Хобби

Она возвращалась домой в плохом настроении. Конечно, впереди два тягостных выходных дня. А ещё этот чёртов каблук…сломался.
Идёт, смешно переваливаясь с ноги на ногу, как жирная, важная утка. Боковым зрением ловит сочувственные взгляды прохожих.

Странные люди, вниз, посмотреть, не могут что ли? Сразу бы причину моей хромоты поняли. Думают, наверное, что я бедная хромоножка. Да, только хромоты мне и не хватает, для полного счастья, – подумала Марианна раздражённо и ускорила шаг.

Скорей бы уже до дома доковылять. Ну, наконец-то, добралась. Будь, проклята эта тяжёлая дверь, этот вечно не срабатывающий с первого раза кодовый замок, этот вонючий подъезд. Ну, если ещё и лифт не работает, тогда полный копец! Нет, работает, а то бы пришлось на девятый этаж пешком подниматься. А как же тяжело хромать, даже нога разболелась с непривычки. Ну, теперь дверной замок заел…Марианна вынула ключ из замочной скважины, ещё раз аккуратно вставила его в замок и, наконец, открыла входную дверь.

- Фу!
- Доча, ты? – донёсся из комнаты встревоженный голос матери.
«Вот деревенщина…доча. Как была деревенской, так и осталась… Двадцать лет уже в Москве живёт, а толку чуть», – с неприязнью подумала Марианна.
- Я, - сказала она громко, скидывая с ног туфли.

Мать вышла в прихожую в измятом халате, с растрёпанными волосами, часто моргая, ещё сонными глазами.

- А я вот тут легла и прикорнула. Слышу, кто-то с замком мучается, думаю, не воры ли?
- Ты что, мам, кто к нам полезет? Воры знают, куда лезть. А если бы случайно к нам залезли, ещё бы и денег оставили из жалости. Чего тут брать? Нищета.
- Всё шутки шутишь. А что это с твоими туфлями? Ах! Горе-то, какое!
- Ну вот, запричитала! Сломался каблук, я то тут при чём.
- Как это сломался, туфли почти новые, ты их всего пару раз надела.
- Да я их уже два месяца, не снимая ношу.
- А разве это много? За мной мои туфли ещё две сестры донашивали и ничего. А ты два месяца поносила и на помойку? Может, их ещё починить можно? В мастерской?
- Мам, сейчас дешевле новые туфли купить, чем чинить. Мы их с тобой на рынке купили по дешёвке. Товар не качественный, вот они и развалились. Не хочу об этом говорить, есть хочу, я устала!
- А в чём же ты на работу в понедельник пойдёшь?
- В босоножках, - крикнула Марианна из ванной, пытаясь перекричать шум льющейся воды.
- А если дождик? /Ну, началось… «Если бы да кабы, во рту выросли грибы»./
- В понедельник и посмотрим с утра, какая погода будет.
- Доча, а ты возьми из своих накоплений немножечко денежек, да и купи себе туфельки новые. А?
- Нет, мам, оттуда ни копейки не возьму. Ладно, давай закончим этот разговор. Я же сказала, что есть хочу! Целый день крошки во рту не было. Что там у тебя на ужин?
- Хорошо, и чего я к тебе привязалась? Пойдём лучше, моя работница, поедим, чайку попьём, я пирожков напекла.
- Опять? Ты же знаешь, что мне нельзя пирожки.
- Нельзя? Глупости какие. У нас бывало, мама в воскресенье напечёт пирожков, для нас, ребятишек, это праздник был. Пирожки румяные, вкусные, сытные. Съешь два - три пирожка, запьёшь парным молочком и сыт. Экономия опять же.
- Мама, да я от твоих пирожков надуваюсь, как воздушный шарик.
- Скажешь тоже. У тебя фигурка, что надо: и грудка вон, какая большая, и бёдра красивые, широкие, всё при тебе.
- Хватит, мам. Сейчас совсем другие понятия о женской красоте.
- Другие понятия… Ерунда всё это. По телевизору агитируют, чтобы люди меньше ели. Это всё политика. Для того это делают, чтобы правительству было легче народ прокормить. Какому мужику приятно в постели с палкой лежать, да к костям прижиматься?! Тьфу, срам один!
- Ладно, мам, ты в этом деле ничего не понимаешь. Я тебя прошу не пеки ты эти пирожки и булки. Я на диете. Неужели так трудно понять? Всё, я наелась. Спасибо. Пойду в свою комнату, полежу, почитаю, что-то у меня голова разболелась.

