В южном городе

I

     Уже несколько дней молодой человек отдыхал в Пятигорске: пил воду из различных минеральных источников, прогуливался то по городу, то по терренкурам на склонах и вокруг Машука. Довольно часто он поднимался и спускался по ним — ему очень полюбилось это занятие: во-первых, оно было полезно для его здоровья и, во-вторых, приводило его ум в порядок для творческих размышлений.
     Старый район города и некоторые его современные постройки (как частные, так и общественные) располагались у подножия Машука и частично на его склоне. Дороги и тротуары здесь довольно непредсказуемые, разумеется для тех, кто встал на них впервые. Они со множеством подъёмов и спусков со ступенями, которые во многих местах искривились, продавились, а то и вовсе вывалились. Следовало бы честно сказать, что в неудобной обуви ходить по таким путям нежелательно.
     В очередной раз молодой человек поднимался по склону горы, минуя грот Дианы. К Китайской беседке вела высокая, из известковых камней лестница, ступени которой местами, как говорится, вышли из строя. Ну так вот, он поднимался по лестнице, предусмотрительно глядя себе под ноги. Сделав несколько подъёмов по ступеням, он невольно бросил взгляд наверх и увидел, как спускается вниз довольно молодая женщина. Разумеется, молодой человек сразу же обратил внимание на её ноги, а вернее, на обувь на высоких тонких каблуках. Он удивился и улыбнулся тому обстоятельству, глядя на милую женщину и поднимаясь по ступеням разбитой лестницы. Та заметила его улыбку. Сначала улыбка молодого человека её смутила, а потом она сделала гордый вид. Тот продолжал подъём по ступеням, с ощущением принуждения глядел себе под ноги, а она — спускалась.
     Итак, они становились всё ближе и ближе друг к другу. Оставались какие-то три-четыре злополучные ступени. Они украдкой взглянули друг на друга.
     Он совершенно не понял, что вдруг произошло потом. Было такое ощущение, что на него что-то откуда-то свалилось. Он едва устоял на ногах и придержал перепуганную женщину. Но до этого мгновения он, как показалось, услышал возглас ужаса и испуга, взывающий к спасению.
     — Что с вами? — был его машинально тупой вопрос.
     Вот удивительное дело: в глазах её отражался ещё неимоверный испуг, а на губах уже сияла благодарная улыбка, и вместе с тем лицо её было искажено то ли от боли, то ли от случившегося ужасно неудобного обстоятельства. Однако она молчала, тяжело опираясь на его руку, которую боялась отпустить. Молодой человек почувствовал, что женщина стоит на одной ноге.
     — Что с вами? — повторил он.
     — Я боюсь, что подвернула ногу...
     Однако в глазах у неё понемногу исчезал страх, но улыбка оставалась прежней, неопределённо-благодарной. Они вдвоём сошли с лестницы в сторону.
     Но ничего страшного не случилось: и нога, к счастью, была невредима, и обувь, к его удивлению, осталась цела. После они стали спускаться по тропе, идущей вдоль ступеней. И всё же она побаивалась своей поступи. Спустившись вниз, они сели на нагретую за день солнцем выточенную из известковой глыбы скамью, что находилась над гротом Дианы.
     — В такой обуви опасно прогуливаться по здешним местам, — заметил ей молодой человек, ещё раз поглядев на её элегантные чёрные туфли-лодочки.
     — Да, — удивлённо и радостно созналась она как будто самой себе.
     Они посидели несколько мгновений в молчании, и он стал чувствовать, что ей нужно было и поблагодарить его, и просто с ним поговорить. Впрочем, ему тоже весьма хотелось с нею познакомиться. Наконец он неудержимо стал спрашивать.
     — А как вас зовут?
     — Марией.
     — И вы впервые здесь?
     — Да, вчера вечером только приехала.
     — Издалека?
     — Да.
     — По путёвке или дикарём?
     — По путёвке. В санатории остановилась.
