Убей в себе зверя

 Сквозной ветерок пузырился в тюлевых желтовато-никотиновых занавесках, придавая импульс золотистой, в первых лучах солнца, пыли.
 Распластанное по полу тело Любушки извивалось в ритме льющейся из кассетника музыки латинос.
Оно уже еле дышало, изредка испуская горловые стоны и всхрипывания.
Все тише и тише.
Измученные нижние конечности последний раз конвульсивно дернулись, подобно взмаху крыльев и рухнули ниц, на раскаленный от трения линолеум.

Прошло пять минут.
Любушка открыла глаза.
Тело не болело.
Это было странно.
Уже как неделю Любушка изнуряла себя утренней зарядкой, отчего каждая клеточка
тела вопила.
Чему Любушка радовалась неимоверно.
Борьба с лишним весом приносила сладкие плоды - взвешиваемая по утрам телесная оболочка убавлялась значительно.
Может поэтому, она так легко сейчас встала

Любушка взлетела к потолку.
Перед ее глазами тлела старая вонючая пластиковая люстра.
Тусклые, обгаженные насекомыми лампочки были теплыми.
Любушка коснулась одной изрытым оспой лбом.
Посмотрела вниз.
Увидела свое тело.
И решила вернуться.
Потому что это было ее тело.
Ее любимое, глупое тело.
Которое не могло и не хотело идти в в унисон с разумом и душой.

Любушка тронула указательным пальцем правой руки верхнюю губу.
Губа улыбнулась.

Любушка закрыла глаза и... проснулась.

Сжимая руками потухшее светило, улыбаясь верхней губой, улыбаясь стройным и гибким телом, наступая на змиев и скорпионов,
Любушка шла босыми ступнями по земле обетованной.