Марианна встала и бочком вышла в коридор. В их маленькой пятиметровой кухоньке трудно было разместиться двум таким дородным женщинам.
- Поела, называется! Поклевала, как птичка… Перевод продуктов только, – неслось вслед за Марианной недовольное бурчание.

Марианна закрыла за собой дверь и облегчённо вздохнула. Чем больше мать проявляла к ней ласки, заботы, внимания, тем дальше Марианне хотелось от неё отодвинуться. Мать её сильно раздражала своим видом, внешностью, не ухоженностью, неудачливостью, какой-то патологической тупостью. Неужели она не понимает, что прожила жизнь впустую… Никак! Спала, ела, ходила на работу, в туалет и всё.

Никаких устремлений, лишь бы было чем зад прикрыть и, что в рот положить, да ещё, чтоб крыша над головой была. Пусть дырявая, но крыша. И эту крышу ей пришлось очень долго зарабатывать. Пятнадцать лет она вкалывала с утра до ночи, как проклятая, на вредном производстве, чтобы получить эту двухкомнатную коморку на последнем этаже. А радости то было, радости, когда переезжали из общежития в эти хоромы! С детства только и слышишь от неё: «Мы ещё хорошо живём, у нас крыша над головой своя. А как люди без жилья по общагам мыкаются?»

 И всегда она довольна. И всё то у неё хорошо. И мужа нашла под стать себе. Ему тоже ничего не надо было: работа, бутылка, сон, похмелье, работа, бутылка, сон похмелье. Потом из этой цепочки выпало одно звено - «работа», поскольку здоровья у него такого уже не было, чтобы после перепоя на работу идти. Муж пьёт, бьёт, на работу не ходит, а у неё всё хорошо, всё чудесно. Сама свои копейки считает, от зарплаты до зарплаты еле перебивается, всё время занимает. Зарплату получит, долги раздаст и опять надо занимать, чтобы дожить до аванса. В один прекрасный день забулдыга - муж замёрз мертвецки пьяный в сугробе, не дополз до дому… заснул вечным сном. Сколько же слёз было пролито, типа: «На кого же ты меня, Ванюша, покинул?» Марианна совершенно не переживала из-за случайной смерти отца. Жить стало значительно легче и в материальном плане, и в моральном. Прекратились пьянки, побои, ругань, воровство и вынос вещей из дому для приобретения вожделенной бутылки. Тем более, что никакой ласки и заботы от него она, отродясь, не видала, только пьяные слёзы умиления: «Доча - красавица, кровинушка моя родная, боишься, папку? А ты не бойся, я тебе завтра шоколадку куплю».

Но шоколадки Марианна так и не дождалась. Отцу всегда не хватало денег на бутылку, до шоколадки ли ему было, когда у него с утра «трубы» горели? Только страх и стыд – вот воспоминания детства, связанные с отцом. После его смерти зажили они вдвоём. Мать всю свою душу вкладывала в свою красавицу, умницу дочку. Только красавицей Марианна никогда не была. Не в кого ей было быть красавицей. И это ужасное имя ей совсем не подходило. Была бы она Машей или Катей, куда ни шло. А имя Марианна обязывало. Где его только её деревенская мамаша выискала. Сама мать не помнила уже, в какой оперетте или музыкальном фильме услышала это имя, и запала на него, решив, что если у неё родится дочка, обязательно Марианной назовёт. А потом вышел сериал «Богатые тоже плачут», и мать, как ребёнок, радовалась, что назвала дочь Марианной. Имя-то модным оказалось, прямо, как в воду глядела.

Мать для дочки ничего не жалела, всё вкусненькое ей: фрукты, мучное, сладости. Ребёнок не может отказать себе в удовольствии съесть пирожное, а потом ещё закусить десятком шоколадных конфет, а мама и рада и в упор не видит, как жиры откладываются у девочки под кожей толстым слоем: «Я голодала, так пусть хоть дочка вволю поест!»