     — И конечно, одна?
     — Ну да, — и Мария искоса тихо посмотрела на любопытного молодого человека.
     Такой её взгляд вывел его из уверенного состояния, и он примолк. Видя его неловкое молчание, и она стала расспрашивать.
     — А вас как зовут?
     Он назвал свою фамилию, имя и даже (эх, как разогнался!) отчество.
     — И вы, Александр Сергеевич, здесь впервые?
     — Прошу без отчества...
     — Ладно. Итак?..
     — Нет. Это уже мой третий сюда приезд...
     — Издалека?
     — Да.
     — И как давно уже здесь?
     — Да уж три недели будет.
     — По путёвке или дикарём?
     — Дикарём. Снял комнату здесь неподалёку.
     — И конечно, один?
     — Да, — и посмотрел ей прямо в лицо.
     Его короткий, но пристальный взгляд несколько смутил Марию, и она приумолкла. Неловкое молчание тянулось несколько мгновений. Александр Сергеевич предложил ей спуститься вниз и прогуляться вместе по парку, в «Цветнике», по ровной дороге. Она радостно согласилась, и они, давно пришедшие в себя после случившегося, одновременно поднялись со скамьи. Вниз вели ступени витой лестницы. Мария взяла Александра Сергеевича под руку.
     «А боязнь-то всё-таки осталась», — подумал он.
     Благополучно оказавшись внизу, они вместе продолжили прогулку.
     Мария всё держала спутника под руку. У него было такое ощущение, что она теперь боялась, боялась, что убежит от неё, оставив её в неизвестном ей городе, — вот потому Мария и не отпускала его руки. Впрочем, Александр Сергеевич и сам теперь побаивался, что она от него отстанет. Боязнь расстаться так скоро их, казалось бы, привязывала всё крепче. Однако ведь рано или поздно (и довольно скоро) разрыв, разлука всё равно произойдёт — разумеется, это им было известно, но об этом ни ему, ни ей как-то и не думалось.
     Александр Сергеевич сводил Марию в кафе «У Печорина», которое находилось через дорогу от парка. После обеда в кафе продолжилась прогулка по лермонтовским местам в городе. Он, как литератор, рассказывал ей и о самом поэте. В ходе прогулки они поочерёдно говорили о себе. Жизнь Александра Сергеевича, в силу его возраста, была и богаче, и разнообразнее — интереснее, потому Мария больше слушала его. И надо было отдать ей должное — она оказалась любопытной слушательницей.
     Уже вечерело. А здесь, в Пятигорске, как и на всём Северном Кавказе, вечерело, а вернее темнело, довольно быстро и рано. Мария, разумеется, этого не знала. Александр Сергеевич проводил спутницу до санатория, в котором она поселилась на три недели. Мария, точно ребёнок, удивилась, что так быстро стемнело. Она о чём-то задумалась — никак не могла понять: либо время так быстро прошло, либо его прошло так много, что только теперь испытывала и переносила на себя тяжесть времени. Александр Сергеевич понимал, что она устала и ей хочется вернуться в свой номер, где можно отдохнуть, но ему не хотелось с нею быстро расставаться. Он удерживал Марию на входе ещё минуты три, и она, казалось, не торопилась. Наконец они расстались.
     Город сиял зажжёнными огнями улиц. Дорога домой, то есть на квартиру, где он снимал комнату, была светлой от столбовых светильников и шумной от рёва автомашин и звучащей музыки кафе и ресторанов. Дневной жар давно уже сменился на вечерне-ночную прохладу. Александру Сергеевичу думалось легко, а грудь его будто была распахнута. Он пришёл к себе в комнату и свалился на постель с мыслями о Марии.
     Мария же, придя к себе в номер, быстро сбросила злополучные туфли, разделась, приняла тёплый и снимающий тяжесть душ. После надела едва розовый атласный халат, длинные чёрные волосы окутала белым махровым полотенцем и легла на кровать. Её мысли были о сегодняшнем дне. Едва розовые её губки улыбались, а прикрытые глаза были загадочно осчастливленными.

