банка с небом

сегодня такой застывший воздух, что приходилось использовать все средства чтобы доставить его по назаначению.
Марк всегда мне помогал. Он стоически переносил мебель, слушал Грига в моем исполнении и даже пытался уловить ход моих мыслей. Сегодня он тоже приходил помочь мне. Я долго пряталась среди своих парчовых, длинных, бардовых занавесок, он называл их гордо-гардинами, но по-моему они были слишком пыльными для такого овеличивания.Я пряталась пытаясь не дышать меньше обычного, но меня привлек запах. которого я просто не могла вынести тихо, я втянула его изо всех сил, и мне меньше всего хотелось выпускать аромат с пылью, но я чихнула, выдав свое присутствие. Что ЭТО было?
Марк засмеялся, долго искал меня в "О, его гардинах" , отыскал, я расстаяла. Щетино- щепетильный. Долго- коротко-кроткий. Он долго краснел, стеснялся, запинался и в итоге достал из своего вечно- коричнегого рюкзака.... банку. О, боже! я не была так счастлива с того самого момента, когда Илья подарил мне занавески! Марк подхватил меня на руки и кружил по не скромным тридцатичетырем метрам гостинной. Я не выпускала банку до тех пор, пока запыхавшийся Марк не подкинул меня. словил, но... она упала на жадно-веселый паркет сотнями блестящих осколков.
И небо из банки расплылось по стенам, заползло во все углы, в щели паркета, покрыло испариной окна, и добравшись до лампочки, мигнуло мне замыканием.
Я смотрела на все это с немым восторгом Алисы, боясь спугнуть такой счастливый момент,но Марк, как и суждено было ему- все испортил слезой. Он долго говорил, что собирал это небо целый год, что начал его собирать с дня нашего знакомства, что ловил его после каждой нашей встречи, а особенно, после мокрых простыней, что оно дарило ему взамен ночи, дожди, снега, что он так долго старался чтобы в банку не попали звезды, или еще чего хуже- облака!, но теперь все это не имело значения, потому что я ее разбила, он начал злиться. его щетино-щепетильное лицо багровело под стать моим занавескам. На лбу выступили капельки пота и руки плясали в ритме слов странный танец. а мысли мои были далеко, я почему-то подумала об аборигенах, что возможно такие же движения рук они исполняют, когда счастливы, о несовместимости народов, об атомной войне и миллионах рук взымающихся к немому небу с мольбами о пощаде и с проклятиями, подумала что крик бесполезен так же как и слезы, что его словами руководит по большей части самолюбие, и врядли его волнуют мои мысли-обороты, врядли он видел по ночам дымящююся сигарету в моих пальцах, и уж точно Марк не слышал половины важных вещей, о которых я ему толковала, и эта банка была не выражением его любви, а скорее он по-просту любил свлю любовь.
Все перевернулось в один миг. Не было больше города, не было планет, вселенной... точнее были_ мне казалось что я стою посреди миров, времен, что вокруг меня миллиарды людей, визги машин, гул самолетов, рев вертолетов, вокруг растут набоскребы и рушатся дома, небо менят день на ночь, зиму за зимой, а я стою где-то посредине всего этого ни разу не моргнув и даже видно как растут волосы на моей голове и только слышен бешенный стук моего сердца отдающийся в зрачках.
Марк ушел и я отчаянно молилась что-бы больше не видеть его никогда, мне не нужно прошлое собранное по кускам, будто вырванное с корнями из воспоминаний вырезанных дат из календарей, не нужно хранить его на запыленной полке украшая на новый год конфетти и зажигая вокруг него немые свечки, ведь тогда я никода не смогу этого оценить! мне совсем этого не нужно, даже если у него запах неба.