В школу Марианна пошла толстушкой и на своей шкуре испытала страшную нелюбовь детей к толстякам. А дети народец, надо сказать, жестокий. Как только её не обзывали и «Жиртреской», и «Сарделькой», и «Пончиком». Никто не хотел с ней дружить. Девочка очень страдала, переживала и её мать, за то, что у дочери не складываются отношения со сверстниками. Школа стала для Марианны ещё одним чёрным пятном в воспоминаниях о прожитых годах. А были ли белые пятна? Говорят, жизнь похожа на зебру: чёрная полоса сменяется обычно белой, но Марианне, казалось, что её жизнь состоит из одних чёрных и серых полос. А когда в их класс пришла новая девочка Жанна Кузьмина, Марианне вообще житья не стало. Жанна была настоящей красавицей из богатой, благополучной семьи. Задирала свой маленький, красиво очерченный нос эта Жанна до самого неба. Она возомнила себя королевой. А для того, чтобы подняться до недосягаемых вершин, нужно было кого-нибудь опустить ниже унитаза. И Жанна наметила себе жертву. Ей оказалась Марианна. Все девчонки хотели дружить с Жанной, все мальчишки были в неё влюблены. Она наслаждалась своей властью, но ей этого было мало. Она любила дружить против кого-то. Выберет себе жертву и начинает медленно, исподтишка доводить, мучить обидными подколками, замечаниями. А её окружение - фавориты, особо приближённые к царской особе, с удовольствием ей подыгрывало. Эта Жанна была ещё той язвой.

Марианна часто задавалась вопросом, почему Жанна - красивая девушка, имеющая прекрасных родителей, с ног до головы упакованная, была такой злой и жестокой?… И не находила ответа. Ей казалось, что будь она на месте Жанны, то была бы самой доброй и отзывчивой. А чего злиться, когда всё хорошо? Она была твёрдо убеждена в том, что самые добрые люди на свете – это счастливые люди.

Совсем по-другому обстояли дела у самой Марианны. Она злилась на свою несчастливую судьбу, на то, что ей довелось родиться в такой неблагополучной семье, у таких никчёмных родителей, и внешность свою специфическую она в наследство от них получила.

Другое дело – Жанна – длинноногая, стройная, с осиной талией и большой грудью, с шикарными, густыми, светлыми волосами. А какие у неё были пальцы на руках, глаз не оторвать, тонкие, длинные с глубокими ногтевыми лунками. А эти ямочки на щеках! Марианне казалось, что ямочки на щеках – отличительный признак очень добрых, душевных людей. Ямочки делают лицо таким милым, лучезарным, светящимся от благожелательности и доброты. Почему же Господь Бог дал змее Жанне эти две великолепные, милые, трогательные ямочки. Кому-то всё, а кому-то ничего! А глаза – эти два огромных блюдца, окаймлённые чёрными густыми ресницами. Зелёные глаза такая редкость в наше время!
По лицу можно было подумать, что Жанна – ангел, спустившийся с небес. Многие так и думали, не зная, что за натура скрывается за этой положительной внешностью пай девочки. Учителя в ней души не чаяли.

Сколько раз Марианна просила мать, чтобы та перевела её в другую школу. Бесполезно.

- Ты что, доченька? Я в этой школе работаю, к тебе учителя лучше относятся. Они меня уважают, да и люди здесь такие хорошие, душевные, и ты у меня всё время на глазах. Мне так спокойнее.

Работаю…насмешила. Тряпкой по полу грязь размазывает, да тяжёлые баки с мусором на помойку выносит, вот и вся её работа. Как же Марианне было стыдно за свою мать – уборщицу. А Жанна всегда подшучивала над ней:

- Смотри, Марианна, будешь плохо учиться, придётся тебе маму сменить на этом поприще. Она уйдёт на пенсию и вручит тебе свою швабру, а ты достойно продолжишь начатое ею дело. А потом швабру передашь по наследству своей дочери. Глядишь, и настоящая рабочая династия у вас будет.

Весь класс заходился в хохоте, а Марианна густо краснела и опускала глаза:

- Только не плакать, только не плакать, - приказывала она себе.

Но слёзы против её воли катились из глаз крупными горошинами. Увидев слёзы, Жанна светилась от счастья. Особое сияние её лицу придавали милые ямочки. Ещё одна победа… Марианна опустилась ещё ниже, а она – Жанна продолжает подниматься медленно, но верно на недосягаемую высоту.

Марианна начала ненавидеть свою мать. Вот она толстая, рано постаревшая, неуклюжая, в чёрном халате, похожая на пингвина, вылизывает полы в школьном коридоре и улыбается. Чему улыбается? Не понятно. Ни профессии, ни образования, ни-че-го в жизни не добилась. Это только в книжках пишут: «Все профессии нужны, все профессии важны». А каждый хочет для себя работёнку непыльную, и чтобы денег побольше платили. Вот, взять, к примеру, Жаннину маму… Молодая, красиво одетая, элегантная, уверенная в себе женщина - начальник отдела кадров в какой-то крупной компании, а муж у неё какая-то шишка из чиновников высокого уровня. У людей всё есть. Вот, я понимаю, живут люди, а мы? Только небо зря коптим.

