Эйнар

 Ловчий бесшумно скользил по траве, изредка оглядываясь по сторонам. Он все еще ощущал присутствие своего Сеньора, и его беспокойство, но Сенешаль был уверен в том, что все будет хорошо. Разведчики Витала нашли мальчика. Метка Азуры сияла над ним, словно ореол света. И Тьма не смогла склонить его в свою сторону. Это радовало, и, вместе с тем, наводило на определенные размышления. Почему совет Старейшин до сих пор не вынес приговора Сейдену?? Чего они ждут? Почему допускают все это? Почему гибнут представители более слабых Кланов?? И что за всем этим стоит?
 Будь проклят Выбор. Азура – Клан Чести. И если им поручено расследование…. Ловчий недобро усмехнулся: Сейден заплатит за все. Кланы ждут. И когда все будет выяснено…. Бывший Наставник – а он даже не догадывается о том, что он уже лишен Доверия – должен будет добровольно расстаться с жизнью. Если в нем остались хоть какие-то понятия о Чести.
 Внезапно остановившись, Ловчий прислушался. Дав знак сопровождающим, он сотворил Сеть, и накинул ее на всех – так они могли подойти ближе, при этом, не выдавая своего присутствия. Сеть была клановым заклинанием, доступным только посвященным, заслужившим доверие и проверенным людям. У каждого Клана были свои, только им известные чары, сохраняющиеся в строжайшем секрете. Человек мог выдать тайну Клана только под пытками, но даже при этом у него всегда оставался Выбор – проклятье этого Мира.
 Ловчий помнил…. Это было его болью и его судьбой, жить, помня о вине.

 …Это была пора войн и Захватов, клинка и крови. Они были его друзьями, одними из тех немногих, кого он допустил в свое сердце – Алек и Садира, одни из лучших мультиклассовых воинов Клана. Закрыв на мгновение глаза, Сенешаль заново пережил эту боль, уже давно ставшую неотъемлемой частью его жизни.
 Они были молоды, но никто не мог назвать их беспечными. Их юность прошла под звуки битв, и звон стали о сталь, треск магических чар и боль потерь тех, кто добровольно Ушел-В-Закат, устав от бремен этого Мира. Они были посвященными в тайны клана, несмотря на столь юный возраст. После повышения в ранг Сенешалей, они поженились, и плодом их любви стал мальчик, Эйнар. Все было хорошо. Настало время перемирия, которое было подло нарушено одним из союзных Кланов. Рейнджеры. Лова передернуло от одного только воспоминания о них. Алек и Садира попали в ловушку. Никто не сомневался в них, но Клан не успел – ворвавшись в Замок, они нашли лишь два тела. Их зверски пытали, но так и не смоли вырвать тайну – Сенешали добровольно Ушли-В-Закат, навсегда растворившись в сумраке. Путь в этот Мир был для них закрыт. Ловчий упал на колени перед телами, и страшный крик вырвался из его груди. Слезы застилали глаза – он не успел…. Он потерял тех, кого любил больше всех на свете, тех, кого сердце назвало братом и сестрой. Тех, кому он отдал часть своей души. Он не стыдился слез. Это дань ушедшим, тем, кого он должен был защитить, но не смог. Ничто не могло оправдать его. И, прежде всего, – его собственная совесть.
 Тогда он хотел лишить себя жизни, чтобы предстать перед Судом ушедших. Стоя на коленях перед телами Ушедших. Он вырвал кинжал из ножен, метя в сердце. Боль оглушала, забирая последние остатки самообладания, лишая воли и Выбора. Но Хана не позволил ему, перехватив клинок у самого сердца. Он порезал пальцы, но, не обращая внимания на кровь, смотрел в затуманенные глаза Сенешаля, моля Богов только об одном: чтобы Лов чий пришел в себя.
 «Уйти легко, Лов. Но самое тяжкое бремя – жизнь. Они сделали свой Выбор, зная, что он может быть любым. Они ушли так, как того желали – в бою. Ты любил их. Я знаю это. И никакие слова не могут вернуть их, и исцелить боль твоего сердца. Никто не осудит тебя, но самый суровый Судья – ты сам. В их Выборе нет твоей вины, хотя ты заранее уже осудил себя. Отдай дань ушедшим, и вернись к тем, кто еще жив. У Эйнара есть Клан. Но ты ближе всех к нему».
 Слова Ханы словно вырвали его из тумана в тот момент. Он увидел кровь Ханы на лезвии, и, вернув кинжал в ножны, склонил голову:
 «Прости. Боль помутила разум. Ты прав».
 Хана обнял его за плечи:
 «Пойдем. Вечером мы простимся с ними».