II

     Прошла ночь.
     Первую половину дня Александр Сергеевич из комнаты не выходил: до обеда ему в парке теперь делать было нечего, так как в санаториях города назначенные процедуры проходили именно в первой половине дня. Проходила обязательные процедуры и Мария, а меж тем ей не терпелось вновь повстречаться со вчерашним знакомым.
     Во второй половине дня в парке понемногу становилось оживлённее и веселее, но Александра Сергеевича ничто и нисколько не развлекало: он был погружён в свои мысли и находился в счастливом ожидании. Толпы людей тянулись нескончаемыми встречными и расходящимися потоками по проходящему через парк проспекту. В одном из таких потоков он вдруг увидел её, Марию, заметила и она его. Они пошли друг другу навстречу.
     — Здравствуйте! — было сказано ими одновременно.
     — Куда теперь пойдём? — ей было весело и любопытно.
     — Если не возражаете... то прогуляемся ещё по другим лермонтовским местам.
     — По каким ещё?
     Александр Сергеевич посмотрел на её ноги, а вернее, на обувь — она была лёгкая и без каблуков. Мария улыбнулась.
     — По каким ещё? — повторил он её вопрос и стал отвечать: — Прогуляемся к Провалу, а там, обойдя вокруг Машука, окажемся на месте дуэли Лермонтова...
     Она слушала, не отрывая своего преданного взгляда от его глаз. Это ему доставляло некое неудобство, но он спокойно и несколько улыбаясь продолжил говорить:
     — А завтра зайдём к поэту в гости — в его домик.
     Мария безропотно, даже с охотою согласилась с его предложением. Казалось, она была согласна если не на всё, то на многое, лишь бы оставаться рядом с интересным человеком. Честно говоря, этого интересного человека радостно поразила её преданная привязанность. Александр Сергеевич и Мария отправились в путь по городу, но прежде зашли в питьевую галерею, где выпили по два неполных пластиковых стакана минеральной воды: он — холодной, а она — тёплой.
     Они поднимались по ступеням высокой лестницы, которая была с изгибами и поворотами. Лестница эта вела к Академической галерее, бывшему Елизаветинскому источнику. Мария уже привычно взяла спутника под руку. Они прошли через арочный проём галереи и стали подниматься по ровно вымощенному тротуару. Дыхание у неё сделалось коротким и частым, у него же — удлинённым и редким. Тенистый от деревьев воздух их успокаивал. Восстановив дыхание, Александр Сергеевич возобновил рассказ о Лермонтове, о пребывании его на Кавказе...
     Были на Провале, прошлись вокруг Машука по терренкуру и оказались на месте дуэли. Александр Сергеевич прочитал несколько стихотворений поэта — читал он отрешённо и куда-то в пространство.
     — Александр, вы так хорошо знаете поэта!.. Должно быть, вы сами поэт, — заметила она ему.
     Он, разумеется, умолчал о своей принадлежности к поэтам, сделав вид, что это лестное замечание относится не к нему. Мария подозрительно удивилась и тактично промолчала.
     Вскоре он проводил её до того места, где они вчера расстались. Уже темнело; она уже не удивлялась, что так быстро сгущался сумрак вечера.
     — До завтра, — сказал Александр Сергеевич с оттенком сожаления.
     — Да, — с лёгкой грустью ответила Мария и улыбнулась.
     Александр Сергеевич поплёлся к себе на съёмную квартиру, а Мария — в свой номер... И у него, и у неё вечер и ночь прошли как и вчера: в приятно-томительном ожидании чего-то.

III

     Наступило утро.
     Прошло обеденное время, и они встретились там же, где и вчера. Искренно поинтересовавшись друг у друга настроением и здоровьем, они вместе отправились в гости к Лермонтову. Идти было недалеко — всего-то нужно было подняться по дороге, пройдя три квартала. Мария вновь взяла его под руку, но уже не из страха за себя, а по-дружески. Теперь он забыл обратить внимание на её обувь.
     Они вошли на огороженную стеной из жёлтого известняка территорию музея-заповедника через распахнутую широкую, но невысокую дверь (он ещё в первой половине дня взял два билета в музей). Зашли в дом генерала Верзилина, где в залах выставлены экспонаты, говорившие о жизни и творчестве поэта и его времени. Александр Сергеевич с Марией с интересом прошли по залам, вышли во двор, и он, как и было обещано, повёл спутницу в гости к поэту — к белому домику Лермонтова. Шли неторопливо, и Александр Сергеевич рассказывал Марии о том, как поэт оказался здесь... В это время в домике никого из посетителей не было — они спокойно прошли по комнатам и оказались во дворе, свернув к палисаднику, что за домиком.
     Вскоре они не спеша вышли на улицу через ту же распахнутую дверь и стали подниматься по тротуару, проложенному вдоль стены музея. Затем перешли на другую сторону улицы. Проходя мимо питьевого бювета минерального источника, Мария предложила зайти в него. Выпив по стакану воды, продолжили прогулку.
     Уже темнело. Дул лёгкий, свежий ветер. Наконец Александр Сергеевич с Марией добрели до места, где они уже расставались.
     Он начал прощаться с Марией, но она его опередила:
     — А зайдёмте ко мне.
     — В следующий раз обязательно вместе с вами зайду, — не соображая, как автоматически, объявил он.
     — Ну ладно... — печально улыбнулась она. — В другой раз обязательно.
     Александр Сергеевич и Мария расстались. По дороге к себе он проклинал себя за свою некстати проявившуюся надменность.