Марианна училась очень хорошо. А что ей оставалось делать? Во-первых, она хотела получить хорошее образование, чтобы вырваться из этой нищеты. Надеяться ей было не на кого. Она могла рассчитывать только на свои силы. А во-вторых, ей просто не чем было заняться. Девчонки в старших классах во всю любовь крутили, на дискотеки бегали, на свиданки, им было не до учёбы. Марианне это всё не светило. Куда ей с суконным рылом, да в калачный ряд? Мало того, что фигура у неё была заплывшая, так ещё и одевалась она очень бедно. У матери зарплата маленькая, да пенсия по утере кормильца - вот и все доходы семьи. А куда мать с подорванным здоровьем, да без образования, кроме как в уборщицы, возьмут? Так и сводили концы с концами. Мать Марианне по дому ничего делать не давала.

- Я сама, доченька, всё уберу. Ты только учись. Может хоть из тебя толк выйдет. Поступишь в институт, получишь хорошую профессию, встретишь парня какого-нибудь умного, не пьющего, поженитесь, внучата пойдут. Я тебе по дому буду помогать, с внуками сидеть. Заживём! Будет ещё и на нашей улице праздник!

«Да уж, если насчёт института, можно было строить какие-то планы, то вот насчёт свадьбы – это вряд ли. Кто на меня - уродину толстую посмотрит?» – думала Марианна с грустью. После таких высказываний матери, она злилась на неё ещё больше. И зачем таким женщинам разрешают рожать? Чтобы их дитё потом всю жизнь мучилось! Таких женщин нужно стерилизовать в принудительном порядке.

«Мало того, что мне передалась её полнота, широкая кость, маленький рост, так ещё этот мясистый, ноздреватый нос картошкой, занимающий большую часть лица, эти маленькие карие глазки, эти зубы, между которыми можно коробок спичек просунуть, эти толстые бесформенные губы», - думала она с горечью и поднимающейся откуда-то изнутри ненавистью.

Марианна была поразительно похожа на свою мать, прямо копия. Это бесило её ещё больше. И варикозное расширение вен тоже ей передалось. Пока ещё у неё на ногах нет этих страшных узлов, но после тридцати они обязательно появятся. Её ждёт и тромбофлебит, и сахарный диабет, от которого так страдает мать. В общем, полный букет прелестей, которые ей передали по наследству её родители. А может быть, и хорошо, что на ней закончится этот род. Зачем плодить уродов?

В одиннадцатом классе Марианна усиленно готовилась к поступлению в институт, даже на курсы ходила. То, что Жанна перестала к ней цепляться, сначала её удивило, а потом жутко обрадовало, наконец-то, наступили счастливые деньки. Дальше… больше. В один прекрасный день Жанна изъявила желание сидеть рядом с Марианной, что повергло последнюю в состояние лёгкого шока. С ней отверженной и униженной хочет сидеть сама королева! Ну, ни чудеса? Марианна была на седьмом небе от счастья. Наверно, Жанна хочет, чтобы я помогла ей в учёбе, - подумала Марианна, радуясь своей догадке.

Ей же тоже надо поступать в институт, а времени осталось мало. Хоть Жанна и занималась с репетиторами, но ей далеко было до Марианны в плане глубины знаний. У Жанны все знания были поверхностными, репетиторы усиленно натаскивали её, она пыталась запомнить, то, что вкладывали в неё учителя, но всё как-то быстро улетучивалось… «там помню, тут не помню». Это раздражало Жанну. А что она могла поделать? Учёба – это не её конёк.

- Марианна, а ты видишь, как Вовка Гончаренко на тебя смотрит? - спросила однажды Жанна, загадочно улыбаясь.

Марианна посмотрела в сторону Вовки и, поймав на себе его задумчивый взгляд, покраснела и быстро отвернулась.
- Это он на тебя смотрит, - сказала она чуть слышно.
- Нет, уж я смогу отличить, когда на меня смотрят, а когда на другую девушку. Я, слава Богу, косоглазием не страдаю. Точно тебе говорю, запал он на тебя. Я и раньше, что-то такое замечала. А сейчас видно невооружённым глазом.

Сердце Марианны гулко забилось в груди и ухнуло куда-то вниз. Эта мысль крепко засела у неё в мозгу. Она присутствовала на уроках и в то же время отсутствовала. Неужели это правда? К ней пришла любовь… Она ещё не любила Вовку, но знала точно, что полюбит. Поскольку желание любить у неё было, а вот объекта для любви не было. А что Вовка парень симпатичный, высокий, стильный. Она никогда не думала о нём, как о потенциальном любимом... Не смела. Зачем тешить себя иллюзиями? Всё равно этого не может быть, потому что не может быть никогда!

