десять тысяч. Ох, я как чувствовала, обман какой-то. А он мне – ну что ты, это же в ГАЗЕТЕ было напечатано! Мы ж не знали, что у них система целая. Дочка моя последние деньги собрала, я отпускные за год попросила, в долги залезли… Собрали. Да только он два месяца проработал – и никаких денег, ни копеечки! Ушёл. Дворникам сейчас, пока лето… Вот тебе и «напечатано». И ведь это же в газете было… Вот я деток учу-учу, они у меня умненькие, хорошие, на олимпиадах мы с ними медали берём. И вот как же мне учить их теперь не верить никому? Как этому учить?..
Откуда же я знаю, как учить? Откуда я знаю, почему до сих пор есть кто-то, кто верит газетам, и почему за сорок километров от Москвы – совершенно другой мир? Мир далеко за пределами кольцевой дорогой. Мир, где кассирша среди ночи пустит к себе погреться - потому что никого больше на платформе, и темно, и, оказывается, она - моя дальняя родственница. Мир, где были дачники, но ещё не было так много дач, а были деревни, и в них жили не только летом, а всегда. И растили, и учили, и пасли коров, звонко щёлкая кнутом. Эх, учил-учил меня дед, как им управляться, да не доучил. А теперь уж другие умения, и нет уж тех деревень, и только дачники летают на зелёных гусеницах. Как птицы перелётные – туда-сюда, туда-сюда…