IV

     На следующий день после обеда Александр Сергеевич пришёл в парк. Марии ещё не было. Он стал дожидаться её появления. Прошло уже более получаса, а её так и не было. Прошёл уже час в ожидании. Александр Сергеевич стал беспокоиться. Сел на скамью недалеко от выхода из парка и стал, как филин, крутить головой, взглядом отыскивая Марию. Так прошло ещё несколько минут ожидания.
     Вдруг его взор наткнулся на нечто хорошо ему знакомое — и не мог он никак ошибиться. Это была, безусловно, Мария! Она находилась от него далеко, на открытой смотровой площадке, что над гротом Дианы, и, как казалось, кого-то отыскивала растерянным взглядом. Но Александр Сергеевич заметил её раньше. В нём вдруг взволнованно что-то пробудилось, он уже хотел сорваться со скамьи, но вдруг почувствовал, что встать никак не может, как будто оказался приклеенным к скамье. Так, невольно сидя на прежнем месте, он стал следить за нею.
     Наконец Мария заметила его и немного отошла в сторону, как будто в укрытие. Александр Сергеевич тому улыбнулся. Она тоже обрадованно улыбнулась, но это не было ответом на его улыбку: обрадовалась, потому что увидела его. Он же делал вид, как будто кого-то отыскивал взглядом. Ну право, они как дети малые! Ни тот, ни другой не сходили со своих наблюдательных мест.
     Александру Сергеевичу это уже начинало надоедать. Он вскоре оторвался от скамьи и вышел из парка, перешёл на другую сторону дороги, спрятался за кустами, не потеряв из виду того места, откуда только что ушёл, и стал дожидаться.
     Наконец Мария подошла к той самой скамье. Она стояла возле неё растерянной и оглядывалась... А он радостно пошёл к себе на съёмную квартиру и никак не мог самому себе объяснить ту причину, что радовала его. Это было какое-то умопомешательство.

V

     Прошла очередная ночь. Наступило утро... После обеда Александр Сергеевич вышел в город, взяв с собою книгу со своими стихами. Зашёл в цветочный магазин, где взял белую розу, и отправился в «Цветник». В парке он вновь расположился на вчерашней скамье и положил возле себя книгу, а на неё — розу. В нём шевелилось какое-то дикое предчувствие, что они сегодня неизбежно увидятся, не встретившись. Он сидел в задумчивости, периодически поглядывая в сторону грота Дианы, и почему-то был болезненно убеждён, что она там, где и вчера, вновь покажется.
     Так оно и случилось. Но случилось и другое: они ясно осознавали, что видят друг друга, а меж тем пойти навстречу им не приходило в голову. Так тянулось время — сколько его прошло, Александр Сергеевич не осознавал; вероятно, не осознавала и Мария. Он нервно улыбнулся, свободно поднялся со скамьи и ушёл прочь от этого злополучного места.
     Мария пришла, чуть ли не прибежала к скамье, на которой забытыми оставались лежать книга, а на ней — роза. Мария поняла, что это предназначалось именно ей. Она взяла цветок, поднесла его к своему носику и вздохнула. Затем села на скамью, села именно на то место, где сидел Александр Сергеевич. Розу она положила себе на колени и взяла в руки книгу. Она как будто внимательно читала имя автора книги. Марии почему-то казалось, что это имя ей давно уже было знакомо. Она улыбнулась автору книги, открыла её и стала читать. Читая, Мария периодически осматривалась по сторонам, точно сова, кого-то высматривая.
     Но того, кого она высматривала, уже не было: сначала он привидением бродил по городу, а потом усталым сурком спрятался у себя в комнате. Его грудь давила неизъяснимая тоскливая обида. Меж тем он осознавал, что в этом сам и виноват больше всего. Но что было делать теперь?..
     Мария вскоре ушла в свой номер. Розу поставила в вазу с водой. Весь вечер, пропустив время ужина, и до самого сна она читала и перечитывала особенно полюбившиеся ей стихи... Наконец она заснула. Мария спала с ним, вернее, с его книгой, с его стихами — а в них весь он. Таким образом Александр Сергеевич как бы выполнил своё обещание обязательно зайти к ней.
     И всё же ему ещё раз довелось увидеть Марию, но встретиться им более не довелось. Это было в субботнее утро. Александру Сергеевичу ещё раз хотелось прогуляться по парку, сходить к гроту Дианы. В парке было малолюдно. Он увидел её издали, со стороны аллеи, ведущей через дорогу ко входу в «Цветник». Она сидела, склонив голову над открытой книгой, которая лежала у неё на коленях. Мария читала и перечитывала его стихи. Ему казалось, что она вытирала слёзы. Мария периодически отрывалась от книги и осматривалась по сторонам, но его, стоящего несколько в стороне, она так и не увидела.
     А вечером того же дня, когда стемнело, Александр Сергеевич поездом выехал из Пятигорска в далёкую Сибирь, где уже начиналась зима. Он ещё не знал, что по приезде домой окажется во вьюжном пространстве и лишь мысленно перенесётся вновь в южный город.