А может, ему нравится в ней то, что она не пьёт, не курит, не шляется по барам и дискотекам? Что она серьёзная, спокойная, доброжелательная, умная, наконец. Может быть, и вправду в книжках пишут, что можно полюбить за душу?
 
Она была выбита из колеи, читала параграф учебника и не могла понять, о чём она только что прочла. Одна неотвязная мысль всё время крутилась в мозгу: Вова, Вовка, Вовочка!!! Она представляла, как он нежно обнимает её и целует в губы. От одной этой мысли её трясло.

«Нет, этого не может быть, мне показалось. Да и Жанна ошиблась», - говорил Марианне её здравый смысл. Слушать его не хотелось. Чего в жизни не бывает? Так хочется верить в чудо! Под натиском желаний и мечтаний здравый смысл капитулировал.

Всю ночь ей снился эротический сон, они с Вовой занимались любовью. Она проснулась в холодном поту. Это был только сон… Слава Богу! От таких занятий и дети случаются, подумала она и сладко потянулась. Пора идти в школу. Она умылась и впервые накрасила в школу глаза и губы чуть-чуть. Посмотрела на себя в зеркало. В памяти всплыли строчки из песни: «И накрашенная страшная и не накрашенная». Она горько вздохнула и, торопливо собираясь, залетала по комнате. Она впервые, за долгие годы учёбы опаздывала на урок.
Жанна встретила её широкой улыбкой.
- Слушай, а ты потрясно выглядишь. И чего ты раньше не подкрашивалась. Совсем другое дело! У тебя глаза такие выразительные и губы сочные такие. Супер!
Марианна зарделась от этой похвалы, как маков цвет и плюхнулась на стул.

- Посмотри, посмотри, как Вовка на тебя пялится! Тоже заметил, какая ты сегодня красивая. Чтоб теперь каждый день накрашенная в школу приходила. Я тебе завтра такие отпадные тени подарю, закачаешься!

А всё-таки она очень милая, эта Жанна, - рассеянно подумала Марианна. Просто вначале она не испытывала ко мне симпатии, всему виной моя отталкивающая внешность, а теперь, приглядевшись ко мне повнимательнее, поняла, что я человек неплохой, и со мной тоже можно дружить. А что, я как друг, очень преданная! Я для Жанны теперь всё, что угодно сделаю.

В этот день Вовка напросился проводить Марианну до дома. Была зима, а для Марианны пели соловьи, и цвела сирень. Странный он какой-то Вовка, идёт молчит, наверное, стесняется. Да и глаза у него какие-то не такие. Несчастливые, даже тоскливые... Когда дошли до подъезда, Марианна подумала, что сейчас Вовка попросит её ещё с ним погулять, но он быстро попрощался, сославшись на холод, и лёгкой походкой пошёл по направлению к метро. Марианна была разочарованна. Ну, ничего. Отношения должны развиваться по нарастающей. На следующий день Жанна подарила Марианне зелёные блестящие тени и предложила сразу же нанести их на веки.

- Да я даже зеркальце с собой не взяла, - немного расстроившись, сказала Марианна.
- Ничего, я сама тебе их нанесу, как визажист, - ответила Жанна ободряюще.

Сказано, сделано. Марианна целый день просидела с ощущением того, что она преобразилась в прекрасную принцессу, так её расхваливала Жанна.
Вовка опять провожал её до дома и снова всю дорогу молчал. Марианну стало это немножко напрягать. А что сделаешь? Не может же она схватить его в охапку и зацеловать. Она же девушка… Ладно, подождём, как будут в дальнейшем развиваться события. Дома она была неприятно поражена тем, что зелёные тени, подаренные ей Жанной, совершенно ей не шли. Сомнение закралось в её душу. Но она отогнала его прочь, как надоедливую муху.

«У каждого свой вкус. Может быть, Жанне хотелось сделать мне приятное, вот она и сказала, что они мне идут. Не будет же она прямо в классе при всех стирать с моих век эти злополучные тени», - думала Марианна, и это объяснение показалось ей логичным.