 Сенешаль позволил себя увести, но ничто не сможет стереть из его памяти два прекрасных облика, зверски изуродованных пытками, тех, кого он не успел спасти. Это всегда будет с ним. Его болью, его виной.
 Весь тот день он пробыл с Эйнаром. Мальчику исполнилось всего два года. Но он был достаточно живым и сообразительным, наследуя живость характера отца и природную любознательность матери. Он достойно принял известие о том, что мама и папа Ушли. Глядя в чистые детские глаза, уже в который раз Ловчий думал о том, что не Алек и Садира должны были Уйти, а он, он один должен был оказаться на их месте. Ведь это он сказал о том, что можно остановиться в Айр-Тааре, замке Рейнджеров. Из-за его неосмотрительности – он должен был знать!!! – родители этого малыша растворились в сумраке. Ему нет оправдания.
Эйнар не хныкал, не плакал. Лишь одинокая слеза скатилась по щеке ребенка, слишком рано понявшего, как жесток и несправедлив Мир. Он доверчиво прижался к Сенешалю:
 - Ты не оставишь меня???
 - Нет, Эйнар. Я всегда буду с тобой.
 Церемония прощания состоялась поздно ночью, когда Нут величественно поднялась над горизонтом, оставляя тень сумрака за собой. Погребальный костер уже был сложен, и тела Сенешалей подготовлены к кремации. Ловчий держал факел, и перед глазами проносились воспоминания недавнего, но такого счастливого прошлого….
 Первое свидание Алека…. Как он был счастлив, добившись взаимности одной из лучших Целительниц. Садира. Нежная, как цветок, на вид хрупкая, но отважная воительница. Он помнил прогулки под звездами, когда они втроем сидели у склона гор, просто смотря на ночное небо, чувствуя дуновение теплого ветра. Время их помолвки, безумного счастья, воплощенного в Эйнаре….
 Он помнил их свадьбу. Праздник, собравший всех их друзей, всех тех, кто их любил и был им близок. Подруги Садиры и друзья Алека. Наверное, единственный день из всей этой вечности, когда женщины впервые надели платья, а мужчины – обычные камзолы и плащи, впервые за долгое время, оставив броню и магию в покоях Замка.
 Замковый Храм был украшен гирляндами из цветов и трав, горели факелы, и слышались тихие напевы древних гимнов, просящих за счастье и долгую жизнь Предназначенных. Жених и невеста в серебристых одеяниях у Священного Камня, и Старейшина, благословляющий их союз….
 …Слезы хлынули из глаз Сенешаля.
 - Простите…. – Четыре факела одновременно взметнулись к сложенной поленнице, на которой лежали тела Садиры и Алека. Огонь взметнулся в небо, пожирая дрова…. Ловчий опустился на колени:
 - Простите меня…. – Пав ниц, он молча глотал слезы, уничтожая себя воспоминаниями, раздирающими душу и бередящими сердце. Никогда он не простит себе этого…. Никогда…

 …Ловчий вздрогнул. Картина столь далекого прошлого так явно предстала перед ним, что он невольно поддался иллюзии увидеть их снова. Каждый раз он заново переживал эту боль, закрывшись от всех, никому не позволяя коснуться своего сердца.
 Эйнар пропал в тот же вечер. Никто не мог найти его. Мальчик бесследно исчез, и Ловчий долгие годы искал его, покупая сведения за золото или, просто оставляя жизнь информатору. И вот теперь, спустя 15 лет, его поиски увенчались успехом. Метка Азуры была видна только тем, кто принадлежал Клану, и никто более не мог узреть этого.
 Отряд медленно подходил к Храму, накрытый Сетью, невидимый для глаз людей. Деревья расступились, открывая небольшую поляну, ведущую к дверям Храма. На ступенях сидели двое юношей. Ловчий остановился, и прислушался к их разговору.
 - Но это же несправедливо, Эйнар! – воскликнул юноша с длинными светлыми волосами, перехваченных обручем. В левом ухе светилась серебряная серьга в виде полумесяца, красный цвет одежды выдавал знак принадлежности к Клану Верных Ночи. – Тебя наказали за проступок Рэйда!
 Голос юноши звенел от гнева, вбирая в себя напряженную тишину начинающегося утра. Ловчий отметил, что здесь не слышно птичьих трелей.
 «Проклятое место», - выразился один из сопровождающих. Сенешаль медленно кивнул. Откинув прядь темных, как смоль, волос, назад, он осмотрелся:
 «Ты прав, Дагот…. Птицы любят и ценят свободу. И никогда они не будут петь в клетке Зла».
 - Ты не прав, Алистер, - спокойно ответил Эйнар, и сердце Сенешаля защемило от боли – мальчик был не просто похож на своего отца; именно таким помнил Алека Ловчий. – Наставник знает, как нужно меня обучать. Я всего лишь неофит на этом Пути.
