Полутон

У человека есть только две эмоции: любовь и ненависть. Остальное – ложь. Никаких вариантов, никаких полутонов. Человек либо любит, либо ненавидит – всё просто.
Человек любит: себя, еду, секс – жизнь.
Человек ненавидит: всё остальное.

Для Сергея всё так же четко. Позавчера утром был компот – это хорошо. Больше ничего хорошего не было – больше жизни не было. Значит всё остальное можно смело ненавидеть. Можно ненавидеть новую камеру – и старую тоже можно ненавидеть – все камеры одинаковые. Можно ненавидеть новых сокамерников – среди них нет никого из прежних, их специально перемешали, как скот – и старых тоже можно было ненавидеть потому что они тоже ненавидели Сергея. Нужно ненавидеть надзирателей и стены за то, что они не пускают к тому, что можно любить. Нужно ненавидеть всё, что здесь и Сергею казалось, что нужно любить всё, что по ту сторону.
По ту сторону у Сергея когда-то был жена. Молодая. Они оба были молодые, а сейчас неизвестно что с ней… Что с ним – не важно – все заключенные одинаковые без различия возраста и роста. И за это тоже нужно ненавидеть всё, что здесь.
По ту сторону у Сергея была родная деревня, зимой был компот из сухофруктов – как здесь. Всё остальное здесь никак не связано с его прежней жизнью – всё остальное можно ненавидеть.
Там, в Сибири, он наивно любил и верил в то, что за стеной. Там точно была его родная земля. Здесь – Москва. Можно ли любить Москву Сергей не знал.

1

Вчера утром компота не было, зато была прогулка. Прогулка во внутреннем дворике. Сергей впервые посмотрел на здешнюю свободу. Он смотрел на небо, ведь небо и здесь и там – одинаковое. Только то небо, которое через заплеванное стеклышко – это не небо, это грязная бумага. Небо здесь, во дворе. Здешнее небо не такое яркое, как дома, но всё же это небо. И поэтому его можно любить.
Ещё Сергей любил солнце, ведь оно выше неба, а значит ещё одинаковей отсюда и оттуда, но солнца не было. Было только серое, как стена, небо.

2

Сегодня Сергей впервые увидел Москву. Он не понял можно ли её любить, ведь с этой высоты она была серой, как стена, но и как небо. Она была далёкой, как небо.
Сергей стоял на стройплощадке, под ним была пижняя половина здания. Кто её построил он не знал, но догадывался, что довести работу до конча предстоит именно ему.
Лист фанеры. Желтый и чистый, ещё пахнущей клеем и чем-то пряным, терпким - опилками. Мелкими опилками с пилорамы. Пыльными, невидимыми, но проникающими всюду, как жизнь. Хотя, по сути, они то и есть смерть. Но всё равно сергей этот запах любил. Запах естный, и, неся лист наверх, он упирался в него лбом, чтоб чувствовать только этот запах. Ему казалось, если он сейчас умрёт это будет лучшая из смертей. Это будет момент спокойствия с запахом смерти, как жизнь.
Очень похоже пахнет бичёвка, которой перевязывают доски, а доски пахнут свсем по-другому. Доски пахнут дорого, как вино, как духи. Доски любить необязательно, но они тоже нравились сергею.
Когда сергей вынес второй лист фанеры наверх он заметил, что два листа, неровно наложенные друг на друга, напоминают крылья моли. Моль серая, но она тоже бабочка. На следующий день Сергй проткнул зулбилом два листа, перевязал их бечевкой, в те же отверстия продел веревку и сделал из доски перекладину. Держа за перекладину он поднес листья к парапету, встал на него и наклонившись вперед полетел. Он видел то небо, то город, небо и улицы, небо и порки, небо и асфальт, небо, небо, небо…