Вышел зайчик погулять

Раз….

 Чувства юрского периода не дожили до наших лет, остались лишь дикие воспоминания и первобытный страх от одной мысли что сможешь испытать их снова.
 Иногда не знаешь что хуже: то, что тебе страшно сейчас или страх перед тем страхом, что переминаясь с ноги на ногу ожидает тебя на углу… И ты, каждую ночь убеждаешь себя, что ты не трус, а каждый божий день убеждаешь в этом других.
Иногда можно умереть, но продолжать улыбаться, обедать, ходить в маркет, выгуливать собаку...
Иногда слово это озвученная мысль…
Иногда ты не знаешь кому верить. А так хочется себе.

Иногда…
Тупо понимаешь, что тонешь, задыхаешься от переизбытка чувств, стыдишься собственной слабости. Хочешь застрелиться. Но почему-то надеешься, что в последний момент тебя спасут. Вернут. К жизни.
Страшно…
Сожалеть о содеянном страшно. О не содеянном сожалеть страшнее вдвойне.
Ты это знаешь, но все равно, выбирая между предполагаемым и размытым будущем выбираешь не самое правильное. И пускай придется снова и снова заставлять свой мозг отключаться. Ты это сделаешь. Потому что навязчивые мысли и неспокойное сердце не умеют иначе…
 Ты не можешь наполовину. Ты не любишь полутона. Ты их не признаешь. Тебе нужны яркие краски...
Сплетение ресниц потуже. Двери закрываются, следующая станция - "ожидание невозможного".

Два….

Жизнь это - всего лишь случайное стечение обстоятельств...
И все кончилось. Кончилось время, закончился поток мыслей, стоишь перед выбором, беспомощно хлопая ресницами, безуспешно выискиваешь слепыми глазами выход, который предложен всего в двух вариантах: "back" и "forward", которые тебя, как правило, не устраивают.
Стоишь до последнего. Зависая где-то между…., пока кто-то не тряхнет за плечо и не сообщит тебе, что ты умер.
 И тогда тебе остается только: верить что прошлое когда-нибудь перестанет быть твоим врагом; верить, что рассвет стоит того, чтобы до него дожить; что лучше отдать все, чем держать в себе и наблюдать за истекающим с каждым часом сроком годности…
 И ты надеешься перечеркнуть свой мир пропитанный иллюзиями, страхом, пустотой, которые только недавно были источником питания. Сарказм и цинизм превратились в защиту от самого себя, а не защитой от других, как ты думал раньше…
Мысли шуршат пробираясь к губам, слова царапают горло, ты сдавливаешь крики «freedom for my mind, for my soul, for my love» в то время, как самое главное слово гниет в проводах телефонных...

Потревоженные ветром облака еще не скоро станут доверять небу. Даже если и принадлежат ему.


Три…

Некоторые чувства, похожие на перемороженные продукты. Ты их настолько долго хранишь в себе, что при надобности, когда вдруг чувствуешь их недостачу и хочешь вытащить наружу, видишь, что они просто как перемороженный продукт... Не имеют тех полезных свойств, не имеют той силы, вкуса, запаха...

Комкаешь в ладонях сомнения, каждый божий день доставая новые...
На цыпочках крадешься изо дня в день, чтобы не разбудить ненароком спящие чувства…
Но! Каждое утро усталое солнце лежит на твоем подоконнике.
И! Чем сильнее сопротивление, тем больше ты слабеешь…
В итоге у тебя остается всего один лишь крик. Далее бессонница.


Четыре…

Одиночество. Даже в толпе друзей. Даже в круговерти будней. Даже в шорохе занавески.
Создаешь себе иллюзию. С горя. С похмелья. С отчаяния. Жить в иллюзиях не плохо. Если, конечно у тебя нет ни малейшего шанса понять, что это иллюзия. Иначе она со временем проест дыру в душе, и ты прозреешь…
Или ослепнешь. Потому, что попытки влиться, смешаться с толпой являются всего лишь суррогатом настоящего общения...
Одиночество это бесплодие.
 
