Лесная красавица

Посвящаю Г.Х. Андерсену

Деревья не способны мыслить, у них нет органа, хоть сколько-нибудь похожего на мозг, и в этом отношении они примитивнее даже плоских червей.
Разумеется, растущая в густом темном ельнике Лесная Красавица никаких способностей к философскому пониманию своего места в этом мире не имела. Но она чувствовала. Чувствовала она Небо и лишенная глаз, вслепую при помощи щупа-макушки пыталась нашарить в нем некий таинственный Смысл. Все время казалось, что еще немного - и он будет обретен, но каждый раз он снова и снова ускользал от нее. Лучи Солнца, сгущаясь до вязкой янтарной смолы текли по ее жилам и сгущаясь еще больше становились ее плотью, заставляя расти все дальше и больше в нескончаемых поисках все того же смысла.
А внизу, у самых корней Красавицы время от времени плясали звери, чувствуя свое соприкосновение с вечной Тайной Небес. В эти мгновения Елочка становилась для них мостом, соединяющих несчастную Землю с чем-то далеким и непонятным. Приходил сюда и косолапый лесной царь, который больше всех других жаждал небесного Причастия, ибо пытался получить его самым что ни на есть брутальным способом - вгрызаясь в дерево своими могучими когтями, на которых оставались блестеть застывшие капельки сгустившегося Солнца.
Приходили к дереву и люди. Иные из них срывали самые нижние, давно засохшие ветки и разводили из них костер, на который потом долго смотрели совершенно отрешенными от обыденного мира глазами. Другие рвали зелененькие веточки, делая из них иногда букеты, а иногда венки, которые судя по выражению их глаз могли быть использованы только с какими-то ритуальными целями, то есть опять-таки для того, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться все к той же неуловимой Тайне Небес. Если бы Ель могла все это проанализировать, то несомненно поняла бы свое исключительное значение среди других частей растительного и животного мира, и ее почти наверняка охватила бы ни с чем не сравнимая гордыня, она бы просто влюбилась бы в себя начиная с кончиков корней и заканчивая макушкой. От осознания своей величайшей важности она, пожалуй, и забыла бы и о Земле и о Небе. Однако анализировать и делать выводы было нечем, и дерево все так же продолжало шарить верхушкой по Небу в поисках спрятанной там Загадки.
Шли годы, по весне опадала и заново отрастала хвоя, отрастали новые ветки и засыхали старые, созревали шишки, приближалась, оставаясь все такой же далекой, Великая Тайна. Но в один день все изменилось. Возле Елки появились одетые в ватники люди с блестящими бензопилами в руках и могучее дерево затрещав рухнуло на Землю. Заняло все это несколько мгновений, подобно удару молнии, в котором быть может и сокрыта та самая Тайна, и именно его так и не дождалась Елочка.
Нет мозга - нет мыслей и эмоций, но есть ощущения. Чувство трагедии, порожденной несбыточностью надежд, окутало смолистую древесину. Но нет мозга - нет воли, и как-либо изменить ход предстоящих событий дерево не могло, в нем всего-навсего вспыхнули слабенькие надежды на то, что теперь она быть может послужит приближению к Небесному Смыслу кого-то другого. Если бы дерево могло видеть, мыслить и вспоминать, то в доказательство этой идеи оно бы вспомнило глаза людей, для чего-то обрывавших ее зеленые ветки.
Еловый ствол очистили от веток, распилили на несколько частей и погрузили в здоровенный автомобиль-лесовоз. Машину страшно трясло на ухабах, отчего шофер в ушанке и телогрейке свирепо матерился в своей кабине. Потом Лесная Красавица оказалась в железнодорожном вагоне, мчащемся куда-то на Запад. Еловая древесина, как известно, очень богата сучками, поэтому она применяется только в целлюлозно-бумажном производстве - для выпуска вискозы, целлофана, взрывчатки, и что самое главное - бумаги. Львиная доля древесины и целлюлозы широким потоком течет за кордон, туда где жрут почти исключительно из одноразовой бумажной посуды, а порнографических журналов издается не 200 а 2000 наименований. Но что-то остается и у нас...
 Вагон с нашей Елочкой в отличии от многих других все-таки не пересек западной границы страны, а остановился возле огромного окутанного клубами дыма завода. От грохота старых, дышащих на ладан механизмов существу, обладающему ушами и мозгом, сделалось бы немного жутко. Но Елочка ничего этого не замечала, все больше и больше уверяясь в своей предстоящей миссии - помочь раскрытию Небесной Тайны для кого-то другого. Эта уверенность делала ее выше всех этих тупых механизмов, всю жизнь лишь вертящихся в своих замкнутых циклах, и даже не стремящихся постичь что-либо иное.
Она была выше захватившего ее крана, острых зубов мельницы, размоловшей ее тело, гигантских кишек-котлов, переваривших его вместе с едкой щелочью, выше десятка последующих машин, спрессовавших Лесную Красавицу в тонкий лист бумаги. Нет головы - нет и смерти в нашем, человеческом понимании этого слова, и даже получившиеся рулоны бумаги ощущали себя все тем же стремящимся к Небу величавым деревом. Ожидание исполнение Великой миссии струилось по частичкам бумаге, невзирая даже на то, что другая часть Лесной Красавицы под названием лигнин была бесславно отправлена в ближайшее загаженное до предела озерцо дабы гнить и отравлять природу.