На следующий день у неё были курсы, а домашнее задание она не сделала. Трудно заниматься, когда грудь распирает от любовного томления. На большой перемене она побежала в крохотную комнатку возле раздевалки, где у матери хранились всякие мётлы, швабры, тряпки, примостилась рядом с ящиком порошка, который стоял на списанной парте, теперь служившей столом, и начала решать задачки. Её внимание привлекли знакомые голоса. Это разговаривали Жанна и Вова.

- Жан, ну не могу я больше с этой каракатицей ходить. На меня ребята знакомые смотрят, ещё подумают, что у нас и вправду любовь.Засмеют! Избавь меня, пожалуйста, от этого. Я для тебя, всё, что хочешь сделаю! Только ни это.
- Будешь делать то, что я тебе говорю. Надо будет, и в койку с ней ляжешь!
- Ты что, сбрендила совсем? Зачем тебе это?
- А что? Она последняя в школе девственница. Надо бы её лишить невинности. Ха-ха-ха! Да ладно, шучу! Ты с ней целовался?
- Да мне на неё смотреть противно, не то что целоваться! Рвотный порошок, одним словом!
- Сегодня пойдёшь её провожать и будешь страстно целовать. Закрой глаза и меня представляй. Что ты маленький мальчик? Я тебя должна всему учить?
- Нет, только не это. Меня точно вырвет!
- Сделаешь, как я говорю. Иначе в воскресенье я с тобой на дискотеку не пойду. Ищи себе другую спутницу, понял? И не вздумай меня обмануть, я всё равно всё узнаю. Мы теперь с ней самые лучшие подружки. Она мне всё расскажет, как на духу.
- Ладно.
- Пошли, а то скоро звонок на урок.

Марианна сидела, как молнией поражённая. Каракатица! Конечно, она раздавленная каракатица. А весь класс наблюдал за её «романом» с Вовой и веселился. Как она могла быть такой безмозглой гусыней? Почему поверила всему этому бреду? Как она могла довериться Жанне? Уже прозвенел звонок на урок, а она всё сидела, опустив руки на колени. В её груди что-то надсадно болело. Она встала и побрела в раздевалку, небрежно накинула шубу на плечи, потом всё-таки нашла в себе силы продеть руки в рукава, застегнула пуговицы. Шапка упала к её ногам, но она уже не могла нагнуться, чтобы её поднять, мешок с сапогами так и остался висеть на крючке. Переобуваться было выше её сил. Выходя из раздевалки, она наступила на шапку и, даже, не заметила этого. Она шла по глубокому снегу в туфлях. Марианна не чувствовала ни холода, ни боли. На автопилоте дошла до квартиры, как в тумане открыла входную дверь и только прикрыла её. Рвотный порошок. Я должна убить себя. Таким уродам не место на этой земле. Зачем жить? Мои губы не знают вкуса поцелуя и никогда не узнают, моё тело никогда не ласкала мужская рука и не будет ласкать. Жить, как мать? Кушать, какать, мыть полы, влачить жалкое существование…Зачем? Что меня ждёт? Да ничего…

Она подошла к шкафчику, где хранились лекарства, взяла пузырёк с таблетками, высыпала на ладонь всё содержимое пузырька, налила воды в стакан и стала заглатывать таблетки по несколько штук. Потом пошла в свою комнату, свернулась калачиком на кровати и стала ждать. Перед глазами поплыли белые круги, потом закружилась комната: сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Смерть решила прокатить её на карусели, прежде чем навсегда завладеть её телом. Смерти всё равно кого забирать. Она с радостью возьмет и красивую девушку, и страшную, и старушку, и ребёнка… Для неё чем больше урожай, тем лучше.
«А умирать совсем не страшно», - подумала она и потеряла сознание.

Очнувшись, от бешенного кружения на карусели смерти, Марианна увидела белый потолок. А вдруг «тот свет» существует? И там живут уже умершие люди, в тех же своих телах? И у них люди делятся на красивых и некрасивых, на сильно грешивших и мало? Значит, она будет сильно нагрешившей уродкой. Ведь самоубийство это страшный грех. А интересно, как можно прервать своё существование в аду? Можно оттуда убежать? Я не хочу существовать ни на этом свете, ни на том! Я хочу превратиться в ничто, в пыль. Неужели никогда не придёт конец моим мучениям? Известие о том, что её спасли, Марианну не обрадовало, но и не огорчило. Ей было всё равно. Она долго провалялась в больнице в полной апатии, потом была психиатрическая больница. Где её достаточно длительное время убеждали, что жизнь прекрасна и, что она была не права, желая эту самую жизнь прервать. Ей так надоело находиться в больнице, что она решила говорить всё то, что от неё хотели услышать, всем своим видом демонстрируя то, что она уже выздоровела.