 - Но, Эйнар! – Алистер встал, жестикулируя руками, словно пытаясь убедить его всем своим существом. – Все знают, что Рэйд пользуется особым расположением Наставника. И то, что ты несешь его наказание….
 - Что мне до того? – Открыто улыбнулся Эйнар. Печаль сквозила во всем его облике, застывая светлым льдом в глазах. Ловчий стиснул зубы, чтобы подавить крик – он уже был готов, без разбирательств, положить Сейдена в могилу. – Я здесь, чтобы учиться. Я хочу быть Воином и Целителем. Разве все эти мелочи важны?
 - Я не понимаю тебя, - покачал головой Алистер.
 - Алистер, - юноша встал, и посмотрел другу в глаза. – Жизнь – это самый удивительный Дар Богов. Дар, который используем мы сами. Все, что с нами происходит, результат наших действий. Понимаешь???
 - Но ты ничего плохого не сделал! – Алистер упрямо топнул ногой. – Ты всегда выполнял желания Сейдена, ни разу не ослушался его, какими жестокими и глупыми не были бы его распоряжения.
 - Не мне судить об этом, - покачал головой Эйнар. – Я – всего лишь неофит. Без рода и Клана.
 - Наш Клан готов принять тебя, - тихо сказал Верный Ночи. – Ты знаешь это. Кров и защита, обучение и уважение….
 - Знаю. – Юноша положил руки на плечи Алистера. – Я уважаю Клан Верных Ночи. И живу по закону твоего Клана.
 - Это правда. – Тихо сказал Алистер.
 - Но я уже говорил тебе. Что-то внутри меня не позволяет мне принять предложение Клана. Я готов, но…. Это сильнее меня, Алистер. Табу….
 - Эйнар…. – Теперь уже Алистер мягко встряхнул друга за плечи. – Я знаю, что ты не лжешь мне, и твой отказ, действительно, в том, что ты мне сказал. Никто не знает кто ты, и откуда пришел. Тебя привели Боги, и только они могут указать твой Путь. Тот, кто привел тебя сюда, уже далеко отсюда, и не может ответить на твои вопросы. Но я знаю одно – мне не важно, кто ты, кем являешься, мне важно то, что я знаю тебе. Ты – мой друг. И я горд дружбой с тобой. Ты отважен, смел, ты Воин и человек чести. Ты спас меня однажды. Я помню об этом.
 - Алистер…. – Но Верный Ночи прервал его:
 - Эйнар. Я знаю, что ты ничего не искал. Да и не тот был момент, чтобы просчитывать варианты. Сейден все приписал исключительно себе. Но Совет Клана все видел. Я открыл им Поток. Они видели и знают. Ты готов был умереть за меня.
 Услышав это, Ловчий набрал в легкие воздуха и, задержав дыхание, медленно выпустил его. Эйнар едва не погиб. Едва, потому что все это было лишь волей Богов.
 - Мантикора была опасной. И Сейден знал это. – Алистер зло сплюнул на землю.
 - Не стоит об этом. – Эйнар поднял с земли мешок. – Мне нужно идти. Наставник не ждет меня, но я вернулся.
 - Я с тобой. – Алистер был полон решимости защитить друга от возможной вспышки гнева Наставника. Ни для кого не являлось секретом то, что Сейден ненавидел Эйнара. За то, что Эйнар во много раз превосходил его любимца Рэйда. И Алистер обладал Правом Клана на защиту того, кто в ней нуждается. Даже если человек не принадлежит Клану.
Но они не успели сделать даже шага, потому что Ловчий снял Сеть, и небольшой отряд предстал перед двумя юношами. Эйнар остановился, словно перед ним друг возникла незримая стена. Он обернулся, и, увидев Воина в темной одежде, расшитой золотом на кайме, опустился на колено.
 Ловчий бесшумно подошел к нему, и, несильно сжав плечи, поднял его. Затем заглянул ему в глаза. Беззвучный контакт длился несколько минут, затем Эйнар кивнул.
 Алистер, как завороженный, смотрел на все это действо. Он не чувствовал ничего, кроме легкого оцепенения. Но это не было действием заклинания. Юноша понял, что перед ним не простой Воин, несмотря на то, что, на одежде не было нашивок и гербов. Но он каким-то своим внутренним чутьем понимал, что эти люди, кем бы они ни являлись, не причинять вреда ни ему, ни Эйнару. В воздухе повисло напряжение. Алистер чувствовал грядущие перемены, но не мог сказать, хорошо это, или плохо. Колесо Самсары снова сделало оборот, и что будет в этом Круге – не знают даже Боги.
 - Пойдем, - услышал он голос Эйнара. – Они желают видеть Наставника.