За всем процессом наблюдал угрюмый инженер по фамилии Степанов. Что-то неспокойно было у него на душе, несмотря на относительно большую зарплату и полный лад в семейной жизни. Каждую произведенную им партию бумаги он провожал в дальнейший путь чуть ли не со слезами. Смутное недовольство шло откуда-то из глубины ушедших поколений ибо происходил он от длинной династии бумажных дел мастеров. Согласно семейным преданиям, еще до изобретения бумаги они выделывали бересту, на которой русские волхвы выводили таинственные рунические послания, потом они делали бумагу для написания первых русских православных книг, и дальше - из поколения в поколение, вплоть до самого Степанова.
- На что они эту бумагу изведут, скоты?! - прошептал он сквозь стиснутые зубы вслед удаляющемуся рулону, ибо прекрасно понимал, что шансы стать священной книгой, сборником русских сказок или хотя бы просто доброй или умной книжкой для этой бумаги ничтожны, практически равны нулю. Инженер закурил и плюнув снова склонился над приборами. С такими мыслями бросить бы эту работу, прервать династию... Но чем тогда заниматься? Как жить внутри системы и не прислуживать ей? Ничего кроме холодного и голодного, грозящего в наших краях самой банальной гибелью натурального хозяйства Степанов придумать не мог. И он продолжал отдавать частицы себя вместе с выходящей из-под его рук бумагой на поругание неведомому монстру. После смены он отправится в пивную и в одиночестве пропустит через себя пяток кружек пива. Говорить с кем-либо бесполезно - все равно никто не поймет, ведь теперь все научены оценивать работу количеством денежных купюр, получаемых за нее. Однако по ночам Степанов все чаще и чаще просыпался с мыслью свернуть кому-то шею, но кому конкретно - он не знал.
В шумном зале типографии внутри печатной машины Елочка вдруг ни с того ни с сего ощутила, как на нее хлынул самый настоящий дождь, состоящий из сплошной мерзости. Гадкая вязкая слизь покрывала невинно-белые листочки, превращая их в свои носители, и делая это носительство последним и окончательным смыслом бытия Лесной Красавицы. Разумеется, Лесная Красавица не была способна прочесть все навсегда начертанное на ней, но тяжелая аура слов впилась в ее сущность подобно миллиону острых иголок. “Мода для ванной”, “Телекоммуникационные системы”, “Интернет-банкинг в США”, “Только для себя”, “Технология искушения”, “Сантехника “Силуэты совершенства”, - гласили заголовки. Впрочем, на листах, попавших в машину по соседству красовалось нечто иное, ничуть не лучшее: “Вагинальный оргазм”, “Нежность и промежность”, “Кукла с вибратором”, “Гель-смазка увеличивает пенис и удлиняет половой акт”. Наконец из третьей машины появилось: “Превыше всего - закон”, “Какова “черта бедности”, “Рынок ценных бумаг в 2004 году” и “Мы с президентом!”. С неприличным звуком станки извергали из себя все новую и новую продукцию, что весьма напоминало справление большой нужды.
 Как что-то совершенно чужое, глубоко случайное восприняла груз этих слов Елочка, примерно так же, как человек ощущает грязь на своем теле - ничего, ототрется. И только к ночи вся ее сущность прониклась пониманием, что все, не ототрется, это уже навсегда.
Сказывают, что с изобретением книгопечатанья дьявол поселился в печатной краске. Но при чем здесь прекрасное дерево? За что оно должно нести на себе воплощенного в краске нечистого? Почему ее великая, светлая миссия оказалась столь злостно прерванной и оплеванной?
И Лесная Красавица полностью, каждой своей частицей ощутила, что отныне ей надлежит нести на себе тяжкие гири, которые отныне повиснут на каждом вступившем в общение с ней и намертво прижмут его к этому миру, без всяких шансов на отрыв от него, на взлет и парение по облакам. Она не достигла Небесного Смысла, не смогла привести к нему никого другого, и вот теперь обязана тащить людей в сторону от него, в казематы своих тел и дальше туда, что ниже даже их, в темные топи недочеловеческого.
Конец! Это гораздо хуже того, что описано в известной сказке Г.Х. Андерсена, это злое перерождение, которое намного страшнее десятка простых смертей, каждая из которых несет в себе надежду на Воскресение. У Елочки нет мозга, и поэтому она не способна искать для себя какие-либо разумные оправдания, твердить себе фразы вроде “плетью обуха не перешибешь” и вздыхать со словами “такова судьба”...
Но по частицам Лесной Красавицы еще блуждали пришедшие в далеком душистом ельнике лучи Солнца. Эти лучи сливались друг с другом, образуя все большие и большие сгустки энергии. Негодование и непокорность судьбе разгорались в этих остатках благородного дерева. Темное давление каждого слова, каждой буквы вызывало стремящийся прорвать его световой поток. Нависшая сверху тьма порождает гораздо большую тягу к Небесам, чем она была раньше, в тихом и веселом хвойном лесу.
Вскоре каждая тяжелая печатная буква оказалась окруженной ревущей световой энергией. Если бы кто-нибудь оказался бы в это время на складе готовой продукции типографии, то был бы поражен необычным красным свечением, исходящем от горы недавно напечатанных изданий. Впрочем, продолжалось это недолго. Пробудившаяся в Лесной Красавице неведомая энергия ярким пламенем прорвалась в мир плотных форм. Взрыв чудовищной силы мигом обратил в груду руин весь типографский комплекс, далеко разметав все его машины и механизмы.
 Вовсю разбушевавшееся огненное озеро с невиданным аппетитом выжигало печатную краску вместе с комфортно в ней живущим рогатым субъектом. Огонь стремился ввысь, прямо к сияющим в неведомых далях звездам.
Вскоре над Русью выросла гигантская огненная Лесная Красавица.
Увидев ее вышедший после смены за ворота ЦБК инженер Степанов снял шапку и размашисто перекрестился.

ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
2004 год