Провинциалка. Или Маша в большом городе

Вот я в Москве. Все семечки в поезде слузгала, интересно, а здесь продают семечки? Да ладно, чего я о семечках, первым делом надо хот-дог попробовать, говорят страсть как вкусно. Только надо как-то по тайне денежки достать, чтобы не увидел кто. А то я знаю этих людишек, им только покажи и вьють, только и было, все вытащат. Ну как же я тут на площади из трусов то их буду доставать?
Маша огляделась по сторонам. Озабоченный своими делами, проблемами народ, словно муравьи бегал и гудел. Не вдалеке у машин, стояли три здоровенных парня, с бритыми затылками в черной униформе. Они курили и что-то живо обсуждали, плевались и смеялись. Рядом с пошарканной кирпичной стеной валялся грязный, зачуханный бомж, в луже собственной мочи. Мимо него прошли два милиционера, один плюнул бомжу в распухшее, землянистого цвета, спящее лицо. Маше показалось, что этот бомж давно уже умер. Она даже не стала задумываться, кем это существо было, до того как, превратилось в нечто не понятное, мужчиной или женщиной.
«Не для этого я приехала» - подумала Маша и перевела свой взгляд на влюбленную пару.
Пообживусь немного и так же буду целоваться. Найду себе москвича, что бы с квартирой, с машиной, ну дача что бы само сабой и все такое. Будем ходить с ним по городу, он мне цветы будет покупать, целовать меня, на глазах у всех, а все завидовать будут моему счастью, а я на них пьфю, как на этого бомжа. А он мне … К стати о ход-догах, как же мне деньги то достать, дуреха в туалете, в поезде не достала. А кстати, вот кабинка есть, чудно право, туалет посреди площади, забавно. Ни чего себе цена, да на это два дня жить можно. Что же делать то, такие деньжищи платить, для того чтобы только деньги достать, жалко чавой то.
Маша подошла к толстой, неряшливо одетой женщине, отпускающей билеты, для отправления естественных надобностей. Почему то эта женщина внушала Маше доверие. Быть может, потому что одета она была не по столичному, а так, как одеваются большинство женщин там, откуда Маша приехала. И лицо у нее ни чем не отличалось от лиц знакомых Маше тетенек.
- Тетенька – жалостливым голосом проговорила Маша, чуть не пустив, для убедительности, слезу. - Очень хочется, а денежек нету.
- Пошла на хер, проститутка, долбанная, нету у нее денег. Небойсь за час зарабатываешь, что я за месяц ту говно нюхаю. Хочешь срать, плати деньги.
Маша прям опешила, от такого обращения. Она выпучила глаза и открыла рот.
- Че вытаращилась, курва, закрой рот то, а то ненароком подумают урна, да чебас туды тебе кинут и подавишься с непривычки. Иди, иди отседова.
Маша не закрывая рта начала тихонько всхлипывать, губки надулись, из больших испуганных глаз крупными бусинками посыпались слезы.
Жирная баба при виде всего этого лишь плюнула в сердцах и окончательно потеряла к Маше интерес. Маша еще постаяв так некоторое время, понимая, что ее ни кто не пожалеет и бесплатно в туалет не пустит, тихонько поплелась себе восвояси. Она все ни как не могла отойти от шока, проклинала все и вся, особенно эту жирную стерву. Но вдруг кто-то сильно ударил ее плечом, да так что Машу, аж развернуло на девяносто градусов. От неожиданности, обиды, боли, страха перед неизвестно чем ее ожидавшим и всем тем что в одночасье навалилось на нее, она зарыдала, завыла в голос, не в состоянии себя сдержать.
Прохожие люди оббегали ее, странно косясь, но сделав два шага тут же погружались в свои собственные хлопоты. Ни кому до Маши не было дела, ни до нее, ни до ее слез. И только одному милиционеру, проходящему мимо, показалось ее состояние не вполне нормальным.
- Чего ревешь? – спросил он строго.
Маша чего-то промямлила не членораздельное, захлебываясь соплями.
- Ваши документы.
