Заначка

ЗАНАЧКА
Заваляев, мрачный, уставший после смены вышел из цеха и, увидев собаку с намордником, бежавшую по двору, заворчал:
– У-у, зверюга... Совсем затравили народ. И где вас только берут?
Он вспомнил, как в недалеком прошлом им легко жилось. Правда, и тогда в охране попадались «правдолюбцы». Но у них, на мясокомбинате, мужики ушлые, уж одного-то обязательно уломают. Да оно и сосунку понятно: кому не хочется иметь лишний рубль? Не у всех же такие жены – дуры, как его Благоверная. Праведница нашлась: «Я хочу спокойно спать, а не беседовать со «знатоками»...». Подумаешь – «знатоки!» – хотя, как сказать. Говорят, на соседнем комбинате на начальника колбасного цеха дело завели.
А может, оно и к лучшему? Не надо будет платить «оброк», а то завели моду: как праздник, то собирают на подарок начальству. Жирные уж очень «кусочки» получались – рабочих-то к сотне приближается!
А теперь кукиш вам! Зарплату сначала прибавьте, а то больно умны... А с другой стороны – мужик должен иметь карманные деньги? Должен! Мало ли какие расходы могут быть. На то я и мужик, чтоб чувствовать себя независимым. А то, что же получается – зарплату всю до копейки жена выгребает, а с родного предприятия ничего не возьми? А подрабатывать на стороне у меня сил не хватает, у меня работа физицкая, я – боец. Смотря, какая животина попадётся, а то за день-то так напестаешься – еле домой доплетешься. И после такого труда не побаловать себя стопочкой? Вот я и брал помаленьку, так себе – «детишкам на молочишко», килограммчиков пять-шесть. Продашь их по дороге и в заначку, и чувствуешь себя уверенней, не то, что с жениной подачкой на курево.
А в последнее время совсем житья не стало от милиции – чуть не каждый день на проходной торчат. А тут ещё что придумали – собачек на территорию пустили, якобы разыскивать припрятанное мясо. Но у нас народ ушлый, сразу смикитили: если собака ищет мясо, значит, она голодная. Вот и стали собачек прикармливать. Каждая живая тварь есть хочет. И собачки, вместо того, чтоб искать припрятанное, ходят за мужиками, хвостом повиливая. Смехотища... А сегодня собак заменили, да ещё намордники на них надели.
Так рассуждал Заваляев, приближаясь к проходной. Вдруг он почувствовал, что его толкнули сзади. Толчок был сильным. Заваляев остановился и недоуменно обернулся... Она, холера... На задних лапках сидела овчарка и с любопытством смотрела на него.
– Ты… что,… псина,… совсем… озверела?! – вырвалось у ошарашенного Заваляева.
Он хотел пойти, но собака зарычала и лапой дёрнула за штанину, да так сильно, что он невольно ухватился за ремень и завопил:
– Зверюга, ты что делаешь?! Ты что честных людей хватаешь?
У проходной стояли охранник, милиционер. Приостановились и рабочие, шедшие со смены, – их заинтересовал вопль Заваляева, и все, глядя на эту сцену, посмеивались.
– Рекс, веди его сюда, посмотрим, чем это он тебя заворожил?
Милиционер пригласил двух рабочих, и они месте с Заваляевым зашли в кабинет начальника охраны. Вслед за ними забежала собака и села в дверях, загораживая выход.
Увидев это, Заваляев взбеленился весь, заверещал осипшим от злости голосом:
– Кровопийца! Тварь собачья! Ты что травишь людей?! Я ж тебе человеческим языком говорю – чистый я! Пустой! На, гляди, гадина...
Он сорвал с себя куртку и бросил её на пол. Собака шевельнула ушами и повернула голову набок. Заваляев от гнева аж поперхнулся: – Ты что ж... кх... ты что ж, думаешь под рубашкой можно унести?! На, на, возьми! – он сбросил рубашку, майку. – А, ты всё не веришь, на, ищи!
Рекс встал, встряхнулся, прошел мимо брошенных вещей, подошел к Заваляеву и стукнул лапой по штанине. Тот взвился, как ужаленный:
– Зверюга! Холера! Опозорить хочешь?! Я на тебя в суд подам!
Собака зарычала.
И Завалянв сдался. Он лихорадочно разулся, расстегнул ремень и стащил штаны, бросил их к собаке:
– Держи, собачье твоё отродье, подавись моими штанами, я и голый домой дойду, ни – че – го – о, не замер – зну – у.
Его тело покрылось пупырышками то ли от холода, то ли от злости. И он, стоящий в одних трусах, был похож на обиженного воробышка.
Рекс встал лапами на брюки и нюхал именно в том месте, где был потайной карманчик для заначки.
Заваляев рывком выхватил штаны, дрожащими руками достал измятую, пахнущую сыромятиной купюру, позавчерашнюю выручку за мясо, и обиженным голосом проговорил:
– Домашняя ищейка не нашла, а ты, холера такая, унюхала... Не иначе, как жена натравила...
В комнате валились от хохота...

1988г.