- Да я была не права. Я хочу жить. Я больше никогда не буду, пытаться лишить себя жизни, – как заученную скороговорку всё время повторяла она.

Пожилой врач - поджарый, подтянутый старичок с седой клинообразной бородкой, смотрел на Марианну добрыми маленькими глазками, скрывающимися за толстыми стёклами очков, слушал, одобрительно кивал головой, и не верил ни одному её слову. Когда Марианну выписывали домой, врач строго-настрого поручил матери следить за дочерью и днём, и ночью. Он опасался рецидива. При первых признаках депрессии, нужно было сразу же обращаться к врачу и снимать депрессию медикаментозными средствами, которые он ей пропишет. Мать, чуть не потерявшая дочь - единственного родного человека на этой земле, готова была не спать, не есть, а неусыпно следить за ней.

Потихоньку жизнь входила в свою колею. В институт Марианна решила поступать на следующий год. Школьные экзамены у неё приняли, в порядке исключения, осенью. Мать ходила, просила учителей, и они пошли бедной женщине навстречу. Тем более, что эта история так потрясла всех. Учителям жалко было Марианну, хоть она и некрасивая девочка, зато умная, усидчивая, исполнительная, скромная. И зачем она совершила такой дикий поступок? Никто не тревожил Марианну вопросами. Зачем? Все боялись, что тягостные воспоминания нахлынут на девочку.

Директор школы даже предложила её трудоустроить. Ей требовался секретарь, и она предложила это место Марианне. Та согласилась не раздумывая. Всё равно нужно было искать работу. Зарплата, конечно, маленькая, зато близко от дома, на транспорт тратиться не надо. Да и директор говорила, что будет отпускать Марианну с работы, если что со здоровьем приключиться. Опять же коллектив для девочки знакомый. Годик поработает, а там, в институт поступит.

Марианна на уроках информатики изучала работу на компьютере. Так что освоилась быстро. Когда директора не было на месте, она заходила в интернет. Сначала это были просто бесцельные блуждания: где-то что-то посмотреть, почитать. Так она наткнулась на ПРОЗУ. РУ. Стала читать рассказы, опубликованные на сайте непрофессиональными авторами. Ей эти рассказы очень нравились. Надоели заумные книжки – классика… Что за интерес читать о людях, которые давно уже умерли и жили в лохматом тысяча восемьсот каком-то году. Они были совсем другими эти люди. Точнее страсти и желания у них были те же, а вот уклад жизни другой. То, что раньше было стыдно, порицалось и возбранялось, теперь стало почётно и поощряется, мало того ещё и хорошо оплачивается. Мир стал с ног на уши и пребывает в таком неудобном положении довольно долго. Детективы надоели, глянцевые журналы с красотками тоже. Хотелось чего-то для души. А тут рассказы такие жизненные, такое впечатление, что с подружкой посекретничала. Здорово! Всё просто, близко и понятно.

А главное, зарегистрировавшись можно было писать отзывы на произведения, общаться с умными, тонко чувствующими людьми. Никто не видит её безобразной внешности, здесь ценится ум, чувство юмора, глубокие знания, интеллект. И завертелась её новая виртуальная жизнь. Только там она жила, только там была счастлива. Единственное, что её напрягало, это то, что она не может купить себе компьютер, чтобы висеть в ПРОЗЕ и дома. И она начала копить деньги со своей скудной зарплаты. Она экономила на всём, во всём себе отказывала. Кормила её мать на свою зарплату. А одеваться… а зачем ей модная одежда? Никакая одежда не скроет недостатки её фигуры. То, что было у неё со школы, то и донашивала. Она не могла дождаться утра, поскорей бы усесться у компьютера.

Сон у неё был нарушен, она просыпалась в пять утра и лежала с открытыми глазами, мечтала. Потом постепенно стала записывать свои мысли и мечты в тетради. Затем совершенно неожиданно для неё, родился первый рассказ. Она долго не решалась опубликовать его, её мучили сомнения. А так как ей не с кем было посоветоваться, дать его почитать, она долго хранила рассказ в столе и не решалась вынести его на суд читателей. Но ящик стола притягивал её, как магнит. Её мучили поистине шекспировские страсти: «Быть или не быть? Вот в чём вопрос…» И она решила … быть! С замиранием сердца она сделала это!!! Как в омут головой бросилась. Когда она дрожащими руками, замирая от страха и волнения, открыла свою страничку и увидела, что рассказ прочло уже двенадцать человек, и даже есть положительная рецензия, у неё от счастья в горле дыханье спёрло. Она сидела, как завороженная, уставившись на табличку с именами своих первых читателей, и тихо млела. Она не верила своим глазам. Это сон?