Одиночество это не удовлетворенное чувство духовной связи с другим человеком.
Порой, кажется, что вот оно, ты нашел: испытываешь какое-то чувство духовной близости, впиваешься в человека, черпаешь недостаток общения, стоишь на грани эмоциональных чувств, черпаешь информацию, перестаешь отстаивать свою свободу и вдруг... ты понимаешь, что это:
1 - или не ОНО,
2 - или это снова лишь суррогат,
3 - или это иллюзия...

Как приходит любовь? Четвертый пункт?

Четвертый пункт…

Не под всякое музыкальное произведение можно танцевать, лечиться, вдохновляться. Невозможно танцевать под мугам. Его можно только слушать. Слышать сердцем. Так и любовь. Не всякое чувство можно услышать и показать в действии. Любовь можно порой услышать только в себе. Сердцем. Но никогда так и не суметь напеть ее мотив вслух.

Она любит его. Но понимает, что лучше уйти. Сейчас и сегодня. Потому что потом будет поздно: ее много раз убивали, и она не знает, сколько жизней у нее еще осталось.
Она пишет ему письмо... За окном падают желтые листья, идет мелкий дождь...
Многоточия это чувства, упакованные в знаки... Неразделенные, они рассыпаются на бумаге…

Она надевает плащ, берет зонт, и медлит в дверях... Слайды воспоминаний, серпия: они счастливы, их руки, ее смех...
Скрип ключа в замочной скважине. Поникшие плечи. Она выходит на улицу, раскрывает зонт и уходит вдоль размазанной дождем улицы... Ее силуэт потихоньку растворяется в серости улицы... Камера крупным планом захватывает, как с ее руки выпадают обрывки бумаги... Камера приближается к обрывку разорванного письма, над которым еще недавно страдала авторучка, билось сознание, кромсалось чувство…
Бумага в клетку, на обрывке три слова: "Прости. Люблю. Навсегда." Буквы расплываются под каплями дождя...

Пять…

Пустая квартира. Он наливает в стакан коньяк. Смотрит в окно. Дождь. Сморщенный лоб, нахмуренные брови, полоска плотно сжатых губ, сознание потери в каждом жесте. Он понимает, что "отпуститьееонпростонеможетонаемунужнаэтолюбовь"... Но этого не видно. Он просто это знает. Думал, был уверен, что она это знает. Он не знал, что иногда нужны слова…
Кадр: на подоконнике пустой стакан на фоне чуть размытого окна, по стеклу которого стекает дождевая вода...
Его фигура удаляется в серость дождя разбавленную пятнами желтых листьев затерявшихся в объятиях осени.

Далее перрон, поезда, мосты, зонты, дождь, чемоданы... Она стоит на перроне, поеживаясь от холода под зонтом, по ее щекам стекают слезы... Может быть дождь. В ее руке смятый билет на поезд. В один конец.
 Перед ней открывается дверь в вагон, кондуктор просит ее билет... Она протягивает билет и... Чувствует его руку на своем плече. Она оборачивается - он весь мокрый, по его волосам стекает вода... Порыв ветра с рук вырывает зонтик... Она запускает пальцы ему в волосы, он прижимает ее к себе. Они стоят и целуются под дождем...
Они понимают, что нужны друг другу. Происходит диалог:

- я когда с тобой заговорил впервые, у меня сложилось ощущение, будто ты меня ждала…
- я боюсь, что совершу глупость, а ты не поймешь…. а я не смогу объяснить......
- ты слишком многого боишься…
- да, потому что долго ждала…
- долго ждала и готова так просто отпустить?
- я не смогу потом просто закрыть за тобой дверь и забыть…
- да, но если ты отпустишь сейчас, то всю жизнь будешь жалеть…
- из двух зол выбирают меньшее?
- кто знает, какое зло меньше, а какое больше?

Диалог прерывается. Слышится грохот и взрыв, огонь, куски металла...
И тишина.

Семья из пяти человек, мать, отец, два толстых подростка и бабушка сидят перед телевизором, пожирают гамбургер. Сын просит отца еще немного горчицы. Отец жирными руками протягивает сыну горчицу и дает подзатыльник. Кадр крупным планом берет телевизор, фильм прерывается, экстренные новости: дикторша с огромным бюстом и мерзким голосом сообщает о теракте на железнодорожном вокзале…

Конец фильма.


Вышел зайчик погулять….