Сквозь

Сквозь
(As Тамара Тулей)

Гудел вагон. Со страшным шелестом, визгом и скрипом поезд несся от одной станции метро к другой.
А где-то выше, на поверхности, уже засеребрились призрачные зыбкие сумерки, начал сгущаться тягучий непролазный мрак, и с низкого недвижного, словно бумажного, нарисованного неба начали падать первые печальные капли дождя, что продлится до самого утра и наполнит тысячи и тысячи луж своими слезами до краев.
Но… в вагон, вниз от свежего воздуха и предательских тихих сумерек Москвы, в духоту и смрад, в тяжелое дыхание машиниста и лязг тормозов этих скоростных гусениц.
21:42 – час пик уже кончен и в вагоне не так много людей. Все равно, все сидения заняты и трое даже стоят, держась за поручни. Взгляды такие отрешенные… мимо лиц, глаз, губ… в пространство, пустоту. Не личности, нет – тени среди теней. Москвичи едут домой.
Вот трое. Молодая семья. Муж, ухоженный моложавый мужчина в пиджаке; жена – симпатичная, длинная пышная прическа, зеленая блуза, юбка; дочь – девочка лет пяти в простеньком, но красивом розовом костюмчике. Мужчина, о чем-то смеясь, переговаривается с женщиной и время от времени щипает девочку за ногу, от чего та картинно обижается и своим заливистым, чистым, звонким голоском поучает веселого отца.
Девушка и парень. Молодые, красивые, немного подвыпившие. Счастливые. Он обнимает ее и смешно целует в нос. Она смеется. «Я тебя люблю», – говорят его губы, и весь мир замирает в этот счастливый момент, когда их руки сплетаются, тела прижимаются друг к другу, и они целуются. Наверное вся вселенная останавливает свое движение и меркнет, когда они занимаются любовью…
Тинэйджер. Пышные растрепанные волосы, очки, прыщавая рожа. Стоит в углу и отрешенно слушает музыку, гремящую в наушниках. Вся его сущность в этот момент расправляет крылья и отправляется в мир романтических и светлых мечтаний, прочь из злой и грязной действительности… Но вот – смысл во взгляде, затравленность, мелкий страх – он вернулся в реальность. Его глаза мечутся туда-сюда, лишь бы не смотреть на тех парня и девушку. Жалость к себе, печаль, сожаление – он знает, что навряд ли когда-нибудь будет вот так же с кем-то. Конечно, мечты на какое-то время еще смогут заменить ему действительность. Но скорлупа трескается, а когда защита его лопнет… да, ему будет больно. Но он адаптируется. И в скором времени так же будет смотреть вне, сквозь, поверхностно.
Вот старая бабушка отвела взгляд. Ей неприятно смотреть, как мои зеленые глаза так пронзительно и глубоко ее изучают. Сканируют. Видят насквозь. Она видит, как я… «читаю» всех окружающих. Ей странно. Она… почти знает.
Станции… Одна за другой… Мелькают…
Поворачиваюсь, смотрю в стекло, сейчас меня отражающее.
Вот стоит девушка. Высокая, красивая, с глубокими зелеными глазами. Внимательными, настороженными, но скрытными, как хищные джунгли Амазонки, смотрящие глубже… сквозь. Оливковая блестящая, гладкая, красивая кожа, неестественно темная даже для человека моей национальности. Чувственные губы. Мягкий элегантный плащ до пят.
Стучат и брызжут искрами вагоны.
Люди, злые, изолированные сами собой от себе подобных. Лживые, мерзкие, мелкие.
Предательские сумерки где-то там, выше. Черная душная паутина мрака. Холодный депрессивный дождь.
Ненавижу их…
Мне, как существу, способному видеть сквозь них, чувствовать их… все это вдвойне больней. Вдвойне противней.
Рука подбирается к поясу и, ухватившись пальцем за кольцо гранаты, резко срывает его.
Щелчок.
Муж, жена и ребенок улыбаются. Тинэйджер, словно в предвкушении закрывает глаза навстречу новой иллюзии. Старуха смотрит напряженно. Парень целует девушку.
Вселенная замирает… Метро… шелест, лязг и свист…
Взрывная волна идет сквозь…
…назавтра они решат, что это был терракт…