Диалог

В космос снега подняла голову и молчала. Долго о чём-то плакали губы и хватали водяные пылинки.
 - Что случилось?
 - На свете нет беды такой,
 Которой снег бы не излечивал.
 - Значит беда?
 - Нет… Какой-то бесконечный хаос.
 - Ты не веришь в бесконечность.
 - Мой мешок с миром ведь физически конечен.
 - Да он имеет руки, ноги…
 - Жаль только, что голова думает.
 - Глупым живётся легче?
 - Не знаю. Наверное, нет. В холодных, бурных лапах не чувствую холода.
 - Ты ведь спишь, ты устала.
 - Теоретически нет… Осень ломает.
 - Тревога?
 - Её уже нет.
 - Она теперь внутри.
 - Подвалы нужно проветривать.
- Правильно, бери ручку и вперёд.

 “Апрельская капель барабанила по мозгам. Сознание бормотало что-то о любви и одиночестве, а я писала стихи о потухших звёздах. Память яростно стучалась.
 Они ведь тоже были вместе, но разошлись. Два Дурака с большой буквы. Что значит 2,5 года, кольцо из зелёного камня, театральный шарм, манипуляторские способности. Вон. Прочь из памяти. Я хочу спать.
 Они любят, но почему же так больно любят”.

 - Что это?
 - Не видишь? Весна.
 - Уже прошло почти полгода.
 - Может быть… Но ведь пишется.
 - Достанешь ты меня своим пессимизмом. Иди спи лучше.
 - Нет.

 “Магнитофон хрипел слишком знакомым голосом:

Она греет людей. Может быть, а может нет
Кто-то рядом с ней часто чувствует свет.
Ты можешь назвать её шлюхой и парой других глупых слов.
Ты просто читаешь иначе слово любовь.

 Она сидела на кресле и смотрела в густую оконную темноту.

Можешь назвать её лучиком,
Можешь назвать её солнышком,
Но это всего лишь слова.
А для тех, кто живёт в антрактидах людей,
Она греет намного живей,
Чем мама и папа, и лучший друг,
И любимый учитель, и пушистый кот…

 Она вспомнила своё возвращение домой, как в тёмных уголках себя металась догадка: “Я, наверное, боюсь одиночества”.
Но она уйдёт, и попробуй остаться в живы-ы-ых…
 “Зачем уходишь?” Этот вопрос был глуп для неё. Она не знала ответа, скорее не хотела знать его. Она могла хватать ртом воздух, когда уходила, потому что было больно. А иногда сжимала плечами позвоночник, и воздух просто физически не мог попадать в легкие”.

 - Тоже мне солнышко. Любовь твоя искренняя гроша ломанного не стоит. Любишь тех, кто любит тебя.
 - Не всех я люблю, кто любит меня. Свечу, но не могу же пойти за зелёным кольцом, за лапкой голубя в земном шаре…
- Светишь из жалости…
- Но ведь искренне.
- К себе…
 - Наверное… Отстань!

 “Она, как тень, шагала рядом, пытаясь собрать во что-то разумное дикие мысли. Как будто кто-то буравил спину чёрными штопорами глаз, но ведь он рядом, даже руки дерзко сталкиваются.
 Разговор не тревожил над головами тряпку молчания, и она скучно обвисала. Речь пыталась, как добрая хозяйка, снять пересохшую эту простынь, но раздражение воздуха только ударяло по барабанным перепонкам, не задевая головы, занятые тишиной.
 Под голенищем жилья родилось наконец-то нечто.
- Ты маленькая девочка, чтобы ты не говорила, - шевеля одними губами, он.
- Знаешь, чем мы отличаемся? Ты пытаешься переделывать людей, а я их просто люблю.
 Её плечи вверх и прощальная улыбка.
 Углубляясь в сапог дома, растянула мягкие губы:
- Эх ты, колдун!”

 - За что ты его так?
 - Тебе за него обидно?
 - Нет. Просто хочу знать.
 - Я боюсь его.
 - Ха!
 - Я боюсь, что это во что-то воплотится.
 - Трусиха!
 - А помнишь как у серых глаз?

 “Молчали долго. По воздуху разливалось что-то неопределённое, не имеющее очертаний и никак не называемое, как будто все произнесённые минутой раньше слова сконцентрировались в пределах этой комнаты и не позволяли добавить что-то ещё.
 Он – угрюмый, затихший. Красный. Не от смущения, не от злости; скорее, от досады, от досады на то, что тяжёлым эфиром собирается над головой. И что? Чего ты добился этим, что доказал? Доказал, что ты живёшь так, как живёшь? Доказал, что ты не пресмыкающееся – когда тебе так хочется пресмыкаться перед нею?
 Она – успокоившаяся, равнодушная. Дикая кошка после удачной охоты. Львица. Победительница. Бой никогда не начинается по её воле, но она всегда выходит победительницей.
 Он пытается переделать людей так, как хочется ему. Она говорит, что она их просто любит.
 На самом деле она заставляет их любить себя”.

 - Страшно и одиноко.
 - Опять?!
 - Играю в театр, как…
 - Дитё!
 - Смотри…

 “Люди декорациями обступают меня, движутся. Я перехожу из одного картонного леса в другой, но впечатлений полный ноль.
 Две пары глаз на тысячу бездушных взоров. И ещё одни, которые всегда рядом. Такие родные и ревнивые, серые и большие.
 В толпе декораций, переглянувшись, можно рассмеяться, чтоб насильно поднять настроение, чтоб снова светиться…”

 - Дура!
 - Я хочу личнонаправлено любить.
 - Ты врёшь.
 - Нет. Это ты врёшь. А, всё равно скоро утро и мой праздник.
 - Честность с самой собой?
 - А что это?
 - Да так… Ерунда… Не заморачивайся. Пошли спать.

Октябрь1998.