Целуя тени

Целую тени. Такая сладкая боль, так быстро разливается по телу странное мертвящее опьянение и моим последним закатом догорает во мне мир живых. У живых нет такой гладкой белоснежной кожи и таких сияющих глаз, их прикосновения не обжигают холодом, а поцелуи никогда не оборачиваются укусами и не отправляют в стылую кладбищенскую землю – о, мне не жалко бросить на алтарь преисподней весь их мир. Гори огнем!
Целую тени – как сотни раз до меня целовали мои предшественники – отчаявшиеся юные влюбленные, сумасбродные философы и несостоявшиеся самоубийцы. Все они мечтали быть беззаботными нестареющими созданиями, вечно юными, но не наивными, искушенными, но не пресыщенными, мудрыми и всезнающими, но не усталым. Все хотели жить среди общества людей, но не являться его частью, наблюдать за миром, но не принадлежать ему, не нуждаться в сне и солнечном свете, не искать того, что ищут люди веками и чего не находят – идти через их мир вечно молодой, вечно прекрасной тенью, сквозь города и эпохи, бурлящими незасыпающей жизнью шумными, всегда людными улицами и тишиной полуночных заповедных троп, как нож сквозь воду, не оставляя по себе ни следов, ни привязанностей.
Их могилы редко бывают ухоженными, и кто-то – неизвестный бесшумный «кто-то» - приносит к ветшающим надгробиям черные розы. Это вскорости ждет и меня – мгновения острого неправдоподобного счастья, прокушенное горло и две черные розы на могилу. Тот, кто целует тени, редко живет до старости. Тот, кто целует тени, уходит легко. Это не страшно.

Бояться просто глупо, подойди ближе. Тебя ведь так сложно напугать, а кровь… это всего лишь кровь. Я не причиню тебе боли – по крайней мере сильнее той, о которой ты сам попросишь. Не спрашивай ни о чем, у тебя будет для этого время завтра.
Завтра.
Когда-нибудь.
Никогда.
Разве что-то еще имеет значение, просто возьми эти цветы, они твои. Две черные розы.
Где ты мог их видеть? Завтра, все завтра.
Да где угодно, забудь.
Целуй мою тень.