- Я…, я…, - Маша полезла в сумку, долго копалась и наконец достала паспорт.
Млиционер взял паспорт, открыл посмотрел, затем профессионально раздел взглядом девушку.
- Регистрация есть? – не без интереса спросил он.
- Я только с поезда – размазывая по лицу слезы и сопли, пробубнила Маша.
- А билет, где?
Маша перестала плакать, сердце ее стучало так бешено, что казалось вот-вот выпрыгнет из груди.
- У проводницы остался – дрожащим голосом пробормотала она.
- Понятно – сказал милиционер, постукивая паспортом по ладошке, - попрошу пройти со мной в отделение, для выяснения личности.
- Ну, я же только что с поезда, мне к тетке надо – попыталась отнекаться Маша.
Но милиционер ее не слушал. Он, постукивая паспортом о ладонь не спеша шел в направлении комнаты милиции, Маша семенила за ним.
Они спустились в подвальное помещение.
- Садись – буркнул милиционер. – Вот еще одну проститутку привел – сказал он, улыбнувшись, своему напарнику и кинул ему паспорт Маши.
В то же мгновение у Маши градом хлынули слезы из глаз. Задыхаясь от удушья и слез она в голос закричала.
- Я не проститутка… У меня поезд только что… Мне к тетке…. Я….
- Хорошь реветь, сука, ты тут нас на жалость не бери – рявкнул на нее второй милиционер с лицом сорокалетнего мужчины, напоминающим свиное рыло. – Видали мы таких, я ни я, лошадь не моя, как трахаться так все мастера, а как ответ держать, так сразу поезд, тетка, целка.
- Короче, так – дыхнул ей не чищенными зубами в лицо милиционер, который забрал ее с улицы, - если на нары не хочешь, отработаешь сейчас и пойдешь к своей тетке.
- Как это? – испуганным, дрожащим голосом, захлебываясь слезами, спросила Маша.
- А так.
Милиционер сгреб Машу в охапку, приподнял и кинул на большой письменный стол. Второй нахлобучил Маше платье на голову и ловким отработанным движением стащил с нее трусы.
Другой милиционер держал одной рукой руки девушки, а второй работал над расстегиванием лифчика.
- Блять – в сердцах выругался милиционер, сорвавший с Маши трусы, - у нее месячные.
- Вот падла – огорченно произнес второй, отпуская руки.
Маша, почуяв свободу, вмиг слетела со стола, поправляя платье, забилась, как затравленный зверек в угол.
Милиционер швырнул в нее трусы. Трусы ударили в лицо и упали на пол.
- Оденься – раздосадовано сказал он, налил из графина воды в стакан, отхлебнул и прыснул Маше в лицо.
От холодной воды Маша слегка пришла в себя, все было как в тумане.
Затем она почувствовала, как ей вытирают лицо.
- Очухалась, надевай свои трусы, вставляй свою ватномарлевую затычку и пошла отсюда и что б я больше тебя не видел, не дай бог ты мне на глаза попадешься, огребешь на полную катушку.
Маша словно в кошмарном сне, практически ни чего не соображая, напялила на себя трусы, в одну руку взяла паспорт, в другую прокладку, милиционер на шею повесил ей сумку и пнул под зад. На полусогнутых, словно поролоновых ногах, поковыляла она прочь от этого страшного места.
Выйдя на улицу, Маша села в первый попавшийся автобус и поехала, все равно куда, лишь бы подальше от этого кошмара на яву. Минут через пятнадцать, двадцать Маша слегка начала приходить в себя. Она поняла, что проблема из-за которой случился весь сыр бор, решилась сама собой, деньги теперь были у Маши в руках, но хот-дога от чего то не хотелось. Она убрала паспорт подальше в сумку, туда же и деньги, аккуратно завернутые в марлечку, затолкав их в теплый шерстяной носок. Прислонилась опухшей и гудящей словно медный самовар, от всей этой нелепой и непонятной истории, головой о прохладное автобусное стекло и хотела тихонько всплакнуть, как вдруг услышала грубый мужской голос.
- Ваш билет, пожалуйста…
продолжение следует.