Мечта робота

Стрелку назначили на шесть. Уже в пять я почувствовал себя роботом. Все было четко разработано и продумано. Полшестого, мой взгляд остался в комнате, меховая шапка напоминает шлем, трамвайная остановка, минус двадцать – двадцать пять, где-то за мозжечком, вверху позвоночного столба тихо скрипит винд, подгружает файлы. После того, как слетел Майкрософт – Офис, наступило странное грязное затишье. Полученная стипендия только усугубляет ситуацию.
Шесть ноль пять, а по часам в здании - шесть двенадцать, нахожусь в процессе медленного брожения вдоль по условленной остановке, думаю, ай неприятно будет, если стакан обломается, Настя ждет. Выкуриваю сигарету. Шесть двадцать два по часам в здании, на противоположной стороне улицы появляется нужный человек. В развалинах человек откопал из снега стакан, я отдал прайс, и мы погнали. Мой проездной на трамвай он назвал артефактом и вышел на площади, где уже стояла, огороженная новеньким забором из хорошей сосны, высокая темная елка с еще более темными пятнами на ее теле – бригадой елочных украшателей.
Плотник подрос, как только я вскрыл стакан и размышлял о том, должны ли две его половины иметь в себе два одинаковых пол - стакана, и о том, кому какая половина достанется (мне или одному молодому автору). Затем подрос и нужный человек, и мы снялись за водкой. Примерно в восемь мы уже ехали в гости, куда нас пригласили, чисто из корыстных побуждений, а мы в ответ также имели свои собственные интересы. Три девушки. Хозяйка – Настя, и две ее подруги. Первая новость – кто-то у них там напился в училище, что-то ненужное кому-то важному сказал и всех поперли с курса, и поэтому они в состоянии легкой истерики. Тут я отслеживаю, что не могу как-то нормально смотреть на одну из Настиных подружек. Как-то все рывками и все глаза в глаза. О-о, думаю.
Сразу много всяких мыслей потом пошло. То матом вдруг стал говорить, то серьезный и сдержанный становился. Пили водку и курили. Она сначала не хотела, но потом подняла стакашек рукой… Нас развезло с мороза, мы что-то громко рассказывали, смеялись как дзенские монахи, а девушки все сидели как плюшевые мишки на диване и говорили мало. Сцены с отсыпанием, пингвинья дележка, крики, общий и окончательный ступор. Плотник свалил, потом потянулись мы. В прихожей я поцеловал Настю, а она упорно прятала губы. Нужный человек потом спрашивал, сплю ли я с ней. Нет, не сплю, отвечал я, но очень хочется.
Машину я помню очень плохо, только многочисленные огни и силуэты, катившиеся на меня. Дома мы поели, и я сразу упал спать, а человек сел играть в Героев Меча и Магии. Пару раз я видел его, когда ненадолго вырывался из плотного как пробковый шлем сна.
Утро. Человек встал из-за машины, сказал, я пойду, и одел жилетку. Я его проводил, покурил и лег дальше. Весь день муть ужасная. Подругу Насти зовут Ника. Это плохо. Такое имя носят девушки с очень странными привычками, и мне это слишком дорого обходится. О-о, думаю я…
Настя не звонит.
Екатеринбург. 19.12.1997