Бумаги и трубы

Утро было мерзким и напрочь осенним. Перспектива улицы тонула в тумане, вдруг образовавшемся посреди города. Молодой человек по имени Дима шел на работу. Он шел торопливо, надо было успеть ровно к девяти. Сегодня ему предстояло несколько пугающее своей новизной предприятие – поездка на КАМАЗе с матерящимся татарином за железными трубами в три****еня на край города, где был расположен склад Сталепромышленной Компании. Рекламной фирме, где он работал, но денег (согласно обычаю, практикующемуся директорами “сделавшими все своими руками”) толком не получал, необходимо было купить эти сраные трубы, чтобы сварганить из них каркас штендера для частного предприятия Е. Б. Лебедь “Женское Белье & Колготки! Оптом и в розницу!”. Данный вояж был связан с массой бумажек, в которых необходимо было разобраться: счета, доверенности, накладные, счета – фактуры и пропуска. Дима раньше не имел такого близкого знакомства с такими разновидностями отпечатков дьявольского лика, ибо он был человеком немного наивным и весьма добродушным.
По идее, ехать он должен был не один, а со своим “начальником” – бывшим другом, который и позвал Диму в эту гребаную контору в качестве помощника. Довольно быстро выяснилось, что этот мудак, которого Дима долгие годы считал своим другом и “прекрасным валенком”, предпочел стать начальником по отношению к доброму Диме, кидать его на бабки, а дружбу послать нахуй. Мудак сказал, что Дима его не знает, что дружба дружбой, а служба службой, и ушел, не докурив своей сигареты. Самое обидное было в том, что он даже не понял сути своего поступка, сделал это автоматически, естественно, что, впрочем, отнюдь не искупает его вины перед Авалокитешварой.
 На пару дней Дима потерял веру в человечество, но потом съездил к любимой девушке в соседний город, пречудесно побухал на природе с приятелями и успокоился. Застебу урода, думал Дима. Воистину верно, что наши враги в этом суровом сансарическом дерьме – это бывшие друзья молодости, пахнущей пыльными воробьями, счастливым осенним опьянением и любовными эскападками.
Молодые люди забрались в КАМАЗ, татарин стал ругаться на мудака за то, что тот как всегда слишком сильно хлопнул дверцей, они поехали. Туман мало-помалу рассеивался, однако паучья развязка на выезде из города вся тонула в густой белой сырости. Машина выписывала кренделя, пробираясь на нужную магистраль, то вверху, то внизу проплывали под разными углами мосты, пейзаж становился все более сталкерским и запущенным. На многие километры вокруг простирались оптовые базы, овощехранилища, склады, сараи и недостроенные корпуса предположительно-бетономешательных заводов. Обычные пикуля. Татарин разглагольствовал о длиннющих очередях, в которых им придется отстоять, о кранах-погрузчиках и о еб твою мать.
Машина задергалась, свернув на какую-то уж совсем проселочную дорогу. В общем, это была и не дорога совсем, а длинная куча щебенки, утрамбованная колесами многочисленных машин до состояния длинной ямы щебенки. Вдоль всей этой ямы кувыркались легковушки и грузовики. Татарин молчал. В конце концов, КАМАЗ встал, уткнувшись в задницу какого-то другого грузовоза. Началось, подумал Дима.
База Сталепромышленной компании предстала перед ним во всей своей первобытно-новорусской красе. Края бетонного забора с колючкой поверху тонули справа и слева за кучами всякой грязи, сливавшейся с кусками тумана и соснами. Очередь машин упиралась в тщедушную веревочку, протянутую от края забора к массивной кирпичной будке, символизировавшей проходную. За воротами виднелось несколько промышленных корпусов, покрашенных в зеленый цвет.
Дима начал бегать с бумажками. Бегать от будки к КАМАЗу, от КАМАЗа к офису, от офиса обратно к КАМАЗу и т.д. КАМАЗ пропустили на территорию, и Дима начал стоять. Стоять пришлось в небольшом помещении офиса, где оформляли накладные по безналичному расчету. На двери, ведущей в это частнособственническое заведение, среди других висела небольшая бумажка, сообщавшая о том, что оформление накладных по платежным поручительствам временно приостановлено. У-у-у-у, подумал Дима, где-то у меня в папке была бумажка с таким названием. Будет архискверно, если меня завернут и обломают с трубами...
