День рождения Одного Мальчика

Когда родился Один Мальчик, к изголовью его колыбели слетелись Музы.
И, как водится, тут же кинулись его целовать.
Первыми успели близняшки Талия и Мельпомена.
-Да он будет актёром! – воскликнула не на шутку обидевшаяся на подобную прыть Полигимния. Она пожевала тонкими губами и сделала вид, что внимательно разглядывает рисунок на обоях.
-Да! – улыбнулась скорбная ликом Мельпомена. Эта улыбка скорее подошла бы кудрявой хохотушке Талии, которая в это время щекотала младенца наманикюренным пальчиком, отчего тот улыбался во весь свой небольшой, но уже на редкость чувственный рот.
Пока Покровительницы театра обменивались ехидными взглядами с приунывшей Музой гимнов, к колыбели змеёй прокралась Терпсихора. При её невероятной гибкости и ловкости это было вовсе и не трудно! Она чмокнула Одного Мальчика в пятку, чем вызвала новый взрыв праведного негодования.
- Так не положено! – вопила коротышка Урания. Плотно сомкнутые спины сестёр – вот всё, что она видела перед собой. Спасибо, хоть сказали, что родился Один Мальчик. Шансов, что он полюбит астрономию, не было никаких: Урании было просто не пробиться сквозь строй Муз, обуянных материнскими чувствами и профессиональным соперничеством.
-Он будет танцевать, он будет танцевать! – подхватив на руки ребёнка, заливалась счастливым смехом Терпсихора. Она кружила Одного Мальчика по комнате, и тот, приглядываясь к Покровительнице танца, старательно поворачивал головку под нужным углом и тянул носочек.
Ослабившая бдительность Терпсихора даже не поняла, как Евтерпа, вроде бы стоявшая возле окна, выхватила младенца из её рук и смачно поцеловала в лоб.
-Он будет музыкантом! – возвестила она.
Один Мальчик благосклонно посмотрел в её сторону и, казалось, задумался о новой уготованной ему стезе.
-Да пожалейте же вы ребёнка! – возмутилась рассудительная Клио.
-А чего его жалеть! – промурлыкала Эрато. Рыжая проказница смотрела на Мальчика с нескрываемым интересом.
-Мамы на тебя не хватает! – шикнула на распоясавшуюся, по её мнению, сестру величественная Каллиопа.
Маму она помянула зря…
Потому что не прошло и мига, как в облаке золотистого тумана появилась Мнемосина. От богини памяти ощутимо пахло амброзией и нектаром: дочери опять вторглись в уединённый ужин Мнемосины и Зевса, носивший обыкновенно пафосное название «вечера воспоминаний».
Богиня выхватила Одного Мальчика из рук дочери и расцеловала в обе щёки:
-Он будет режиссёром, - сказала она.
Что тут началось!
-Мамаша! Это же не в вашей компетенции!
-Вы бы ему ещё крестиком вышивать пожелали!
-Это вообще из будущего! Вам и слов-то таких знать не положено!
-Актёр, режиссёр, певец, танцор! Бедное дитя!
-Вспомните, вспомните, что было два года назад, когда мы точно так же передрались на дне рождения Одной Девочки!
-Дааа! – нарушил внезапно наступившую тишину грустный голос Урании, - июнь для нас, что март для кошек.
-Совсем от рук отбились, - заключила взявшая бразды правления в свои руки Мнемосина. – Пока мы … вы, - поправила она, - тут перепираетесь, там уже девяносто девять младенцев родилось!
Музы потупили глаза.
Мнемосина положила ребёнка обратно в колыбель и заботливо прикрыла одеялом. Мальчик брыкнул ножкой, вновь являя миру свою обнажённую красоту.
-За работу, девочки! – скомандовала богиня – мать. Лёгкий хлопок в ладоши – и она исчезла так же внезапно, как и появилась. Вслед за ней растворились в тёплом летнем вечере Талия и Мельпомена – Покровительницы комедии и трагедии, Каллиопа и Полигимния - Музы эпической поэзии и священных гимнов, Евтерпа и Терпсихора – Певица и Танцовщица.
У колыбели остались Клио, Урания и Эрато.
-Хорошо мы два года назад повеселились, - мечтательно сощурив глаза, шепнула Урании Эрато - Покровительница любовных стихов. – Я успела поцеловать Одну Девочку первой!
-Врёшь ты всё! – обиделась Клио – Муза истории. – Первой была я!
-Не ссорьтесь, сёстры, - примирительно подняла руки Урания, - мы все были там. Мы все её целовали. Даже я…
Клио фыркнула и, задрав точёный подбородок, растаяла в ночи фиолетовым прозрачным шёлком. Она осталась при своём мнении.
Муза астрономии поправила под головой Одного Мальчика подушку и тоже исчезла, рассыпавшись тысячей серебряных звёздочек.
Оставшаяся в одиночестве Эрато задумчиво подошла к колыбели и вдруг, воровато оглянувшись по сторонам, поцеловала ребёнка в нежный бутончик рта. Задремавший было Мальчик распахнул огромные глаза, улыбнулся ей и схватился ручонкой за сверкающий рыжий локон Музы.
-А всё-таки ты мой! – сомлевшим голосом произнесла она, прежде чем раствориться в его жилах будоражащим, вдохновенным, ласковым током.