Для неё началась новая жизнь – писательницы, преуспевающей красивой, молодой женщины, такой она изобразила себя в рассказе. Для пущей правды надо было ещё поместить на авторской страничке фотографию. Взять фотографию из какого-нибудь глянцевого журнала? Нет, её быстро раскусят. И тут ей пришла в голову гениальная мысль. Она взяла групповую фотографию их класса, в мастерской попросила приёмщицу, чтобы ей увеличили и напечатали отдельно лицо девушки, которую она отметила на групповом снимке.

Она волновалась, когда забирала свой заказ. А вдруг ничего не получилось? Нет, фотограф оказался мастером своего дела. С фотографии на Марианну смотрело ненавистное, и в то же время прекрасное лицо Жанны.
“Пусть хоть раз в жизни Жанна послужит доброму делу”, - с тайной радостью подумала Марианна. - “Какая я всё же в душе авантюристка!”

После того, как фотография Жанны заулыбалась с авторской странички Марианны, отбоя от читателей не было, особенно от мужчин. Они наперебой расхваливали её рассказ, восхищались её внешностью, давали адреса своей электронной почты и просили написать им, приглашали на свидания.

Марианне были приятны эти знаки внимания. Она уже не разделяла себя с обликом Жанны. Это было единое целое – хоть и придуманая, но цельная женщина. Она реально существовала… Она творила, смеялась, шутила, флиртовалала. Ну и что, что её мир был ограничен рамками ПРОЗЫ? Но это был её, такой удивительный, восхитительный, таинственный мир. Главное пореже на себя в зеркало смотреть!

Она ненавидела выходные дни. У неё не было доступа в её тайный мир. Её портал был закрыт за массивной дверью директорского кабинета. А тут ещё каблук сломался, мать растроилась, придётся новые туфли покупать. Она достала из шкатулки свои сбережения и в который раз пересчитала их. Денег ещё мало. Ещё долго копить. Но это осуществимая мечта. А как она заживёт, когда купит компьютер и у неё будет возможность в любое время заходить на свою страничку и на странички других авторов. Она даже с одной девушкой подружилась. Милая такая, добрая. Нет, много всё-таки хороших людей!
“Как время долго тянется, ещё только половина седьмого. Как жвачка, давно потерявшая вкус, хочется выплюнуть, а ты её всё жуёшь, жуёшь по инерции”, - тоскливо думала она, глядя на часы.

Надо за новый рассказ приниматься! Нужно сосредоточиться, настроиться…
Но мысли, как утки, сбившиеся в стаю, покинули её бедную голову. На юг наверно улетели!
А вдруг я уже никогда ничего не смогу написать? – запаниковала она.
Так… без паники! Я Марина Успех – красивая, молодая, предприимчивая, удачливая девушка – потихоньку вводила себя в транс Марианна. Она мысленно перемещалась в тело Жанны. И вот уже она идёт по коридору своего шикарного офиса. Служащие уважительно здороваются с ней, она приветливо всем улыбается. И вдруг темнота. Стоп кадр!

- Доча! Ты что там притихла? Что делаешь?
- Да, мам, не волнуйся, я читаю.
- А то сейчас мой сериал начнётся. Хочешь вместе посмотрим, чайку попьём.
- Нет мам, попозже. Книжка очень интересная!
- Вот и хорошо. Читай доченька, в книжках много мудрости и мыслей правильных.
- Да мам, не волнуйся, иди, а то начало пропустишь.

Мама на страже, боится за меня, теперь каждые двадцать минут проверять будет, жива я или нет. Теперь мамочка, я на себя руки не наложу. У меня теперь хобби есть – отдушина. У меня есть своё королевство и в нём я - королева. И ребёнок есть – мой рассказ. А сколько их ещё будет, детишек? И красивых и не очень, но я их всех любить буду. Надо писать, писать, тренироваться. Не боги горшки обжигают! Вот стану известной писательницей, появятся у нас с тобой, мамочка, деньги, усыновим девочку и мальчика и заживём. Ты будешь с внучатами сидеть и по дому мне помогать. А я писать, писать… Будет и на нашей улице праздник! А когда я счастливой стану - изменюсь, я точно знаю. Я доброй буду, жизнерадостной, весёлой. Сколько же ты горя со мной хлебнула! Милая моя, мамочка, бедная моя!


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…