В конторе бумажками заправлял средних размеров мужичок со светлой курчавой шевелюрой и тяжелым насморком. Свои манипуляции над клавиатурой и принтером он сопровождал веселыми, но грубоватыми матерными шуточками, которым его гнусавый голос придавал некий обиженный тон. Впрочем, когда ему случалось звонить по телефону и спрашивать Оленьку, Юленьку или Светочку, в его интонациях сквозило нечто, интуитивно напоминавшее сопли в сахаре. Кроме него в помещении хмуро перебирали какие-то толстые прайсы мужики в спецжилетках с телефонами и промасленными руками. Вдоль стены с картой города потело несколько “покупателей”.
Димин напарник, постоял было немного вместе с ним, сбегал до КАМАЗа и стал звонить по телефону к ним в контору. Он жаловался трубке, что ему надо на встречу с каким-то заказчиком, а здесь плохо и еще долго так будет, кроме того, он не представлял, где вообще он находится географически, и как отсюда выбраться. Дима ехидно подумал, что, вот урод, карта тебе нарисована на стене, смотри, еб твою мать, и ****уй отсюдова. В конце - концов, он свалил. А Дима остался и потел еще два с половиной часа.
Мужики, стоящие дальше всех от стола, уже начинали поругиваться, когда подошла очередь Димы. Ему не стали задавать всякие каверзные вопросы вроде: каков ваш юридический адрес или где указан ЕНН? Все срослось. Он счастливо схватил подписанные и проштампованные бумажки и свалил искать где-то на территории кладовщика по имени Алексей в куртке с желтым верхом.
Подходящих под это описание мужиков оказалось несколько. Все они расхаживали между грузовиков и аккуратных курганов металлопроката, властно матерились и показывали пальцами в разные стороны. Между ними в задумчивости и нерешительности стояли и ходили счастливые приобретатели металлического дерьма. Один из мужиков на удивление быстро удовлетворил просьбу Димы объяснить, где лежат квадратные трубы диаметром 20 милиметров, и Дима ускакал за татарином.
Последующие манипуляции с материей и пространством показались Диме стремительными по сравнению с длительным отстоем в офисе. Он таскал вместе со своим татарином эти трубы, бегал назад в офис оплачивать за наличный расчет резку (“Резка” – это несложная операция, суть которой сводится к тому, что предмет, который в её начале был целостным, в конце её пребывает разделенным на несколько частей по выбору субъекта. По своим лингво-социальным качествам “резка” находится где-то посредине между “проездом” в его трамвайном смысле и “сваркой”. Дима говорил с хмурым и малословным пролетарием разрезавшим железо при помощи специальной пилы, монолитно установленной прямо под открытым уральским небом...
Когда щебеночная канава, ведущая в это странное царство крупногабаритных металлических предметов, грузовых автомобилей и промасленных грубых мужчин, скрылась за поворотом, и над головой у Димы замелькали эстакады развязки, он невольно ощутил “радость выполненного долга”. Он ясно представил себе, как вернется в свою контору, значительный своей усталостью, и не будет больше сегодня ничего делать, наслаждаясь ролью добытчика.
Но такие мысли продолжались недолго. Уже на подъезде к зданию бывшего общежития Политехнического Техникума, где располагалась Димина фирма, они уступили место обычному отупению. Такое отупение близко к чистому созерцанию, которого путем долгих тренировок достигают тибетские монахи. Оно также находится в родственной связи с тем, что молодые философствующие янки иногда называют “прорывом в сейчас”. Тем не менее, “отупение” надо считать истинно российским способом высокодуховного общения со Вселенной. Оно не означает, как можно сперва подумать, какого-то ограниченного загруза или физического ступора. В таком состоянии можно легко ударить человека канистрой по голове или склеить девушку в очереди за стипендией. Все равно. Эффект единения (единения с чем бы то ни было) в этот момент настолько велик, что все происходит словно само собой, естественно и непринужденно.
Дима понял, что он скоро уволится, и по-детски глупо улыбнулся в поганое небо.
07.09.99
Екатеринбург